А. Зозулина

 Детство Тины

 повесть 

Рождество

Тина с восторгом смотрела в окно и, хлопая в ладоши, звала няню:

– Няня, скорее иди сюда! Няня, скорее иди сюда! Смотри, какая белая пушистая вата падает! Няня, скорее иди сюда!

Женщина с гладко зачесанными и собранными в пучок волосами сидела в кресле и вязала. Не переставая работать спицами, она посмотрела на девочку. Тина повернулась к няне и, умоляюще глядя на нее, снова позвала:

– Няня, иди же скорее, посмотри, как красиво!

Няня отложила вязание и подошла к окну.  За окном стояла настоящая рождественская погода: освещенные мягким светом уличного фонаря, в торжественной тишине медленно падали большие пушистые хлопья снега.

– Няня, я вижу белого ангела, – таинственным шепотом произнесла Тина. – Он летит по небу к нам!

– Где? – с удивлением глядя на улицу, спросила няня. - Да вон там, на небе, – показывая пальчиком куда-то вверх, в наполненное белыми танцующими пушинками небо, еще более таинственным шепотом сказала Тина. – Это мой ангел-хранитель, он несет мне подарки на Рождество!

– Вижу, вижу: он летит прямо к нам, – подтвердила няня. -Когда зазвонит колокольчик, мы пойдем и посмотрим, что он тебе принес.

– А что он мне несет? – сгорая от любопытства, спросила Тина.

– Не знаю. А что ты больше всего хочешь?

Тина мечтательно подняла вверх глаза и задумалась. У нее было так много желаний, что она даже растерялась, какое же из желаний самое большое. И когда Тина обдумала примерно половину своих желаний, за дверью комнаты весело зазвенел колокольчик. Няня поправила на голове Тины большой розовый бант, и они вместе торжественно вошли в зал. В середине просторной комнаты, освещенной ярким светом электрических ламп, стоял празднично накрытый стол с горящими свечами, а в углу у окна красовалась наряженная елка, макушка которой была такой высокой, что доставала до самого потолка. Под елкой, там, где обычно находятся рождественские подарки, сидела большая кукла в голубом с белыми горошинами платье, золотистые волосы ее были заплетены в две косички. Увидев ее, Тина даже перестала дышать от радости, ее глаза заблестели, и она уже готова была броситься к кукле, как вдруг услышала голос папы: - Тина, поблагодари Иисуса за куклу!

Тина быстро стала на колени и только успела прошептать два слова: "Отче наш...", как снова вскочила и бросилась к елке. Няня, папа и мама с улыбкой смотрели, как Тина осторожно взяла на руки куклу и стала ее рассматривать, гладить по мягким волосам, наклонять ее так, чтобы открывались и закрывались глаза и чтобы она издавала звук, похожий на мяуканье соседской кошки.

–Тина, поблагодари Иисуса за подарок, – поправляя на голове Тины большой розовый бант, ласково сказала няня.

Тина, не выпуская куклу из рук, стала на колени, на мгновение закрыв глаза, снова открыла их и посмотрела на куклу. Потом она снова закрыла глаза и сказала:

– Иисус, спасибо за куклу, за то, что она умеет говорить и открывать глаза. Аминь! – И прижав к себе куклу, уселась возле елки. А папа, мама и няня стали дарить друг другу подарки.

Потом все уселись за стол, выключили электрический свет и стали ужинать при горящих свечах. И когда очередь дошла до сладкого, со двора донесся оживленный детский разговор и веселый смех, потом на мгновение стало тихо, и послышалось сначала неуверенное, потом все более дружное и громкое пение. За столом все невольно смолкли и стали прислушиваться.   Дети  пели  рождественскую песнь.

Это были дети рабочих с фабрики. Их родители не могли устроить такой же рождественский праздник, как у Тины. У детей дома не было украшенной игрушками елки, а под елкой не было подарков, потому что у родителей не было денег. В первый раз в такой же рождественский вечер они пришли к двери этого дома тогда, когда Тина еще не родилась. Теперь она встречала их как маленькая хозяйка.

Мама немного отодвинула бархатную штору, спадавшую волнами с высокого потолка, и посмотрела в окно. Сквозь сплошную пелену кружащихся снежинок виднелись силуэты детей, толпившихся возле входной двери. Детей было много, и мама попросила няню их пересчитать. Няня накинула платок и вышла к детям.

– Их сегодня как никогда – двадцать душ, – стряхивая с себя блестящие снежинки, сообщила няня. Озабоченная важностью события, Тина даже забыла о своей кукле. Няня вышла накрывать стол в холле, а мама и папа пригласили детей и помогли им раздеться. Тина прыгала от радости.

Родителей Тины очень хорошо знали в городе: мама работала учительницей, и ее все любили и уважали, а папа был известным инженером. Недавно горожане избрали его мэром города, потому что добрее и справедливее его не было никого.

Когда детей пригласили в гостиную и все уселись, мама предложила: "Давайте вместе споем рождественский гимн "Тихая ночь". И по большому теплому дому разлилась нежная мелодия, которую старательно выводили детские голоса. Глаза детей сияли от восторга и благоговения, и казалось, что и ангелы Божьи поют вместе с ними и вспоминают тот чудный день Рождества, когда Спаситель пришел в наш мир.

И вот настал заветный час, которого дети с нетерпением ожидали целый долгий год. Глаза всех устремились на зеленую красавицу елку. И чего же там только не было! На елке висели красные яблоки, ароматные пряники, разноцветные конфеты, золоченые орехи... А под елкой притаилось множество корзинок и свертков всевозможных форм и размеров, перевязанных красивыми атласными лентами. Дети замерли в ожидании. Но вот прозвучал мамин голос:

– А теперь, дорогие гости, пришло время получать подарки. Мама взяла за руку самую маленькую девочку и подвела ее к елке, а за ней подошли по очереди и остальные дети. Мама, няня и Тина снимали с елки, игрушки и дарили детям. Из корзин доставали теплые пушистые кофточки – девочкам, а для мальчиков – яркие расшитые свитера. А еще каждый получил красивый праздничный пакет с конфетами и шоколадками, большущим красным яблоком и оранжевым апельсином.

После того как раздали подарки, на елке совсем не осталось игрушек. Лишь одинокая свеча еще горела на пушистой игольчатой ветке. Но Тине совсем не было жалко игрушек. Кругом слышался смех, и было столько счастливых лиц! Вот это праздник так праздник! А елка, освободившись от тяжести, как будто облегченно вздохнула и стала пахнуть еще сильнее свежим смолистым елочным запахом.

Мама и няня повели гостей на террасу и усадили за праздничный стол. Тина, как и мама, хлопотала у стола, следила, чтобы ни у кого из гостей ни в чем не было недостатка. Стол был полон сладостей, и все быстро наелись. Вдруг Тина заметила, что один мальчик потихоньку сунул кусок пирога в карман. Тина подумала: "Сейчас он придет домой, и ему еще захочется пирога, а дома ничего нет. Ведь они живут бедно". Пирога на столе было еще много. Тина взяла с тарелки кусок побольше и тихонько подошла к мальчику, чтобы незаметно положить ему пирог в другой карман. Тина подкралась как мышка, и пирог уже наполовину был в кармане, как вдруг мальчик обернулся... Он очень смущенно посмотрел на Тину и сказал: – Это я для сестренки. Она больна. Когда дети уже одевались, чтобы уходить, Тина снова подошла к этому мальчику. Она решила отдать ему свой подарок – пакет, красиво перевязанный ленточкой, полный самых лучших конфет и шоколадок, с наливным яблоком и крупным сочным апельсином.

– Возьми, – сказала Тина. – Отнеси это больной сестренке.

– Хорошо, – ответил мальчик. Лицо у него было серьезным и грустным. – Спасибо тебе, добрая девочка.

Тина вернулась в зал и застала там папу. Он задумчиво смотрел в окно. Тина рассказала ему про мальчика и его больную сестренку, про кусочек пирога и про свой рождественский подарок.

Папа внимательно посмотрел ей в лицо, ласково погладил по волосам и по щеке.

– Ты хорошо сделала, дочка, – сказал он. – Иисусу приятно, когда мы делаем добро. Ангел-хранитель уже записал твой поступок в большую книгу добрых дел. В ней пока еще исписано мало страниц, но ты совершишь в жизни много добрых поступков, и в такой большой книге хватит места, чтобы записать их все.

Папа ее похвалил! От радости Тина стала кружиться по комнате. А дети тем временем уже вышли на улицу, где их ожидали родители. И все вместе – дети и взрослые – подошли к окну дома и на прощание запели рождественскую песню. Все улыбались и приветливо махали руками Тине, няне, маме и папе, которые смогли подарить этим людям в рождественский вечер столько радости и счастья.

И Тина тоже смеялась и все махала им в окно.

А на другой день все вместе пошли кататься с горки на санках. Тина кувыркалась в снегу, и казалось, что счастливее ее нет никого на свете. Раз, когда Тина съезжала вниз, какой-то мальчишка толкнул ее, и она на всем ходу полетела вместе с санками в сугроб. Холодный снег обжег ей лицо, залепил глаза, набился в рукава. Тина выбралась из снега и сразу побежала жаловаться родителям. Мама выслушала Тину и ответила:

– Иди, разберись сама и никогда не жалуйся! Тина подошла к мальчику и сказала:

– Ты плохой, я с тобой никогда не буду играть.

– Да я же пошутил! – ответил мальчик.

– Нет, ты нарочно толкнул меня!

– Это была шутка, не обижайся на меня. Меня зовут Коля, я хожу в первый класс.

– Ладно, не обижаюсь, – ответила Тина и побежала к маме и папе.

– Помирились? – спросил папа. – Да. Он просто пошутил!

Прошел второй день Рождества. Вечером пришли гости. Как сказал папа, это были его друзья. Они вместе ели рождественский пирог и пели рождественские песни. Тину уложили в кровать и дали ей новую куклу. Когда няня вошла в ее комнату, Тина, обняв свою куклу, мирно спала.

Во сне она видела, как за окном кружатся белые снежинки и как спешит к ней на Рождество белый ангел и несет подарок – куклу в коробке, перевязанной атласной синей лентой.

Тина и ее друзья

– Мама, посмотри, какое сегодня голубое небо! Я сегодня надену голубое платье и повяжу на волосы огромный голубой бант. А знаешь, почему? – спросила Тина свою маму.

– Нет, доченька, не знаю.

– Мой Иисус живет в голубом небе, и когда я пойду в Божий храм, то буду такого же цвета, как небо.

– Такого же цвета? – засмеялась мама. – Ладно, будешь, как небо, только стой спокойно, а то я не смогу красиво завязать бант.

У мамы было хорошее настроение. Она улыбалась и шутила. И Тина решилась высказать свою заветную просьбу.

– Мамочка, милая, добрая, скажи, что разрешаешь! Ладно? Можно? Ну, пожалуйста, разреши им прийти! Ведь они очень хорошие, такие милые! Они каждое воскресенье приносят мне лесные орешки и ягоды. Они любят меня, и я их тоже. Ну, разреши!

– Что разрешить? Кому? – не понимала мама.

– Разреши сегодня пригласить к нам домой на праздничный обед моих друзей.

– Всех твоих друзей?

– Да нет же! Не всех, а только самых лучших, – взволнованно объясняла Тина.

– Кто же твои лучшие друзья? – спросила мама.

– Нищие! Николай – помнишь, тот, что хромает на одну ногу, Олег, слепой на один глаз, и Андрей.

– А Андрей тоже слепой или хромой?

– Нет, у него только с головой не в порядке.

– А у тебя с головой все в порядке? – вмешалась в разговор няня.

– Где это видано, чтобы нищие приходили на обед к мэру!

– Они мои лучшие друзья! – горячо вступилась Тина. – Еще у них есть рыжая собака Граф, ей всего-то нужно, что немного супа и костей. Мамочка, пожалуйста, разреши им прийти, ведь это будет здорово!

– Хорошо, дочка. Пусть они придут, – ласково согласилась мама.–Накроем стол в саду, под нашей старой липой. В гостиной нельзя, у нас сегодня гости.

– Ничего, – обрадовалась Тина. – Там места хватит всем. Три стула поставим для них, четвертый...

– Четвертый – для собаки, – насмешливо перебила няня. – Пятый – для кошки, шестой – для мышки. Гости в доме у мэра! Таких гостей я за гостей не считаю.

– Пусть тебе это не нравится, а я все равно буду сегодня обедать с моими милыми друзьями, – отчеканила Тина. – Вот так-то, нянечка!

– Перестаньте спорить, – остановила обеих мама. – Иди, Тина, с папой в храм, а мы тут все приготовим для твоих друзей. Иди, не волнуйся.

– Спасибо, милая мамочка! – Тина поцеловала маму и прижалась щекой к ее лицу. – Я всегда знала, что ты у меня очень добрая!

Был теплый весенний день. Легко и приятно было идти под яркими лучами весеннего солнышка, подставляя лицо теплому ветерку. Тина и ее папа вышли за город. Широкая тропа вела на вершину высокого зеленого холма к сиявшему золотыми крестами храму. Они шли поклониться и помолиться Богу. По обеим сторонам тропы сидели нищие: хромые, слепые, горбатые, бесноватые, юродивые. Для каждого из них находилась у Тины мелкая монетка. Монетка покрупнее – для Николая, Олега и Андрея. И крупные бумажные деньги – в храм. Так научил ее папа. С двух лет Тина ходит с папой в храм молиться. Сейчас ей шесть, и она по-прежнему любит ходить в храм. Она знает все церковные молитвы, но в конце молитв всегда обращается к Иисусу своими словами. Она просит Его за мать и сестренку, чтобы они тоже полюбили его и ходили в храм и чтобы Он сохранил их от зла. И всех этих нищих, больных и бездомных. А уходя из храма, всегда говорила Иисусу от всего сердца:

– Дорогой Иисус, Ты умер за меня, и я благодарна Тебе за это. Я очень, очень люблю Тебя!

Тина поднялась по ступеням храма и сразу увидела Олега, Николая и Андрея, сидевших прямо у входа. Их морщинистые лица расплылись в радостных улыбках. Папа тоже улыбнулся им в ответ и взглянул на дочь. Ловким движением фокусника Тина извлекла пирожки и конфеты, которые она спрятала в рукавах небесно-голубой кофточки. "Как она успела собрать и спрятать все это?" – недоумевал отец. "Как они научились так быстро есть?" – с удивлением думала Тина, глядя на своих друзей. Тина ласково погладила своих друзей по седым, редеющим волосам и сказала:

– Сегодня после литургии вы пойдете к нам домой на праздничный обед вместе с Графом. Мама и папа разрешили.

Нищие захлопали в ладоши и засмеялись от радости. Папа стоял рядом и улыбался. А затем они с Тиной вошли в храм.

Стройно и звучно пел церковный хор, и Тине казалось, что это ангелы поют на небе. Потом началась большая литургия. Ход литургии был хорошо знаком Тине; она уже наперед знала все, что будет делать и говорить священник, что будет петь ему в ответ хор.

Когда служба закончилась. Тина как всегда подошла к распятому на кресте Христу, преклонила колени и заговорила с Иисусом:

– Иисус, Ты все видишь. Ты знаешь, что на этой неделе я часто бывала нехорошей. Я не слушала маму, грубила няне и дразнила сестренку. Пожалуйста, прости меня и помоги мне быть послушной и доброй.

Папа уже вышел из храма, он стоял и разговаривал со священником. Этот священник был его другом детства. Они вместе учились в гимназии, а затем их пути разошлись. Папа стал инженером, а затем – мэром города, а его друг – священником.

– А как твоя жена Агнесса? – спрашивал папин друг. – Давно ее не видел. Передавай ей привет.

– Ты же знаешь. Андрей, ее убеждения, – отвечал папа, – человек должен любить Бога и творить добро. Вот и вся ее религия. Заходи в гости, буду рад, – папа обернулся, ища глазами Тину. Тина тихо стояла рядом, прислушиваясь к разговору.

– Ну, нам пора, – продолжал отец. – Мы сегодня ждем важных гостей.

– Правда? Каких же гостей вы ждете? – полюбопытствовал священник.

– Это друзья моей доченьки, нищие.

– Прекрасно! – воскликнул священник. – Вы уже заслужили спасение. Кто заботится о нищих, тому обеспечено место в Царствии Божьем.

Он проникновенно заглянул в глаза Тины.

– Да благословит тебя Господь, милое дитя.

Тина промолвила в ответ:

– Благодарю.

Глаза ее сияли. Она поцеловала руку священника, поклонилась и, словно бабочка, слетела вниз по склону холма. Только замелькали белые туфельки из-под подола ее небесно-голубого платья. Папа проводил Тину взглядом. Он не ошибся: там, внизу, уже стояли трое нищих и рыжая собака, готовые в путь. Тина присоединилась к ним, теперь вся компания была в сборе.

– Пойду догонять, – улыбнулся мэр, прощаясь с другом.

Мама, няня и маленькая Машенька поглядывали на дорогу, поджидая гостей. Все было готово к праздничному обеду. Стол для хозяев дома был накрыт на уютной террасе. Праздничной белизной на нем сияла скатерть. А в саду под липой стоял еще один стол – для Тининых гостей; он был покрыт темной скатертью с вышитыми по краям цветами.

– Идут, идут! – крикнула Машенька и побежала навстречу. Мама взглянула в окно и рассмеялась.

– Да, ничего не скажешь, необычная процессия. Наши соседи еще не видывали такой.

– Лично я не стала бы потакать всем Тининым капризам, – сказала няня.

– Это не капризы, Анна. Просто у нее доброе сердечко. И мы не должны запрещать ребенку делать добрые дела. Пойдем встречать.

– Я никуда не пойду, – решительно заявила няня. – Этих голодранцев я не считаю за гостей.

Мама не ответила, спустилась по ступеням во двор. Она поцеловала мужа и Тину, а затем поклонилась гостям со словами:

– Добро пожаловать, дорогие гости!

Николай, Олег и Андрей также поклонились ей с почтением, а рыжая собака приветливо помахала хвостом.

Мама повела гостей в сад и усадила за стол, а Тина тем временем забежала в дом переодеться. Проходя через террасу,   она  взглянула  на  белоснежный праздничный стол для семьи, а затем увидела тот, другой, под липой, для своих друзей, – и чуть не заплакала: они так сильно отличались.

Папа, мама и Машенька тем временем  уже заняли свои места за столом.

– Иди  обедать,  – позвала мама Тину.

– Сегодня я буду есть с моими гостями, – ответила Тина, взяла  стул  и  потащила его  в сад.   Тина   была   маленькой   и хрупкой, а стул – массивным и тяжелым, но она не сдавалась. Николай помог ей донести стул, и Тина уселась на него с видом победителя. Украдкой Тина взглянула на отца. Он ласково кивнул ей. Няня хмурилась.

Мама молчала. Но Тине было не до них: она сильно проголодалась. А что говорить про Андрея, Олега и Николая!

Как чудесно, как ароматно пахла лапша с курицей, которую няня разливала по тарелкам! Тина не успела съесть и двух ложек, как заметила, что тарелки гостей уже пусты. "Ну где же они научились так быстро есть?" – подумала Тина и побежала сказать, чтобы принесли добавки. Тина быстро вернулась и с удивлением заметила, что ее тарелка тоже пуста. Лапша и аппетитная куриная ножка бесследно исчезли...

На десерт был торт и вкусный фруктовый компот. Папа распорядился, чтобы гостям отрезали куски побольше... Они мгновенно съели торт, залпом выпили компот, а затем вытерли руки о волосы на голове.

Это очень рассмешило Тину: так смешно они все делают!

На лицах Николая, Олега и Андрея появились довольные улыбки: наконец-то они поели вдоволь, и так вкусно! Был ли еще когда-нибудь в их жизни хоть один такой обед?

Тина была счастлива. Но это было лишь началом. Николай взял свою сумку и загадочно проговорил:

– А ну-ка, Тина, закрой глаза!

Тина закрыла глаза.

– А теперь открой!

Тина открыла и увидела в его руках живую белку!

Тина замерла от восторга. – Она твоя, – сказал Николай. – А знаешь, как мы ее ловили?

И три старичка стали наперебой рассказывать Тине об этой необычной охоте. Особенно отличился Андрей: он-то и поймал белку. Для этого ему пришлось влезть на огромное дерево! До вершины он добрался благополучно, а когда стал слезать, то нечаянно взялся руками за сухую надломленную ветку. Ветка обломилась, и Андрей с большой высоты полетел и упал в глубокую яму. В яме было много листьев, и падение было мягким, словно в пуховую перину, но Андрей от неожиданности сильно испугался. Он неистово кричал, пока Николай с Олегом не вытащили его. Белочка была в целости и сохранности у него за пазухой.

Иметь дома свою собственную живую белку было давней мечтой Тины. И сегодня ее мечта исполнилась. С переполненным восторгом сердцем она подошла к своим друзьям и по очереди поцеловала всех: и Андрея, и Олега, и Николая. Мама с няней с удивлением смотрели на нее, а папа рассмеялся. Няня сказала, брезгливо передергиваясь:

– Фу, как она может целовать этих грязных старых нищих!

– Мама, папа, идите сюда, – позвала Тина и показала им свою чудесную белочку, а затем торжественно произнесла, обращаясь к гостям:

– Дорогие мои друзья! Отныне каждое воскресенье наша семья приглашает вас на праздничный обед.

Три старичка поднялись из-за стола, горячо поблагодарили хозяев за их щедрое гостеприимство и ушли в лес, в свою маленькую избушку.

Сразу после их ухода мама позвала Тину на террасу. Выражение ее лица было строгим, даже обиженным,

– Тина, зачем ты так сделала? От нашего имени пригласила этих

людей на обед, да еще и каждое воскресенье? Ты даже не посоветовалась со мной и папой!

– Не сердись, мамочка, моя милая, добрая, – отвечала Тина.  Я знала, что вы будете против. А им очень, очень понравилось у нас. Они были счастливы, и я тоже. Я их люблю, мне с ними так весело, они очень хорошие и смешные. Мама, не сердись, ведь они голодные, ты сама видела, а мне их так жалко.

При этих словах Тины по лицу мамы вдруг как бы разлился внутренний свет, глаза потеплели, но голос оставался по-прежнему строгим.

– В другой раз без нашего разрешения никого не приглашай.

– Нашлась хозяйка, – добавила няня.

Но Тина не слышала этих слов. Она в мыслях была уже далеко, в будущем, которое придет еще так не скоро. Ей представлялось, что когда она вырастет, то всегда будет помогать бедным, нуждающимся

людям.

– Иди, играй, -- сказала мама. – Идут гости, я должна их встретить.

К дому приближались несколько мужчин и женщин – нарядно одетые, в веселом расположении духа. Это были гости папы и мамы. Они не были голодными и нищими.

Тина, как обычно, вечером молилась, а потом еще долго беседовала с Иисусом. Она рассказала Ему обо всех событиях минувшего дня и в заключение сделала вывод, что только папа ее понимает, один только папа, и больше никто. С этой мыслью она и уснула.

И приснился ей сон.

Ей снилось, что она на небе идет по дорожке сада с яркими цветами; здесь так красиво – Тина не нашла бы слов, чтобы описать эту неземную красоту. Она с восхищением смотрит по сторонам и видит ангелов. Ангелы медленно пролетают мимо, улыбаются и приветствуют ее. Они поют нежными голосами, прославляя Господа. Тина идет дальше и вдруг останавливается: прямо перед ней стоит Иисус в длинных белых одеждах. Тина сразу узнала Его и воскликнула:

– Дорогой мой Господь Иисус! – и пала на колени, и поклонилась Ему.

Он поднял ее, погладил по голове и сказал с улыбкой:

– Ты очень хорошо сделала. Тина, что пригласила в свой дом нищих. Мы все очень радовались этому. Ангел-хранитель записал в твою памятную книгу еще один добрый поступок. Всегда поступай так хорошо, всю свою жизнь.

Тина снова поклонилась Иисусу и сказала:

– Дорогой мой Иисус, я люблю Тебя и обещаю, что всю жизнь буду делать добро!

И Тина проснулась.

За окном тихо шептались листья старой липы. Тина сразу вспомнила про Николая, Андрея и Олега. Вчера они сидели за столом под этой самой липой. Как хочется есть! И они, должно быть, сейчас тоже очень голодны.

И Тина приняла важное решение: она будет кормить своих друзей каждый день.

Избушка на холме

Неподалеку от храма был лес, а в том лесу – избушка. А в избушке жили уже знакомые нам Николай, Андрей и Олег – три старичка-инвалида. Они не могли работать и каждый день просили милостыню возле храма.

Теперь все изменилось. Каждое утро Тина поднималась в гору с тяжелой сумкой, где лежали хлеб, сыр, сахар и все, что оставалось в доме от обеда, ужина, завтрака... Папа каждый день давал Тине деньги на шоколадку, но вместо этого она покупала баранки и бублики и несла в избушку своим друзьям.

Дома никто не знал об этих ежедневных походах и содержимом сумки: Тина старалась все делать незаметно.

Однажды, навестив друзей, Тина шла по лесной тропинке и встретила незнакомую девочку. Она заметила, что девочка была очень худой, а платье на ней было все в заплатках и совсем выцвело. "И эта девочка тоже очень бедна", – подумала Тина и окликнула ее:

– Девочка, как тебя зовут? Та удивленно обернулась:

– Оля.

– А где ты живешь? – продолжала спрашивать Тина.

Оля показана рукой в сторону маленькой избушки на холме:

– Вон там.

– Можно к вам зайти?

– Конечно, можно, –улыбнулась Оля, – пойдем.

Тина поднялась вслед за ней по ступенькам крылечка. В стареньком доме было чисто и уютно. Семья собралась обедать. У стола хлопотала хозяйка – молодая красивая женщина. Она наливала детям в тарелки фасолевую похлебку. Всех детей, считая Олю, было семеро: четыре девочки, три мальчика. Оля обратилась к матери:

– Мама, к нам в гости пришла девочка. Можно, она пообедает с нами?

Одна из девочек взглянула на Тину и сразу узнана ее:

– Да это же Тина, дочь нашей учительницы. А ее папа – мэр города.

– Вот как хорошо! – сказала мать. – Рада тебя видеть, Тина, садись, угощайся чем Бог послал. Зови меня тетя Лена.

Тетя Лена поставила перед Тиной тарелку, и Тина увидела, что кроме фасолинок и воды в супе ничего нет. Не было даже хлеба. Это было совсем не вкусно, но никто не жаловался, у всех были веселые, улыбчивые лица. Братья и сестры о чем-то говорили друг с другом, а тетя Лена беседовала с Тиной:

– Видишь, дочка, семья у нас большая, а работает один отец. Вот и получается, что частенько на хлеб не хватает. Но Бог любит нас и помогает нам. С Божьей помощью мы еще ни разу не были голодными.

– Спасибо, тетя Лена, я поела, – сказала Тина. – Мне пора домой.

– Заходи к нам, Тиночка, – ласково ответила та. – Мы тебе всегда рады.

Неблизкий путь домой промелькнул незаметно. Тина не помнила, как спустилась с холма, вошла в город, шла по переулкам... Ее сердце было переполнено скорбью. Но... нельзя, чтобы дома что-нибудь заметили. Тина тихонько проскользнула в дверь, на цыпочках прошла по коридору и юркнула в свою комнату. Эта комната была родной, уютной, самой ее любимой. Здесь большое окно, через него можно долго смотреть в ясное голубое небо и говорить с Иисусом.

– Иисус, Иисус, – тихонько позвала Тина. – Ты слышишь, дорогой Иисус, я сегодня ходила в гости. Эти люди живут в избушке на холме. Тетя Лена и ее дети – они очень, очень хорошие, но, знаешь, они так бедны! Иисус, Ты сказал, что я хорошо сделала, что пригласила на обед нищих. А теперь я думаю: хорошо бы отдать этим девочкам старые платья и туфельки – мои и моей сестры. Мы их уже не носим, а им бы очень пригодились. У нас ведь всего так много!

Тина напряженно вглядывалась в голубую небесную высь, и ей казалось, что Иисус смотрит на нее и одобрительно кивает.

На следующий день утром мама с папой ушли на работу, а няня на прогулку с маленькой Машей. Одним словом, это был самый подходящий момент, чтобы взяться за дело. Тина отперла ключиком дверцы шкафа, ящики комода и вытащила оттуда всю детскую обувь, платья, кофточки, шапочки... За считанные минуты набралась порядочная куча, которую Тина тут же запихнула в сумку. Укладывать пришлось очень плотно, а то бы все не поместилось. Сумка стала почти неподъемной! И это еще не все. А продукты? Нужно было спешить. Заглянув в кухню, Тина увидела на столе свежую булку и завернутое в бумагу сливочное масло. Ну что ж, хотя бы это... Хлеб и масло быстро присоединились к кофточкам и туфлям, и Тина пустилась в путь. По дороге она купила еще две булки (ведь одной мало на семерых детей!) и, сгибаясь под тяжелой ношей, стала подниматься на вершину холма. Никогда ей еще не приходилось идти в гору с такой тяжелой сумкой. Тина часто ставила сумку на землю, отдыхала несколько минут и шла дальше...

Когда дети увидели Тину с целой сумкой подарков, радости их не было предела! Но тетя Лена их остановила:

– Спасибо, Тина, но я не могу это принять.

– Да? – огорчилась Тина и тут же нашлась: – А мама просила меня отнести вам все это! Она расстроится, если вы не возьмете.

– Правда? – смягчилась тетя Лена. – Ну, давай посмотрим, что прислала твоя мама.

Тина выложила на стол продукты и стала доставать туфельки, платьица, кофточки... Девочки с восторгом примерили наряды, и оказалось, что вся одежда сшита точь-в-точь на них, вот только мальчикам ничего не досталось. Тетя Лена со слезами благодарила Тину и ее маму, а дети тем временем за минуту уничтожили все три булки вместе с маслом.

С легким сердцем Тина побежала домой; она все сделала так, как обещала Иисусу: помогла бедной семье. "А теперь, – решила она, – надо будет взять у мамы какое-нибудь платье для тети Лены". С этими мыслями Тина вошла в калитку своего дома.

Мы уже говорили, что возле Тининого дома росла старая липа. У нее был толстый-претолстый ствол и длинные раскидистые ветви. Летом в жару хорошо было играть в ее прохладной тени, а когда шел дождик, под липой было сухо: листья были так густы, что на землю не попадало ни одной капли. В мае-июне, когда липа цвела, от нее шел сладкий аромат; он наполнял собой весь двор, весь сад, весь дом. Но это еще не все. Старая липа была важным членом семьи. Летними вечерами вся семья усаживалась возле ее ствола, под ее мощными ветвями, чтобы послушать интересные рассказы и сказки. Их читала мама, а иногда – папа, а Тина, слушая, смотрела на темный ствол, и ей казалось, что все эти удивительные истории рассказывает старая липа... Но было еще одно важное дело, ради которого семья собиралась под старой липой. Здесь родители обсуждали добрые и недобрые поступки своих детей и выносили им наказания или поощрения.

У Тины было доброе сердце, но она была слишком самостоятельной и часто принимала решения, не посоветовавшись со старшими. А решения эти часто были неправильными.

...Тина вошла во двор и увидела, что вся семья в сборе... под старой липой. У нее почему-то екнуло сердце, и она невольно остановилась. Сейчас что-то будет. Папа увидел Тину и поманил ее пальцем со словами: –Ждем тебя, доченька.

Тина неуверенно подошла.

– Ну, садись с нами, – продолжал папа, – да расскажи нам, где ты была.

Тина молчала.

Ей не хотелось рассказывать правду, но и неправду говорить было нельзя – так ее учили. И как же нехорошо получилось! Ведь она уже солгала тете Лене, сказав, что одежду и продукты прислала мама...

Тогда заговорила мама. Как резко и неприятно сегодня звучит ее голос...

– У нас в доме творится   что-то   невероятное. Кража! Уже несколько дней воры крадут хлеб, сахар, конфеты, сыр, блины, пирожки и никаких следов. Никаких!

"Это не воры, – хотела сказать Тина. – Это..." И тут она подумала, что мама еще не знает про платья, туфли и все остальное!

– А сегодня, – продолжала мама с возмущением, – пропала самая свеженькая буханка белого хлеба и целый килограмм масла!

Тина подумала: "Ну, о чем тут говорить? Ведь ни хлеба, ни масла уже нет: семеро детей все съели и спасибо сказали!"

– И знаешь, кто мог все это сделать? – спросила мама.

– Кто? – неуверенно переспросила Тина.

– Только домашний вор.

– Только домашний вор, – повторил папа.

– Только домашний вор, – заключила няня. Тина заплакала:

– Почему вор, ведь я все это брала для нищих и бедных!

– Ну, вот все и открылось! – сказал папа.

– Вот и нашлась воришка! – покачала головой мама.

– Вот именно: воришка, хоть и для бедных, – подвела итог няня.

– Никакая я не воришка, – плача, говорила Тина. Но папа серьезно сказал:

– Вор – это тот, кто втайне уносит что-то из дому. Куда? Неважно, но это называется воровством. Потом он привыкает к этому и начинает воровать у других, и в результате такого мальчика или девочку ждет суд и тюрьма.

– Нет, нет, я не воровка! – воскликнула Тина и все рассказала. Мамин голос звучал сурово, как у настоящего судьи:

– За все, что ты сделала, ты должна понести наказание.

– Смягчись, жена, ведь наш "преступник" все осознан, – попробовал вступиться папа.

– Да, – подтвердила Тина. – Простите меня, я обещаю, что теперь во всем буду спрашивать у вас разрешения!

– Хорошее обещание, – сказала мама. – Но сейчас ты должна понести наказание за то, что уже сделала без нашего разрешения. Наказание будет такое: пять ударов прутиком по мягкому месту.

Няня принесла прутик...

Раньше когда мама выносила подобные "приговоры", Тина визжала на весь двор. Но сейчас она молчала, хотя ей было больно.

И никто из взрослых не мог представить себе, что в тот момент, когда мама поднимала и опускала свой прутик, перед мысленным взором Тины стояли улыбающиеся счастливые лица бедняков, в чей дом она принесла радость. Ради этого стоило терпеть боль...

Утром следующего дня, встав с постели и выйдя из комнаты, Тина не поверила своим глазам: прихожая была уставлена корзинами с едой, а мама собирала вещи.

– Что случилось, мама? Разве мы уезжаем?

– Нет, дочка. Я собираю вещи для твоих знакомых. Продукты –тоже для них, специально принесли из магазина.

Тина заглянула в большой мешок: он почти доверху был набит вещами для детей и взрослых. К удивлению Тины, кое-что принесла и няня, а ведь раньше она так плохо относилась к бедным...

– Сбегай, Тиночка, к тете Лене, – попросила мама, – и пригласи ее вместе с мужем: пусть они придут и возьмут все, что мы им приготовили.

Дважды просить не пришлось: Тина понеслась, как на крыльях. Пулей влетела она в избушку на холме и выпалила:

– Тетя Лена, мама приглашает вас к нам!

Но добрая мать семерых детей почему-то не обрадовалась, а заплакала:

– Ах, чуяло мое сердце, что все это не к добру!

– Да нет же! – засмеялась Тина. – Вы должны забрать у нас вещи и продукты – вот столько! – она нарисовала в воздухе руками два солнца, и все засмеялись.

– Так что приходите вместе с дядей Гришей, а то не унесете, –закончила Тина свою речь.

И снова тетя Лена заплакала – от радости, а Тина торжествовала. Ведь это она нашла эту бедную семью и рассказала о ней родителям.

А какой радостью светились лица тети Лены и дяди Гриши, когда они нагруженные тяжелыми корзинами и мешками, выходили со двора дома! Мама стояла на крыльце и с улыбкой смотрела им вслед. И вдруг Тина почувствовала, как все ее существо наполнилось нежной-нежной любовью к маме. Тина подошла к ней и обняла ее.

– Что тебе, дочка?

Мама наклонилась, и Тина поцеловала ее в обе щеки и прошептала на ухо:

– Ты самая лучшая, добрая и красивая мама во всем мире. Я очень люблю тебя. Я буду всегда послушной и во всем буду советоваться с тобой.

– А я с тобой, – ласково ответила мать. – Мы все будем делать вместе. Если ты узнаешь, кому нужно помочь, то скажешь мне. И мы все вместе, на семейном совете, будем решать, как это лучше сделать. Летом– вот здесь, под старой липой, а зимой – дома, у камина. Хорошо?

– Да, моя милая, добрая мамочка. А что сегодня творится у тети Лены! Там дети уплетают вкусную кашу, хлеб, масло, сыр... Ура!!! – и Тина на одной ноге поскакала во двор, где ее сестренка Маша играла с куклой.

Самая красивая прическа

Маша любила играть в куклы. У нее их было много: большие и маленькие, одетые нарядно и скромно, мамы и дочки. А вот Тине куклы перестали нравиться. Она не понимала: что Маша в них нашла? Тина любила читать интересные книжки (мама научила ее читать и писать в пять лет). Еще она любила гулять одна, бродить в. лесу или возле речки, лазать по деревьям. Но маме не нравилось, когда Тина уходила гулять одна.

– Останься дома, – говорила она, – поиграй с Машей.

Вот и сегодня пришлось остаться. Но Маша – маленькая, как с ней играть, во что?

– Давай поиграем в магазин, – предложила Тина сестренке. – Я буду продавцом, а ты покупателем. Купи у меня вот это яблоко.

Маша купила яблоко, затем карандаш, катушку ниток и три пуговицы. Но Тине уже надоело быть продавцом. Ей пришла в голову новая мысль:

– Давай играть в парикмахерскую. Я буду парикмахером, а ты –клиентом. Сейчас я все приготовлю.

Тина принесла зеркало, расческу, ножницы и полотенце, отгородила стульями полкомнаты, а стулья завесила пледом. Стало похоже на настоящую парикмахерскую.

– Машенька, входи!

Машенька вошла в "салон" и вежливо поздоровалась:

– Здравствуйте.

– Здравствуйте, – важно ответила Тина. – Пожалуйста, садитесь. Какую прическу вам сделать?

– Самую красивую!

– Хорошо, сейчас. Сидите тихо, я начинаю, – и Тина взяла ножницы.

Машенька сидела очень тихо. Она верила, что Тина – ее старшая сестра – умеет буквально все и что сейчас она сделает ей очень-очень-очень красивую прическу! И Тина действительно старалась.

– Как много кудряшек с этого боку, их нужно остричь.

– Поверните голову вправо, – сказала она. – Я говорю вправо, а вы – влево!

Чик-чик-чик – и волосы посыпались на пол. Сколько у Маши волос – торчат в разные стороны. Чик-чик-чик... Маша устала сидеть и начала ерзать на стуле.

– Что-то вы долго делаете стрижку!

– Все, заканчиваю. Пожалуйста. С вас три рубля.

Тина положила ножницы и взглянула на Машеньку... и ужаснулась.

– Дайте мне зеркало, – попросила Машенька. – Я хочу посмотреть.

– Не дам, – решительно запротестовала Тина. – У меня нет зеркала.

– Есть, есть, вот оно!

Машенька схватила зеркало, взглянула в него – и громко заревела от обиды, ударила Тину зеркалом и побежала на кухню к маме жаловаться. Расстроенная Тина стала прибирать "парикмахерскую", бормоча:

– Ну и клиенты пошли, все какие-то нервные.

Что же теперь будет? Ну, конечно, – из кухни бежит мама с длинной поварешкой:

– Что ты сделала с ребенком? На кого она стала похожа? На обезьяну! Был ребенок как ребенок, а превратился в обезьяну!

Тина не стала дожидаться, что еще скажет мама и что она сделает; у нее оставался один выход – бегство. Недолго думая, она вылезла в открытое окно и спряталась за сараем. Через минуту Тина выглянула и увидела, что мама, взяв за руку Машу, идет в сторону парикмахерской. Но что делать ей, Тине? Она знала, что есть только один человек, который может все исправить, все наладить, всех успокоить и защитить ее от маминого гнева, – это папа. Он сейчас на работе. Ну и пусть. Она пойдет к нему на работу и все расскажет.

И вот Тина в кабинете отца. Увидев печальное лицо дочери, он встревожился:

– Что случилось, доченька?

– Ой, папа, большая беда!

– Да что, что, скорее говори! – торопил папа Тину. – С мамой что-нибудь? Или с Машей? Заболели?

Тина опустила глаза и тихо проговорила:

– Я боюсь идти домой.

– Но что все-таки случилось?

– Понимаешь, папа, я хотела сделать Машеньке красивую прическу, но сделала ее неудачно. И мама очень рассердилась. Она сказала, что я сделала из нее обезьяну...

Тина хорошо знала своего папу, но этого она не ожидала. Папа... смеялся. Смеялся до слез. А потом сказал:

– Представляю. Значит, обезьяну? Ну, ничего. Посиди здесь, а через час мы вместе пойдем домой обедать, – он подмигнул. – Я с мамой поговорю.

Наступило время обеденного перерыва. Папа взял Тину за руку и повел домой. Тина волновалась: как встретит ее мама? А может быть, она уже обо всем забыла? Ничего подобного! Как только папа и Тина вошли в калитку, из дома вышла мама с поварешкой в руке и Маша, остриженная "под мальчика". Настроение у мамы было воинственное. Но папа, не дав ей произнести ни слона, со смехом загородил собой Тину.

– Ты только взгляни, жена, – сказал он, указывая на Машеньку, – кажется, у нас появился мальчишка? А я так мечтал иметь сына! Да к тому же, – тут он вывел вперед Тину, – у нас в семье теперь свой парикмахер. А мы и не знали. Мы просто богачи, жена!

Тут рассмеялась и мама. Что ни говори, а папа молодец. Ну почему взрослые всегда думают, что детям хочется лишь безобразничать да бедокурить, творить хаос и беспорядок и переворачивать все вверх дном? А ведь у Тины были самые лучшие намерения: сделать Маше красивую прическу.

Камень

У Тины был крестный. Врач по профессии, весельчак по характеру, он нравился Тине. Она считала, что у них много общего. Как-то раз он пришел в гости и, наслаждаясь тишиной теплого летнего вечера, пил душистый чай, сидя за столиком под старой липой. Тина сидела напротив, подперев ладонями голову, глубоко задумавшись, а крестный, удивленный ее непривычно долгим молчанием, уже хотел спросить, что с ней случилось. Но Тина первой задала вопрос:

– Дядя Михаил, скажите, что такое подвиг?

– Подвиг – это героический поступок, – ответил крестный.

– Однажды я слышала, – продолжала Тина, – как один мальчик сказал: "Я совершил героический поступок. На маленькую девочку напали мальчишки, а я ее защитил". Другой сказал: "Я бросил камень и так точно попал в соседнее окно!" Он считан это подвигом.

А третий отказался от шоколадки, чтобы купить хлеб и отдать нищему. Какой из этих поступков действительно подвиг?

– А почему ты спрашиваешь? – поинтересовался крестный.

– Я хочу совершить подвиг, – горячо сказала Тина. – Настоящий большой подвиг.

В эту минуту из дома вышел папа. Увидев своего старого друга, крестный широко улыбнулся и громко сказал:

– А ты выбей окно у соседей – совершишь великий подвиг! Ты будешь бить стекла, а папа – вставлять, денег-то у него много!

Это была, конечно, шутка.

– Чему ты учишь мою дочь? – смеясь, спросил папа.

Он сел рядом с крестным и налил себе чаю. "Теперь они будут долго говорить о своих делах'', – подумала Тина. Ей очень хотелось, чтобы крестный ответил на ее вопрос серьезно, без шуток. Но тут ее позвала мама:

– Тина, иди заниматься. Пришла учительница музыки. Тина и не узнала, что такое настоящий подвиг. Но шутливый ответ крестного, как выяснилось, имел для нее самые серьезные последствия.

В тот день (это было послеобеденное, тихое и сонное время) Тина играла во дворе с камушками. А чем еще заняться? Было жарко и скучно. Вдали чуть виднелись величественные цепи гор. Они всегда пленяли Тину своей красотой. Но сегодня даже на горы смотреть не хотелось. Что на них смотреть? Они каждый день одни и те же. Скорей бы в школу. Тине шесть лет, ей пора учиться. Учиться... Какое хорошее слово! Учиться трудно и интересно. А такая жизнь, как сейчас -– разве ж это жизнь? Одни и те же игры с ребятами с утра и до вечера. Больше так продолжаться не может! "А интересно, – вдруг подумала Тина, взглянув мельком на окно соседского дома, смогу я с одного раза попасть камнем в среднее окно?" Она как раз держала в руке небольшой острый камень. Камень – окно, окно - камень.

Между ними существовала таинственная связь. Окно притягивало. ''Попаду или нет?" – эта мысль сверлила голову Тины, пока не выросла до размеров прямо-таки героического поступка. Сейчас она совершит подвиг. Тина прицелилась – и...

Дзинь-нь-нь! – посыпались разбитые стекла.

– А - а - а! – раздался неистовый крик соседки, тети Поли.

Тина похолодела. Да это же не подвиг, а просто гадкий, хулиганский поступок. Как же она могла такое совершить! Только бы никто не узнал...

Тина вскочила, чтобы убежать, и вдруг почувствовала, что кто-то крепко  взял  ее  за локоть.   Это была сильная рука отца. Тина подняла голову: перед ней стояли родители. Они все видели! И мелодичный мамин голос прозвучал как гром среди ясного неба:

– Иди, извинись перед тетей Полей и скажи, что все убытки мы ей возместим.

– И постарайся, – прибавил папа, –рассказать все правдиво и честно. Не забывай: ангел уже все записал в небесной книге. А вечерком под липой мы все обсудим.

Как мягко говорил папа! Лучше бы он кричал и топал ногами. Мягкость родителей, именно тогда, когда Тина вела себя плохо, особенно ранила ее сердце.

– Хорошо, я пойду, – тихо ответила Тина.

А тетя Поля все еще стояла на крыльце, пытаясь заметить в изгибах переулка несуществующего хулигана.

– А, Тина, хорошо, что ты пришла, – обрадовалась она. – Представь: я сидела сейчас возле зеркала. Вдруг кто-то бросил камень и разбил окно. Камень пролетел в сантиметре от моей головы и ударился в трюмо. Оно тоже разбилось.

– И трюмо? – оторопела Тина.

– Да, милая. Ты не знаешь, кто это сделал?

– Это... – Тина низко опустила голову. – Это я сделала, тетя Поля.

– Ты? – не поверила соседка. – Но как же так? Ты ведь такая добрая девочка. Должно быть, это вышло нечаянно?

– Нет, тетя Поля, не нечаянно, – вздохнула Тина и честно рассказала обо всем. – Это сатана меня искушал, – прибавила она в заключение. – И я послушалась сатану. Наверное, я нехорошая девочка.

Лицо Тины становилось все печальнее.

– Тетя Поля, мама и папа сказали, что заплатят вам за разбитые стекла. Все, что бы я ни сделала, всегда становится известным моим родителям. Видимо, Иисус меня любит и хочет, чтобы я исправилась.

– Тина, я вижу, ты все поняла. Иди домой, успокойся и скажи родителям, чтобы они тебя не наказывали. Скажи, что я простила тебя. И мне не нужно денег.

– Нет, что вы, тетя Поля! Они сделают то, что обещали, а я получу, что заслужила. Мне грустно оттого, что я огорчила Иисуса, папу, маму и вас, тетя Поля.

– Ну, иди, я тебя поцелую! – расчувствовалась добрая женщина. – Я ведь знаю, ты хорошая девочка.

– Нет, плохая. Хорошие девочки не огорчают других. До свидания, тетя Поля, мне пора.

И Тина вернулась домой.

Под старой липой все уже были в сборе. На столе красовались великолепный арбуз и большая дыня. Сладкая и сочная золотая дыня – самое лучшее, самое любимое лакомство. Но сейчас Тина даже не взглянула на дыню. Ей было не до лакомств.

– Расскажи, как это случилось?

Кажется, это сказал папа, хотя вопрос был написан на лицах всех. И Тина так же откровенно рассказала родителям о том, как ей пришла мысль разбить соседкино окно.

– У тети Поли камень, который я кинула, разбил трюмо. Он пролетел в сантиметре от ее головы, – прибавила она в заключение.

Ответом было долгое молчание. Тина ждала, что будет дальше. Молчание нарушил папа:

– Мы с мамой пойдем и посоветуемся, какое наказание ты должна понести.

Они ушли, а Тина осталась ждать. Как долго тянутся минуты! Наконец родители вернулись, и папа сказал:

– Мы с мамой подсчитали убытки, которые с твоей помощью понесла тетя Поля. И выяснилось, что они равны зимнему пальто и голубой шапочке с шарфом, которые мы собирались тебе купить.

Мама добавила:

– Мы застеклим окно шапочкой и шарфиком, а трюмо – зимним пальто.

И няня как всегда подлила масла в огонь:

– Проходишь зиму в обтрепанном пальто и полинялой шапке, модница!

Вот так наказание! Лучше бы уж выпороли хорошенько, да и разом покончили на этом. Тина мечтала пойти в этом году в первый класс, начать учиться. И, конечно, эта новая, школьная, жизнь должна была начаться в красивом новом пальто и прелестной голубой шапочке.

Но Тина не могла не признать и справедливости родительского решения. Кроме того, слово родителей в семье – закон. Поэтому она промолчала и смирилась. А ночью, в своей комнате, долго не могла уснуть и горько плакала от обиды на себя.

Да еще эта няня. Едкое слово у нее всегда наготове.

– Камень, который ты бросила, воротился к тебе и ударил тебя по сердцу. У тети Поли будет новое оконное стекло и трюмо, а ты лишилась своей мечты, – говорила она.

Засыпая, Тина вздохнула и проговорила вслух:

– Няня права. Камень воротился ко мне и сделал свое черное дело.

Следующий день не принес перемен: настроение у Тины было неважное. С утра пораньше она отправилась на прогулку. Долго бродила у речки, строила песчаные замки на берегу, разбрызгивала босыми ногами воду. День был безоблачно-тихий, и вся природа, казалось, улыбалась ей, желая ободрить и успокоить. Потом ребята позвали Тину играть, и домой она вернулась уже к вечеру, когда пришли с работы родители. Тина вошла на террасу и увидела, что ее маленькая сестра Машенька, радуясь, примеряла новое зимнее пальто. Она в нем была хороша, как куколка. А на столе... на столе лежала Тинина мечта – голубая шапочка и шарфик, но не для нее, а для Машеньки. Тина чуть не плакала. Она посмотрела кругом: все радовались покупкам, смеялись и ласкали Машеньку. И Тине вдруг вспомнились слова отца: "Когда на душе горечь и обида, попробуй обрадоваться счастью другого – и тебе станет легче, вот увидишь".

Тина подошла ближе и стала рассматривать шапочку, шарфик, пальто... А ведь и правда хорошо, что сестренка будет зимой тепло и нарядно одета! От этой мысли Тине стало легче. Но все же где-то в глубине души она чувствовала горечь, которая жгла и просилась наружу.

Вечером снова вся семья собралась под старой липой.

– Ну, о чем поговорим сегодня? – спросила мама. Папа предложил:

– Сегодня каждый из нас расскажет что-то в наставление другим. Какой-нибудь случай из своей жизни.

– Ну что же, хорошо, – одобрила мама. – Я первая.

Мама рассказала, как однажды она заблудилась в лесу. Со всех сторон ее обступала чаща, кругом не было ни души, лишь только темный, густой, дремучий лес. Она долго ходила, искала выход, звала на помощь, но никто не откликался, а лес становился все темнее и гуще.

Она думала, что погибнет... Но маму спас Господь: Он послал ей человека, знавшего дорогу, и этот человек вывел маму из леса.

А еще ей вспомнился случай, как в сильный дождь у нее развалились туфли. Домой с работы мама шла по лужам в одних чулках. Она молилась Господу Иисусу,чтобы Он послал ей новые туфли. Маме хотелось иметь туфельки красного цвета, из мягкой кожи, на небольшом каблучке. Дома ее встретил папа с загадочной улыбкой, а на столе лежала коробка...

– Как вы думаете, что было в коробке? – лучисто улыбаясь, спросила мама и посмотрела на свои ноги. И тут только все заметили, что на ногах у нее – ее любимые красные туфли, очень мягкие, на небольшом каблучке.

– Моя история закончилась, – сказала мама. – А что расскажешь нам ты, Тина?

Тина долго молчала и, наконец, решилась.

– Я хочу рассказать о горьком опыте моей жизни. Я назову свой рассказ "История о девочке, которая сама себя наказала".

И старая липа вновь услышала грустную повесть о злополучном камне, насыщенную всеми мыслями и переживаниями, которые переполняли душу Тины. Она говорила с таким чувством, что у мамы и папы из глаз потекли слезы.

А закончила она так:

– К счастью, у девочки были хорошие родители. Они-то и помогли ей все осознать. И она решила, что никогда в жизни не возьмет в руки камня, который может принести столько бед. Она раскаялась в своем грехе и обещает быть всегда послушной Господу Иисусу, не приносить Ему горя и слез своими дурными поступками. И еще эта девочка очень любит своих родителей и никогда-никогда не будет их сердить и расстраивать!

Папа и мама обняли свою Тину и сказали:

– Изменить свое решение мы не можем, но девочку, которая так много пережила, выстрадала и все поняла, мы можем только еще больше любить, и будем горевать вместе с ней!

Из Тининых глаз полились слезы. Те благодатные слезы, которые приносят облегчение. С ними-то и вышла вся горечь, что скопилась в самой глубине сердца Тины.

Папа ласково гладил ее по склоненной голове и говорил:

– Благодари Иисуса, дочка, что никто не пострадал. Если бы камень попал в голову тети Поли и убил ее, то уже ничего нельзя было бы поправить.

Тина содрогнулась от этой мысли и воскликнула:

– Я даже с камушками никогда не буду играть!

После всего сказанного в тот день под липой надолго воцарился мир – и в семье, и в душе Тины.

Разговор под старой липой

Наступила осень. Тина была уверена, что осень – самая лучшая пора года! В саду так много краснобоких яблок и аппетитных желтых груш. Но главное – в первый день осени дети идут в школу. И вот наступил день, когда Тина взяла свою первую школьную тетрадь, новый карандаш и пришла на свой первый урок. Вошла учительница и сказала, что ее зовут Мария Михайловна. Тина ее хорошо знала, потому что ее мама работала в этой же школе. Заметив Тину, Мария Михайловна очень удивилась.

– Сколько тебе лет? – с улыбкой глядя на Тину, спросила она.

– Шесть, – ответила Тина.

– А мама с папой знают, что ты будешь ходить в школу?

– Не знают... я боялась, что меня не пустят. Они говорят, что я еще маленькая, а мне надоело играть с Машей и все самой придумывать. И я решила, пусть учитель придумывает, а я буду все делать.

Учительница склонила голову набок, немного подумала и сказала:

– Ладно, оставайся.

И Тина осталась. На этом первом уроке Тине было не особенно интересно, потому что она читала, считала и писала с пяти лет, тогда как остальные дети только начинали учить первую букву алфавита.

После урока Мария Михайловна рассказала Тининой маме о своей новой ученице. И мама согласилась, чтобы Тина ходила в школу.

Скоро учительница и дети полюбили самую маленькую ученицу. Всю первую четверть она училась на одни пятерки, а мама и папа Тины, ее няня и Маша только удивлялись, как она, такая маленькая, учится ничуть не хуже других ребят.

Однажды вечером, когда Тина пришла из школы, папа позвал ее под старую липу, чтобы поговорить. Тина знала, что на скамейке под старой липой всегда говорилось о чем-то очень важном. И папа начал очень серьезно: "Знаешь, Тина, я заболел тяжелой болезнью и, может быть, скоро умру".

Тина никак не ожидала услышать этого от папы, и в одно мгновение в ее маленькой голове пронеслись тысячи мыслей, одна ужасней другой. Ей стало страшно, и она заплакала.

Папа немного помолчал и тихо продолжал:

– Не плачь Тина. Я хочу, чтобы ты очень внимательно меня выслушала. Ты ведь большая девочка, да? Ты же ходишь в школу.

Тина кивнула.

– Но ты вырастешь еще больше, у тебя будут разные друзья и подруги. Это ведь хорошо, когда много друзей и подруг, правда?

Тине было жалко папу, и она еле сдерживалась, чтобы снова не заплакать. Папа продолжал:

Может, твои друзья станут учить тебя ругаться скверными словами, пить вино или курить сигареты. Пожалуйста, никогда не соглашайся делать этого. Обещаешь?

Ожидая ответа, папа внимательно посмотрел Тине в глаза. Тина, сжав губы, утвердительно закивала в ответ.

– Я хочу, чтобы ты росла трезвой, умной и хорошей девочкой. В школе учатся разные дети. Кто-то из них плохо воспитан, но, знаешь, не они должны влиять на тебя, а ты на них. Помни, что рядом с тобой всегда находится ангел-хранитель и Иисус, Которого ты очень любишь. Иисус все видит, и если я когда-нибудь умру, то и я все буду видеть. Знай, что на кладбище могильный крест поставят в изголовье моей могилы, и ты сможешь приходить туда и все мне рассказывать. Я буду радоваться, если ты будешь приносить на могилу мои любимые полевые цветы. Будь доброй девочкой, люби людей и слушайся маму, не обижай сестру и старших уважай. Это мое завещание тебе, понимаешь? Ты ведь у меня умная девочка?

Тина опять молча закивала головой.

Тогда папа прижал ее к себе и бодрым голосом сказал:

– А насчет того, что я умру, – это я так, на всякий случай, чтобы ты знала. Просто всегда помни этот наш разговор. Я очень люблю и тебя, и Машу, и маму и хотел бы быть всегда с вами, но Бог знает, как лучше.

Потом папа немного помолчал и снова спросил Тину:

– Я слышал, ты сильно ударила мальчика из класса. Правда? Я этого не ожидал от тебя. У нас во дворе всегда играли дети, и ты никогда с ними не дралась. Что же случилось?

Услышав про недавний случай в школе, Тина быстро сбросила с себя состояние печальной задумчивости и, выпрямив спину, начала свою защитную речь.

– Папочка, в нашем классе есть девочка Юля, такая худенькая, маленькая и бледная. А этот Коля, у него папа директор мебельной фабрики, много воображает. Он обидел ее. Он толкнул ее, а она упала и разбила колено. Я все это видела из окна нашего класса. И тогда я побежала туда. Мария Михайловна и Анна Ивановна стояли рядом и ничего не видели, а когда они услышали, что Юля плачет, подбежали к ней. А Коля стал им говорить, что она бежала, споткнулась и упала. Тогда я подошла и дала ему по одной щеке за Юлю, и по другой за неправду. А он начал громко кричать, что все расскажет папе и что он разберется со мной. А я сказала ему, что если твой папа умный человек, то он скажет мне: "Спасибо, Тина, за то, что ты так чудесно воспитала моего сына". А потом все засмеялись.

Папа тоже улыбнулся, глядя на разволновавшуюся Тину.Потом Мария Михайловна и Анна Ивановна повели Юлю в класс, чтобы перевязать колено, – продолжала Тина. – А дети начали кричать: "Молодец Тина, молодец Тина, ты наша царевна!" А после перемены Коля пришел в класс с опозданием, но вместе с папой, дядей Васей. Дядя Вася спросил, кто эта девочка, которая два раза смазала по Колиным щекам так, что они до сих пор горят. И вдруг вошел директор школы и спросил меня: "Это ты ударила Колю?" Я встала и сказала, что я.

Тина перевела дыхание и, глядя на папу, с жаром продолжала рассказывать, как все было на самом деле.

– Тогда директор сказал: "А я и не знал, что ты драчунья". А я ответила, что я и не драчунья вовсе. Коля же вам не сказал, за что я его ударила? Так пусть он сам расскажет, за что получил. Тогда Колин папа сказал: "А ну-ка, Коля, расскажи все по порядку". А он не рассказал. Я потом сама рассказала и еще сказала, что третью пощечину он должен получить от дяди Васи за то, что он и ему соврал, и это будет справедливо. А дядя Вася сказал, что я правильно сделала и что Коля еще получит, когда они придут домой из школы. И еще он сказал: "Спасибо, дочка, за воспитание".

Тут папа не выдержал, засмеялся и сквозь смех спросил:

– А чем все это кончилось?

Лицо Тины вдруг сразу стало грустным, и она печально сказала:

– Или я чего-то не понимаю, или эти взрослые ничего не понимают. После уроков меня вызвал директор Василий Егорович, ты знаешь, он очень строгий. Он сказал, что никому нельзя творить самосуд, что я должна была все рассказать Марии Михайловне или ему. А я сказала, что я не ябеда, я просто хотела Колю проучить, чтобы он больше не лез к этой бедной девочке. А директор как гром загремел на меня: "Это самосуд! И ты завтра на первом уроке будешь стоять в углу, чтобы весь класс знал, что в школе не разрешается самосуд!" Папочка, я плохо понимаю, что такое самосуд, но я заступилась за девочку, а директор меня неправильно наказал.

– И что было дальше? – спросил папа.

– Сегодня на первом уроке был директор. Он опять говорил о самосуде, а Мария Михайловна защищала меня, и все дети просили простить меня. Но директор громко сказал: "Иди, Тина, в угол и весь урок там будешь стоять". И я стояла, а Юля плакала и шептала, что я стою из-за нее. А я повернулась и тихо ей сказала: "Не плачь, мне легко стоять". А директор услышал и сказал, что я буду стоять всю перемену. И я, папочка, стояла и думала, почему взрослые не понимают детей. А потом я посмотрела на Колю, а он смеялся, и тогда я показала ему кулак, а он, ябеда, встал и громко сказал, что я показала ему кулак и что я хочу его бить. А я и не хотела его бить, а только напугать. И тогда директор сказал, что буду стоять еще один урок в углу. И я стояла первый урок, перемену и второй урок. Скажи, папочка, разве правильно сделал директор?

– Дочка, – сказал папа, – директор не мог поступить иначе, а вдруг ты бы еще кого-нибудь ударила и выбила бы глаз, или мальчик бы упал и умер? Директор хотел тебе добра, когда ставил в угол.

Но Тина продолжала стоять на своем:

– Папа, если бы я была учительницей или директором, я никогда бы так не поступила.

– А как? – спросил папа.

– Я вызвала бы к себе в кабинет девочку, которая заступилась за Юлю, и сказала бы: "Ты молодец, что проучила Колю", а потом дала бы совет так больше не поступать, потому что это опасно. Ну, как ты мне сказал. А потом вызвала бы Колю и хорошенько бы его напугала и на второй день поставила бы в угол. Знаешь, папочка, директор пришел после второго урока и сказал, что я могу идти на перемену. И еще он спросил: обещаю ли я больше не драться?

Тут Тина замолчала. Тогда папа спросил:

– А ты что сказала?

– А я сказала, что я не дралась и драться не буду, но буду защищать тех, кого обижают у меня во дворе, а в школе будете наказывать вы. Директор сказал, что наказал меня правильно, и еще сказал: иди и жалуйся маме и папе. А я сказала, что мама и папа учили меня всегда говорить правду и не ябедничать, а самой разбираться. И что нужно было поставить в угол Колю за то, что он так толкнул девочку, а то он сидит и смеется. А потом добавила, что я стояла в углу спокойно, и мне не тяжело было стоять, потому что я стояла за то, что защитила девочку.

– И что сказал директор? – спросил папа.

– Он сказал, что я слишком умная и, что даже если я учусь на пятерки, он все равно будет меня наказывать. Я сказала ему: "До свидания", и еще сказала, что мы, дети, тоже кое-что понимаем. А он сказал, что думал, я воспитанная девочка, а я невоспитанная. А я шла и думала: почему он не понял меня? А потом рассказала обо всем Иисусу.

Внимательно выслушав всю речь Тины, папа сказал:

– Знаешь, Тина, правильно или нет поступил директор – это другой вопрос. Главное, что ты всегда должна уважать старших и не спорить с ними.

Тина никак не могла успокоиться и стояла на своем:

– Хорошо, папа, я уважать его буду, а любить – никогда.

– А ты знаешь, дочка, что настоящий подвиг – это любить даже тех, кто нас не любит и поступает с нами несправедливо. Ты ведь знаешь, что Иисус любит нас такими, какие мы есть. И мы должны любить, как и Он.

И тут они услышали радостный крик Маши: "Бабушка приехала! Бабушка приехала!"

Папа взял Тину за руку, и они побежали навстречу бабушке. Вот так и закончился тот разговор под старой липой.

Вольготная жизнь

Приезд бабушки всегда был настоящим праздником. Взрослые откладывали все свои дела, дети оставляли игры, все собирались в гостиной, наперебой рассказывали бабушке самые важные новости и задавали ей разные вопросы.

Бабушку усадили в большое мягкое кресло, мама с папой сидели на диване, няня – на стуле, а Маша и Тина заняли самую выгодную позицию: на ковре рядом с бабушкой, чтобы она их лучше слышала.

– Бабушка, а как поживают дядя Миша и тетя Оля? – Дядя Миша – это младший брат папы, он священник, и у него большой приход.

– Хорошо, – отвечает бабушка, – и дети так выросли за год, что их не узнать.

– А мне не понравилось у них.

– Почему? – спросила бабушка, удивленно глядя сверху вниз на Тину.

Папа, чувствуя, что беседа начинает двигаться не в том направлении, прерывает Тину:

– Тина, когда разговаривают взрослые, дети должны молчать. Но Тина уже не могла удержаться, чтобы не сказать все, что она думает про дядю Мишу.

– Ладно, я сейчас уйду, но все-таки мне не понравилось у них. Дядя Миша дома не священник, он обижал тетю Олю. И, помнишь, папочка, ты собрал наши вещи и сказал: "Мы с Тиной уезжаем. Как ты можешь так поступать со своей женой, ты же священник!" А дядя Миша просил, чтобы мы остались и его простили, и тогда ты сказал: ''Если еще раз ты обидишь Олю, мы уедем".

После этих слов Тины все замолчали. Бабушка попыталась как-то исправить положение:

– Знаешь, Тина, он очень изменился, теперь он очень хороший и священник просто замечательный.

Но Тина нашлась, что ответить и на этот раз:

– А наш священник все равно лучше. И дядя Миша...

И, наверное, еще много чего наговорила бы Тина, но тут мама решительно прервала ее и сказала:

– Все. Хватит. Дети, идите на террасу и помогите няне накрыть на стол, а мы еще немного поговорим с бабушкой.

Дети и няня вышли на террасу, и няня, расставляя тарелки, поглядывала на Тину и ворчала:

– Ну что, ты опять не могла помолчать? Умная очень, ни одна беседа без тебя не обойдется. Вот и конец твоим умным речам – выгнали тебя из комнаты, потому что не умеешь себя вести.

– Няня, почему ты всегда такая... ну всегда все про меня рассказываешь маме и папе?

– Очень ты любишь поучать, а ведь еще совсем глупенькая. Вот теперь приехала бабушка, представляю, как она будет тебя защищать, ты же у нее любимица! Да, вольготная жизнь у тебя начнется! – гремя посудой, заключила свои рассуждения няня.

Тина вышла во двор и все думала, пытаясь понять, что это – "вольготная жизнь"? На старой липе сидела белка, которую Тине подарили друзья. Белка ловко спустилась вниз по морщинистому стволу дерева, прыгнула Тине на плечо и быстро залезла ей за пазуху, так, что торчал только пушистый хвост. Неторопливо подошел олененок, которого подарили Тине друзья-нищие. Тина подставляла ему свои ладони, и олененок облизывал их шершавым языком. А Тина все думала: что такое "вольготная жизнь"?

Вечером, когда Тина и Маша улеглись в свои кровати, бабушка тихим убаюкивающим голосом стала рассказывать сказку про Ивана-царевича. Маша, как всегда, быстро уснула. Тина лежала с широко открытыми глазами и представляла, как Иван-царевич скачет на коне спасать свою невесту. Когда бабушка закончила рассказывать сказку, Тина обняла ее и пожелала спокойной ночи. Но как только бабушка встала, чтобы уйти, Тина быстро спрыгнула с кровати, встала на колени и начала читать молитвы: сначала "Отче наш", "Верую во Единого Бога", и потом своими словами благодарила Иисуса за то, что приехала бабушка. А когда поднялась с колен, то спросила удивленную бабушку, так и застывшую в дверном проеме:

– Бабушка, а ты молишься?

– Нет, – ответила бабушка.

– Ты как моя мама – она тоже не молится. А ты ходишь в храм?

– Нет.

– Моя мама тоже не ходит. Скажи, бабушка, а вы с мамой язычницы?

Наверное, язычницы, а вы с папой – христиане, – с улыбкой глядя на Тину, ответила бабушка.

– Тогда, бабушка, поезжай с моей мамой к язычникам жить. Папа туда для их обращения посылает много денег, чтобы миссионеры научили их молиться Иисусу и ходить в храм. Может, миссионеры вас обратят, и вы тоже будете христианами?

– Хорошо, мы с мамой посоветуемся, – смеясь, ответила бабушка. "Спокойной ночи", – сказала она на прощание и тихо вышла из комнаты. А Тина сквозь щель между шторами смотрела на вечернее небо, на котором тихо, одна за другой зажигались звезды.

Начались каникулы, и во дворе дома появились старые друзья Тины. Тине весело, а няня снова ворчит: "Неужели тебе в школе не надоела эта детвора? Каникулы, самое время отдохнуть, как следует, так и дома покоя нет!"

– Няня, – отвечает Тина, – это же так интересно, когда много- много друзей! А вот когда ты замуж выйдешь, и у тебя будет много детей, ты тоже не будешь радоваться?

– Иди, играй! – сердито отвечает няня.

– Не сердись! Я тебя люблю!

– Иди, иди, – примирительно бурчит няня.

– Няня, знаешь, что про тебя говорят мои самые лучшие друзья – Олег, Николай и Андрей? – как бы между прочим говорит Тина.

– Что-о-о?

– Что ты кислая, как огурец, маринованный в уксусе, а я тебя защищала. Я сказала, что ты добрая и сладкая! – выпалила Тина и побежала к друзьям, которые собрались под старой липой. Она любила, чтобы ее слово всегда было последним, и уже не слушала няню. И няне ничего не оставалось сделать, как только рассмеяться ей вслед от такого гастрономического сравнения.

Во дворе ждали друзья, и Тина на ходу придумала, что сегодня будет цирк. Она – Тина-циркачка – покажет им смертельно опасный номер: взобравшись на липу, она пройдет по толстому суку, потом поймает ветку соседнего орехового дерева, и, как на парашюте, к восторгу и ужасу зрителей, бросится вниз!

Зрители, задрав головы, с восторгом смотрят на Тину, которая, балансируя, смело идет по прямому суку. Вот и ветка, с помощью которой она не раз проделывала этот опасный номер.  Тина крепко хватается за ветку и смело бросается вниз.

Раздается треск: ну, конечно, это новая юбка Тины, она ведь тоже должна рваться с треском – это непременная часть "смертельного" номера. Теперь жди: будет вечером разговор с мамой. Зрители с восхищением наблюдают за цирковым искусством бесстрашной Тины: она, как воздушный акробат, перелетает с одной ветки на другую. И снова треск. Это уже посерьезней, чем юбка, это трещат ветки! И Тина, не успев ничего сообразить, полетела вниз. "Публика" испуганно ахнула. А цирковая звезда мягко приземлилась прямо на кучу золы. Поднялось большое серое облако. И когда облако разошлось, из золы поднялась "красавица", которую невозможно было узнать! Тина невозмутимо раскланялась зрителям и сообщила: "Цирк окончен!"

Публика с восторгом хлопает в ладоши и громко хохочет. Никто никогда не видел ничего подобного. "Звезда" уверена, что зрители жаждут повторения номера. Но что скажут мама, бабушка и няня?

Неожиданно, как занавес в разгар выступления, из-за дерева появилась няня.

– На кого ты похожа? – с ужасом спрашивает она Тину.

–На клоуна! – с достоинством отвечает Тина.

Потом появляется бабушка.

– Тина, это ты?

– Я, бабушка, – спокойно отвечает ей Тина. – Жаль, зрителей уже нет, как только появилась няня, все разбежались.

– Иди в дом, я тебя быстро вымою, пока нет родителей, – волнуется бабушка.

– Жаль, что они не увидят, в каком виде их драгоценная дочь, – с досадой добавляет няня.

Дома бабушка нагрела воды, вымыла Тину, платье спрятала и запретила няне рассказывать о происшествии родителям. Натягивая новое платье, Тина как бы между прочим говорит няне:

– Бабушка добрая, очень добрая, она решила все сохранить в тайне, ведь это был несчастный случай.

– Так я и думала, что Тина теперь будет жить вольготно под бабушкиным крылом, – недовольно проворчала няня.

Однажды мама вернулась домой с работы, и няня пожаловалась, что с Тиной невозможно справиться. Мама наказала Тину и велела стать на полчаса в угол. Тина с печальным лицом поплелась в угол. Бабушка попыталась заступиться:

– Она хорошая девочка, и не надо ее наказывать.

– Ничего, пусть постоит, это пойдет ей только на пользу, – не допускающим возражения тоном сказала мама.

Но как только мама и няня вышли из комнаты, бабушка, поглядывая на закрытую дверь, сказала Тине:

– Ты поиграй, деточка, а когда услышим, что идет мама или няня, – сразу становись в угол.

Тине это очень понравилось, и она так и делала: играла, когда никого не было, и со скорбным выражением лица стояла в углу, когда кто-то входил.

Когда прошли полчаса наказания, Тина попросила у мамы прощения, и довольные собой Тина и бабушка отправились на прогулку.

Но это был не последний раз, когда бабушка устраивала Тине, как говорила няня, "вольготную жизнь".

Как-то мама принесла конфеты. Тина тут же захотела попробовать и уже протянула руку.

– После обеда съешь одну! – твердо сказала мама, высыпая конфеты в вазу.

Бабушка, улучив подходящий момент, сунула Тине в рот запрещенную конфету и молча показала, чтобы Тина вышла на террасу.

Однажды Тина вернулась из школы в порванном платье. Она, конечно, знала, чем это ей грозит. Но она так же хорошо знала, у кого искать спасения. Тина незаметно проскользнула в комнату бабушки и попросила ее о помощи. Бабушка быстро нашла другое платье, а порванное они вместе отнесли к речке и бросили в воду. Вот такими находчивыми были бабушка и внучка. Конечно же, не любить такую бабушку было просто невозможно. Но послушайте, что было дальше.

Папа подарил бабушке большую теплую шаль и отрез на платье. Бабушке, конечно, очень понравились эти подарки. На следующий день пришла портниха и сшила бабушке новое платье. Когда бабушка надела новое платье, от нее невозможно было отвести глаз, и Тине казалось, что красивее ее милой, любимой бабушки на свете никого нет.

Подумать только, из обычного куска ткани сшить такое платье! И Тина решила тоже попробовать. Удобный момент настал: родители с бабушкой пошли в гости, няня тоже ушла к подруге, Маша играла с куклами. Но где бы взять ткань? Ага, бабушкина шаль! Отличный кусок! Тина достала из бабушкиного чемодана шаль, взяла в швейной машинке ножницы и стала разрезать ее на куски, а потом приступила к шитью. Но нитки расползались, и ничего не получалось. Тина пробовала еще и еще, но опять ничего не получалось, и тогда Тина быстро спрятала порезанную шаль на самое дно чемодана.

Спустя несколько дней Тина сидела у бабушки в комнате. Бабушка рассказывала ей очень интересную сказку и перебирала вещи в своем чемодане. Вдруг бабушка замолчала, а потом заплакала. Тина подбежала и спросила:

– Бабушка, почему ты плачешь?

– Тиночка, это ты сделала? – спросила бабушка и показала изрезанную шаль.

– Нет, бабушка, это не я, – ответила Тина. Бабушка продолжала:

– Это очень дорогой для меня подарок. Эту шаль подарил мне мой родной сын, твой отец. Я так берегла ее, и вот, шаль вся изрезана. Кто же это мог сделать?

– Это сделала мама, – не задумываясь, сказала Тина.

– Мама? Твоя мама? Неужели от ревности? Надо же! – плакала бабушка.

Бабушка села в кресло и молчала. Тина подошла и сказала еще раз:

– Точно, точно мама порезала.

– Что же я ей такого сделала, что она так поступила?

– Наверное, что-то сделала, – ответила Тина.

В это время вернулась с работы мама. Она подошла и спросила бабушку:

– Мама, что случилось? Почему вы плачете?

– Милая моя Агнесса, что же я тебе сделала, что ты порезала мой дорогой подарок, мою шаль?

– Я?!! Я порезала вашу шаль?.. Я? Да что вы, мама, говорите? Я эту шаль вместе с Иваном покупала и так хотела, чтобы она вам понравилась.

Тогда бабушка рассказала маме все по порядку, как она обнаружила изрезанную шаль, и что ей сказала Тина. Но где-то глубоко в душе у нее зародилось подозрение, что это сделала все-таки Тина.

Мама позвала Тину, которая играла в углу и старательно делала вид. Что ничего не слышит.

– Тина, ты знаешь, что обманывать нельзя. Ты знаешь, что твой ангел-хранитель все записал в небесной книге. Иисус, Которого ты любишь, тоже видит все. Кто порезал шаль? Я спрашиваю, кто порезал шаль?

Едва слышно Тина произнесла:

– Это я сделала!

– Кто научил тебя, такую маленькую, обманывать? Мама не обманывает, папа тоже не обманывает. Учили тебя добру, справедливости... Да кто же тебя научил обманывать? – возмущенно сказала бабушка.

– Бабушка, ведь ты меня научила!

– Когда? Когда? Когда это я научила тебя обманывать? – задыхаясь от возмущения, спрашивала бабушка.

– А помнишь, когда меня мама поставила в угол. Ты разрешила мне играть, пока никого не было в комнате. Помнишь, когда мама не разрешила есть конфеты, мы с тобой ее обманули: как только она отвернулась, ты сунула мне в рот конфетку и велела выйти.

– Хватит, хватит! Сил моих больше нет слушать твои обвинения! – застонала бабушка. Мама тихо вышла, закрыв за собой дверь. Тина продолжала:

– Не плачь, бабушка, ты ведь сама меня научила обманывать!

Ночью бабушка никак не могла заснуть. Она поняла, к чему может привести Тину "вольготная жизнь". Долго не могла уснуть и Тина. Она молилась и просила Иисуса простить за этот обман. Когда родители ушли на работу, бабушка позвала Тину и сказала:

– Прости меня, внучка, что я так плохо тебя воспитывала. Запомни, что обман – великий грех. С этого часа мы будем всегда говорить правду и маме, и папе, и няне, и всем. Да, да, мы никогда больше не будем обманывать!

– Хорошо, бабушка, мы никогда не будем больше обманывать. Жаль только, что я больше не буду жить вольготно и придется снова стоять в углу!

– Нет, Тина, лучше в углу стоять или не есть что-то вкусное, чем обманывать.

– Да, бабушка, придется. Ведь дети, которые обманывают, не попадут на небо. Хорошо, бабушка, я не буду больше обманывать, буду говорить правду, но и ты тоже не обманывай. Хорошо? – заключила Тина, подчеркнув последнее слово. Ведь Тина всегда старалась, что бы последнее слово было за ней.

Бабушка обняла Тину. И они долго молчали. Тина первая прервала тишину:

– Бабушка, милая моя, добрая бабушка! Когда я вырасту, я куплю тебе новую шаль, еще красивее! Хорошо?

– Хорошо! – улыбнулась бабушка и прижала к себе это нежное создание, которое так любила. Ей было больно от одной только мысли, что своим потворством ее "вольготной жизни" она могла погубить ее. И бабушка тихо прошептала Тине на ухо:

– Будем все вместе переносить, только никогда больше не обманывай! А теперь, Тина, собирайся в школу.

Тина подошла к столу, чтобы собрать тетради и вдруг радостно вскрикнула:

– Бабушка, бабушка, посмотри, какая красивая шаль!

Бабушка взяла в руки шаль. К ней был приколот листочек с надписью: "Любимой бабушке от внучки Тины". Они так были заняты беседой, что не заметили, как в комнату вошла мама и незаметно положила на стол шаль. Радости бабушки и внучки не было конца!

Тина шла в школу и думала: "Меня следовало бы хорошенько выпороть за этот нехороший поступок". С печалью посмотрела она на небо и сказала: "Иисус, помоги мне быть послушной, доброй, не обманывать и говорить правду". А потом добавила: "У меня очень хорошие родители. Спасибо Тебе, Иисус!"

Первый класс она закончила за полгода, потом ее перевели во второй, и за один учебный год она закончила два класса. Теперь она заканчивала третий.

В класс вошла Мария Михайловна. Стало тихо. Учительница положила на стол классный журнал и велела всем садиться. И тут вдруг ее вызвали к директору. Как только учительница вышла, Юля, очень шустрая девочка из бедной семьи, подошла к столу, чтобы посмотреть оценки в журнале. Нечаянно она задела чернильницу, и чернила пролились на журнал. Юля побледнела, испуганно побежала и села на место. В этот самый миг в класс вошли Мария Михайловна и директор.

Все встали, а потом сели. Мария Михайловна с ужасом вскрикнула: "Кто это сделал? Кто?" В классе стало так тихо, что слышно было, как муха жужжит и бьется в окно. И в этой тишине прозвучал голос Тины: "Я".

– Я так и знал, – сказал директор. Директор стал подсчитывать убытки:

– Стол испачкан, журнал испорчен. Скажешь папе, чтобы внес в казну школы сумму, указанную в квитанции, – сказал он ледяным голосом.

Тина подумала: "Ничего вы не знаете, хотя вы и директор. Юля бедная, ее родителям нечем платить. А я расскажу все честно папе, он поймет меня и уплатит".

Директор сказал: "Все пойдут домой, а ты останешься в классе после уроков на два часа и обдумаешь свой поступок".

На что Тина подумала: "Вот и хорошо, выполню все домашнее задание в классе и дома буду свободна".

Все дети стали расходиться, и каждый из них посылал Тине воздушный поцелуй. Тина сидела за партой и делала домашнее задание. Подошла Мария Михайловна.

– Тина, кто пролил чернила? – спросила она.

– Не спрашивайте, Мария Михайловна. Я вас не хочу обманывать и не скажу вам. Не спрашивайте никого. Знаете, я так хочу уважать нашего директора и не могу. А ведь это грех. Он какой-то... какой-то... ну, не такой, как мой папа, как моя мама, как вы, Мария Михайловна. Он не любит нас, детей. Но почему?

– Тина, я расскажу тебе о нашем директоре. У него была прекрасная семья: жена, двое сыновей и дочь. Два года тому назад они отправились во время каникул в путешествие, и все его любимые погибли в катастрофе. В живых остался только он один. Когда он вернулся домой, но не смог жить в опустевшем доме. И тогда он решил переехать в наш город, чтобы забыть свое горе. Но, похоже, забыть его он не сможет никогда. Вот почему он такой. Раньше он не был таким. У Тины по лицу покатились слезы. Она уже все простила директору и полюбила его. Она сказала:

– Мария Михайловна, мне его очень жалко. Я его уже полюбила.

– Вот и хорошо. Тина, ты девочка добрая и умная.

Тина поцеловала руку учительницы. Учительница поцеловала ее в лоб, и тогда Тина вспомнила, что у Марии Михайловны тоже никого нет, и крепко обняла любимую учительницу и поцеловала. На глаза Марии Михайловны навернулись слезы. Она сказала: "Тина, иди домой", и вышла из класса.

Смерть папы

Когда Тина пришла домой из школы, она увидела через открытую дверь, что папа лежал в кровати и около него суетился доктор. Потом доктор сделал папе укол, и он заснул. Когда доктор уходил, то Тина услышала, как он сказал маме: "Дайте телеграмму родственникам, пусть приедут повидаться с ним. Кто знает, сколько выдержит сердце?" Мама смотрела на доктора и плакала.

Потом Тина пошла к старой липе и села на скамейку, где они так часто беседовали с папой. Она вспомнила и тот разговор, когда он говорил ей о смерти и о цветах на могилу. От этих воспоминаний Тина заплакала. Сидеть одной было тягостно, и она пошла в лес, к своим друзьям-нищим. Пройдя по знакомой тропинке, Тина вошла в старый домик и снова заплакала. Друзья стали расспрашивать ее, что случилось, и Тина рассказала им, что папа болен и скоро умрет. Друзья Тины, как могли, утешали ее:

– Не плачь, Тина, он поболеет и поправится. Он еще не скоро умрет!

Когда она возвращалась домой, то на тропинке встретила директора. Он очень удивился, когда увидел Тину одну в лесу и всю в слезах.

– Что ты здесь делаешь? – спросил он и присел на пенек. Тина устроилась рядом и рассказала директору о своем горе.

Директор обнял Тину и стал утешать ее. Он говорил ей, что нужно быть сильной и не показывать папе, что она знает о его скорой смерти. Потом спросил:

– Тина, ты отдала папе квитанцию?

– Нет! Я маму попрошу уплатить.

– Не надо, ничего никому не говори. Я сам за все уплачу. Доченька, не плачь, все будет хорошо! – сказал директор.

Тина улыбнулась ему и переспросила: "Все будет хорошо?"

– Да, – ответил с улыбкой директор, и Тина подумала: "Какой он добрый!" Так началась дружба Тины с директором.

На следующий день приехали родственники и друзья папы. Тина слышала, как они шептались, плакали и, глядя на Тину и Машу, говорили: "Бедные сиротки".

Тину позвал папа. Она подошла и обняла его: "Папочка, ты скоро будешь здоровым, и мы с тобой поедем путешествовать". Папа улыбнулся, а потом сказал: "Тина, ты помнишь наш разговор под старой липой? В этом году много полевых цветов. Знаешь, как они мне нравятся. Приноси их мне каждое воскресенье туда, на кладбище". Тина заплакала. Папа погладил ее по голове и сказал: "Не плачь, я буду жить. Слушайся маму, уважай старших, береги сестренку и не забывай папу". Тина совсем расплакалась, поцеловала папу. Потом подошла мама, взяла ее за руку и увела из комнаты. За дверями стояла Маша.

– Тина, ты что плачешь? – спросила она.

– Папа умирает! – сквозь слезы ответила Тина.

– Зачем? – спросила Маша и тоже заплакала.

Тина с Машей вышли из дома, обнявшись, сели под старой липой и плакали. Взрослые были взволнованы, и никому не было до них дела. Потом Тина и Маша пошли за город собирать полевые цветы. Там они набрали большие букеты, чтобы порадовать папу, не зная, что принесут их уже на похороны.

Наступило утро. Последний день школьных занятий. Перед школой Тина хотела зайти к папе, но ее не пустили к нему, сказали, что он спит.

Тина получила в тот день свидетельство об успешном окончании третьего класса, где не было ни одной четверки, только пятерки. "Как хорошо – все пятерки! Вот папа обрадуется!" – думала Тина. В этот момент на ее плечо легла рука директора: он улыбался и от души поздравлял Тину. Тина поблагодарила.

– Как там папа? – спросил он.

– Очень плохо. С самого утра нас с Машей все зовут маленькими сиротками.

На лицо директора легла тень. Он промолчал.

– Иди домой, – сказал он мягко.

"Что-то он не такой, как всегда", – подумала Тина.

Тина пришла домой и очень удивилась, что никто не обрадовался ее свидетельству с отличием об окончании третьего класса. В доме был траур. Умер папа. Тина вошла в комнату. Никого не было. Она стала возле возвышенности, где лежал папа, и стала говорить с ним: "Ты меня слышишь? Одни пятерки принесла! Сейчас пойду, принесу большой букет цветов, как ты просил". Большой букет цветов Тина принесла папе и положила в гроб.

В последний путь мэра города провожал весь город. Море людей, море венков и цветов видела Тина. В толпе она слышала разговоры о том, что такого доброго, справедливого и чуткого человека, каким был ее папа, больше никогда не будет. Тине казалось, что папа все слышит. Никто не произнес ни одного плохого слова. Все вытирали слезы. У Тины они тоже лились потоком. Бедная Машенька от объявшего ее ужаса даже не могла плакать, а когда гроб опускали в могилу, она упала в обморок.

На второй день дом опустел. Все разъехались. Вечером, когда мама, няня, Маша и Тина сидели под старой липой и тихо разговаривали, они увидели, что кто-то идет по аллее к их дому. Это был директор школы.

– Я пришел разделить с вами горе, – просто сказал он. Его пригласили сесть рядом на скамейку под старой липой. И здесь, под старым деревом, много чего повидавшем на своем веку, еще сильнее укрепилась дружба директора и Тины. Их соединило горе.

Потом пришли Тинины друзья-нищие. Они спросили, не нужна ли какая помощь. Может быть, нужно наколоть дров или принести щепок? После обеда, когда они ушли, Тина сказала:

– Как хорошо, что у нас есть такие хорошие друзья – нищие и директор!

Мама услышала эти слова и невольно улыбнулась...

Было очень тихо и грустно, все молчали, и каждый думай о своем и еще о том, что горе объединило их всех и что хорошо, что у них есть этот дом и эта старая липа, под которой можно собираться всем вместе и подумать о чем-то в тишине.

Тина осталась верна своему обещанию. Она каждый день убегала за город, на кладбище, и приносила папе на могилу его любимые полевые цветы, которые собирали для нее нищие. Она рассказывала ему все-все, что с ней происходило и о чем она думала. И еще Тина очень сильно переживала из-за того, что не знала, куда же пошла папина душа после смерти: в рай или в чистилище? А может быть, в ад? И если в ад, то как ее оттуда можно выкупить? Папа когда-то рассказывал, что нужно дать денег священнику, чтобы тот молился за него.

Поможет ли ей мама?

Однажды вечером Тина очень долго молилась и просила Иисуса взять папу в рай. На другой день она выпросила у мамы денег, пошла к священнику и попросила его умолять Иисуса, чтобы папина душа была взята в рай. Но тревога о папиной душе все же еще долгие годы мучила Тину. Об этом мы расскажем вам позже.

Булочки с орехами

Прошел теплый летний дождь. Из-за туч выглянуло солнце, и все кругом заискрилось и заблагоухало. Тина, мама, Маша и няня сидели на террасе, только папы не было с ними. И от этого всем было грустно. Погода стала налаживаться, и Тина решила пойти в лес к своим друзьям. Когда она спускалась по лестнице во двор, то услышала, как мама сказала:

– Если бы не дождь, можно было бы потрясти орех и испечь золотые булочки.

"Булочки с орехами! Как здорово!" – подумала Тина и тут же поменяла свои планы. Вместо того чтобы идти в лес к друзьям, она полезла на ореховое дерево. После дождя дерево было очень скользкое, но Тину это совсем не беспокоило. С ветки на ветку Тина забиралась все выше и выше. Потом остановилась и посмотрела вниз. "А мне совсем не страшно, – подумала Тина, – ведь не первый же раз я лезу на этот орех!" Она вскарабкалась до середины дерева, взялась за ветку, которая вся была усыпана орехами, и начала ее трясти. Орехи градом полетели вниз и застучали по крыше сарая. Тина стала трясти ветку еще сильнее, но нога соскользнула с мокрого сука, и она полетела вниз вместе с орехами. Сначала Тина упала на крышу сарая, проехала на спине по мокрой крыше и свалилась на землю. Тина открыла глаза и посмотрела вокруг. Все произошло так быстро и неожиданно, что она не успела сообразить, что же с ней случилось. Тина лежала, не шевелясь, и ей даже показалось, что она умирает. Она представила себе, как будут плакать мама и ее друзья и как она будет лежать на кладбище в могиле. Но тут послышался голос мамы:

– Няня, дай мне хороший прут! Я сейчас хорошенько задам Тине за то, что она никогда не прислушивается к советам старших! Где этот герой?

Тина, забыв о том, что она умирает, мгновенно вскочила на ноги и через дыру в заборе выбралась на улицу и побежала в сторону леса. В лесном домике ее встретил Николай.

– Что с тобой? – спросил он взволнованную Тину.

– Да вот, упала с дерева, - потирая ушибленное место, сказала Тина.

– Да, спина красная, – заключил  Николай,  посмотрев место ушиба. – Подожди-ка, я сейчас.

Он принес  какую-то лечебную мазь и стал натирать Тине спину. Боль постепенно проходила.  Тина лежала на  животе и рассуждала про себя: "Почему мама хотела меня выпороть? Ведь я делала   доброе   дело. Просто я не подумала, что после дождя деревья  такие  скользкие.    Разве  это  непослушание?" Тина лежала и думала о случившемся, пока не уснула. Ровно через час она проснулась и сразу даже и не поняла, то с ней произошло. Николай заметил, что Тина открыла глаза, и спросил:

– Не болит?

– Нет. Так, немного еще чувствуется. Надо идти домой, а то меня ищут. Посмотри, что там на спине, – попросила Тина.

Николай посмотрел и сообщил, что ни красноты, ни синяков не видно.

– Беги домой, – весело сказал он. – Все в порядке!

Тина побежала домой. Мама с няней по всему двору искали Тину, но не нашли, хотя были уверены, что слышали, как она падала. "Это точно были не орехи, а Тина! Но где же она?" – твердила мама, обходя сарай и заглядывая через забор. Няня ходила следом за мамой и успокаивала ее: "Если убежала, значит, все в порядке".

Потом они собрали упавшие орехи, накололи их и стали печь золотые булочки. В это время Тина, не спеша, шла домой и думала, что с ней будет. С кухни доносился аромат пекущихся булочек. Но как зайти домой так, чтобы никто не увидел? Тина решила, что лучше всего сделать вид, что ничего не произошло. Она вошла и как ни в чем не бывало стала вместе со всеми пить чай с булочками. Все молчали. "А еще хотели выпороть!" – подумала Тина. И тут няня спросила:

– Ты сильно ударилась, когда летела с ореха?

– Нет, – ответила Тина. – Немного было больно, а потом все прошло.

– Сразу?

– Почти. Николай помазал спину мазью, и боль прошла.

Все молча закончили чаепитие с булочками, а потом мама попросила Тину посидеть вместе с ней под липой. Тина так и думала, что мама все просто так не оставит. Значит, будет "разбор". Но "разбора" на этот раз не было. Мама была печальной и говорила очень тихо.

– Тина, – сказала мама, – сегодня я могла тебя потерять. Слава Богу, все обошлось... Но ведь ты могла бы погибнуть... Сердце мое болит после смерти папы, а из-за тебя еще больше разболелось.

– Мамочка, – жалобным голосом сказала Тина, – я больше ни когда не буду лазить по мокрым деревьям, только ты не болей.

Няня добавила, что лазить нельзя не только по мокрым деревьям, но и по сухим. И что вообще лазить по деревьям некрасиво, особенно таким большим девочкам, как Тина. А Тина подумала, что няня опять надоедает со своими поучениями. Все замолчали. Пели птицы, с ветки на ветку прыгала белка. Тина посмотрела на маму, из ее глаз текли слезы. Тина обняла маму и сказала:

– Прости, мамочка. Больше никогда не буду лазить по деревьям, только не плачь!

– Ты старшая, и уже должна быть мне помощницей. Тем более что няня скоро уедет от нас. Она выходит замуж.

У Тины замерло сердце. "Как же без няни? – с грустью подумала Тина. – Как же без ее поучений?" И на ресницах Тины заблестели слезы.

– Чего ты? – спросила няня.

– Как же я буду жить без тебя?

– Я же недалеко уезжаю. Будем приезжать друг к другу в гости, мы же одна семья!

Так они и сидели под липой и молча грустили. Было грустно из-за того, что нет папы, было грустно из-за случая с ореховым деревом, было грустно, что уезжает няня. Ах, как иногда грустно бывает в жизни даже таким смелым и веселым девочкам, как Тина, которые не боятся лазить по деревьям, вступаться за слабых и помогать всем, кто нуждается в помощи. Няня тоже расплакалась, она пообещала навещать Тину и маму, не забывать их.

Ночью Тина все свои печали рассказала Иисусу. "Дорогой Иисус! Я очень огорчила маму. Излечи ее сердце, чтобы она не умерла, как папа. Прости меня, Иисус. Я очень люблю свою няню. Раньше я этого не знала, а вот сегодня, когда услышала, что она скоро уйдет от нас, поняла, что очень люблю ее. Мне так грустно. У мамы сердце болит, няня уходит. Останься, Иисус, с нами, со мной. Хорошо, что Ты с нами. Я очень люблю Тебя, мой Иисус, очень люблю маму, няню. Машу. Я всех людей хочу любить. Спасибо Тебе, что слышишь меня. Папа всегда говорил, что хотя небо далеко-далеко, но Ты близко к тем, кто любит Тебя. Спасибо Тебе, Иисус, что такую непослушную девочку, как я, Ты любишь. Спокойной ночи, дорогой Иисус!"

После беседы с Иисусом Тина успокоилась и уснула сладким сном.

Завещание папы

Перед своей смертью папа Тины составил завещание. Беспокоясь о Тине, он распорядился, чтобы ее отдали в монастырский интернат. Там она могла получить не только хорошее образование, но и воспитание. Папа хотел, чтобы Тина выучилась на врача-миссионера. Но Тине никак не хотелось уезжать из дома, и она упросила маму оставить ее дома. Маме тоже было жалко отпускать Тину, и она решила оставить ее до девяти лет.

Однажды Тина пришла домой и рассказала маме об одном происшествии. У одной девочки был день рождения, и она пригласила всех своих друзей в лес. Родители приготовили для детей такие большие сумки с едой, что мальчики еле дотащили их до леса. Когда все покушали, одна девочка объявила, что у нее есть для всех сюрприз. Она принесла несколько бутылок вина и сигареты и предложила выпить за именинницу.

Тина тут же вспомнила разговор с папой под старой липой. Ни минуты не задумываясь, она встала и решительно сказала:

– Я не буду пить вино и курить! Тогда старшие ребята сказали ей:

– А мы тебя заставим! Тебя будут держать, и мы вольем тебе в рот вино, а потом дадим закурить. Будешь, как миленькая, и пить, и курить!

– Не буду! – ответила Тина. – Я обещала папе, что никогда не буду делать этого. Вы не сможете меня заставить. Мой папа умер, я дала ему обещание, что выполню его волю. Он все видит с небес, и вы меня, пожалуйста, не заставляйте.

– Но немного, всего каплю за именинницу! – настаивали друзья.

– Нет, ни капли! Папа мне говорил, что все начинают с капли. И вы тоже не пейте и не курите – это очень вредно. Наш разум должен быть чистым.

Тогда один из мальчиков сказал:

– Отстаньте от нее. Она, как вам сказать... слишком правильная!

– И слишком умная, – добавил другой.

И тогда все засмеялись и стали говорить Тине:

– Уходи отсюда, больше мы с тобой не дружим!

Случайно недалеко от того места оказался директор школы и услышал весь этот разговор. Он вмешался, забрал бутылки и сигареты и строго приказал детям, чтобы они на следующий день пришли в школу с родителями. Потом директор обратился к Тине и сказал: "Ты, Тина, молодец! Всегда так поступай! Пойдем отсюда, дочка". И они ушли.

– Больше не ходи на дни рождения, там хорошему не научат, – посоветовал директор.

– Хорошо, – ответила Тина. – Теперь вы мне за отца. Я буду вас слушаться.

Директор печально вздохнул и сказал:

– Моей дочке было бы сейчас столько же лет, как и тебе. Зайдем, я покажу тебе альбом!

Тина и директор долго беседовали, пили чай и рассматривали старые фотографии.

Когда мама Тины узнала о происшествии на дне рождения, она стала беспокоиться о том, чтобы Тина не попала под плохое влияние друзей, и решила, что следующий учебный год Тина обязательно будет учиться в монастырском интернате.

А Тина стала частым гостем у директора. Однажды, уходя домой, она обняла его, поцеловала и сказала: "Считайте, что у вас снова есть дочка". Директор не мог удержаться от слез, его горе стало растворяться детской любовью Тины. Она уважала его и любила как своего родного отца. Тина часто приносила директору вкусные домашние пироги, и после уроков они вместе обедали, спорили о жизни, о которой Тина еще почти ничего не знала. Однажды, когда он уехал, чтобы побывать на могилах своих родных,  Тина решила сделать ему сюрприз. В свою тайну она  посвятила  только любимую учительницу Марию Михайловну, которая  была классным руководителем Тины.

– Мария Михайловна, помогите мне, пожалуйста, навести  порядок  в  квартире директора! – попросила ее Тина.

–Тина, это неудобно!

– Удобно, пойдемте, он оставил мне ключи, чтобы проветривать квартиру, – настаивала Тина.

И  Мария  Михайловна  согласилась.   Они вместе сделали уборку и к приезду директора приготовили великолепный праздничный обед. Когда директор вернулся, он застал их в квартире. И очень обрадовался этому. Тина обняла его и сказала: "Это вам сюрприз!"

Они вместе пообедали. Директор все не мог нарадоваться тому, что они не только убрали квартиру, но и создали домашний настоящий уют. С благодарностью глядя на Тину и Марию Михайловну, он сказал: "Сегодня я понял, что я не одинок".

Потом Тина ушла, а Мария Михайловна осталась. Так началась ее дружба с директором.

Тина обо всем рассказала маме, и мама очень обрадовалась, что директор стал понемногу приходить в себя от своего горя. "Благодаря тебе, доченька, и мне стало легче", – сказала как-то Тине мама. Тина очень старалась сделать что-то доброе для своей мамы. Каждый номер она рассказывала ей что-нибудь веселое, старалась не огорчать ее, была очень исполнительной. К тому времени няня уже вышла замуж и жила отдельно, и теперь Тина сама убирала и готовила, только стирать ей еще было трудно. Тине было очень жалко маму, которая много работала и каждый день допоздна сидела над тетрадями своих учеников.

Незаметно пришла осень. В один из теплых осенних дней состоялась свадьба директора, на которую были приглашены все учителя и Тина. В тот день, после свадьбы, когда мама и Тина возвращались домой, мама сказала:

– Завтра мы поедем в монастырь. Ты будешь учиться там, как завещал папа. Я должна выполнить это завещание.

Тина ничего не ответила. Придя домой, она побежала на кладбище попрощаться со своим папой и в лес к старой избушке проститься с друзьями-нищими. Конечно, на душе у нее было очень тревожно, но Тина решила ничего не говорить маме, чтобы не огорчать ее. И, вернувшись домой, она весело сказала:

– Завтра у меня начнется новая жизнь!

Монастырь

Тина и мама ехали на автобусе. Тина сидела рядом с мамой и смотрела в окно. "Скоро монастырь, – думала она, – мама поедет по этой дороге назад, а я останусь". И чем ближе они подъезжали к монастырю, тем тяжелее становилось на сердце у Тины. Она вспомнила, как Машенька со слезами упала ей на шею и все не хотела отпускать ее. Но Тина решила держаться изо всех сил, чтобы не заплакать. "Я не покажу маме свои слезы, – говорила себе Тина, – ведь у мамы болит сердце. И уж если она решила отдать меня в монастырский интернат, ей лучше знать почему. Пусть будет так, как завещал папа.Пусть он на небесах порадуется, видя, что его завещание выполняется". Мама обняла Тину и прижала ее к себе. Как сильно бьется мамино сердце! Тина подняла голубые глаза и с улыбкой сказала:

– Мамочка, не беспокойся! Я буду хорошо учиться, слушаться старших и ждать твоего приезда.

– Хорошо, – бодрым голосом сказала мама. – Я рада, что ты у меня умная девочка и все понимаешь. А вот мы уже и приехали, – добавила она, глядя в окно.

Автобус остановился. Тина и мама вышли и направились прямо в ворота монастыря, в ворота, за которыми начиналась другая жизнь.

В приемной монастыря мама долго разговаривала с игуменьей – настоятельницей монастыря. Та приняла документы, деньги и два чемодана с Тининой одеждой. Потом было очень короткое прощание с мамой. Потом мама вышла, и дверь за ней закрылась. Тина долго смотрела ей вслед, а когда обернулась, то встретила строгие, испытующие глаза игуменьи. Тине хотелось заплакать, но она пересилила себя и с улыбкой спросила:

– Скажите, пожалуйста, куда мне идти? – Пойдем, – строго сказала игуменья и повела ее коридорами, а потом через чудесный сад в красивый домик.

Вокруг зеленели аккуратно подстриженные газоны, росли цветы, в ухоженном саду били фонтаны. Уютно, чисто, красиво. Так было и в домике. Большая, уютная комната, большие окна, чистые, белоснежные занавески, аккуратно заправленные кровати. Их в комнате было шесть. В каждом домике было по четыре таких комнаты, а домиков на территории монастыря всего десять. Это и был монастырский интернат.

Игуменья показала Тине ее кровать и тумбочку и сказала, что каждую ночь с ними будет ночевать монахиня Мария. Для нее был отделен угол тяжелыми белыми шторами.

Окна комнаты выходили в прекрасный сад, и, оказавшись в этом почти сказочном месте, Тина на мгновение забыла, что находится в интернате. Но голос, строгий голос игуменьи вернул ее к действительности:

– Пойдем, Тина.

"Почему она не улыбается?" – подумала Тина.

– Пойдем, – снова сказала игуменья и направилась к выходу. Тина поплелась следом, ей сильно захотелось домой. Настоятельница показала ей все монастырские помещения. В длинной комнате они должны были каждое утро обливаться комнатной водой, а вечером теплой. К этой процедуре Тина привыкла еще дома. Потом они зашли на кухню, куда дежурные по комнате приходили, чтобы забирать для всех готовую еду. Затем игуменья повела Тину в светлую длинную столовую и показала, как сервировать стол в день дежурства. Потом они опять прошли через сад посмотреть, где корпус монахинь. Девочкам туда входить не позволялось. Игуменья показала Тине рабочую и учебную комнаты. Рассказала, что они будут учиться в светской гимназии и что их всегда будет сопровождать монахиня Екатерина, а когда они будут идти по улице, то им нельзя смотреть по сторонам и ни в коем случае нельзя разговаривать.

Потом она посмотрела на Тину, словно пытаясь понять, что на душе у этой задумчивой девочки, и, не задавая никаких вопросов, подошла к двери одной из комнат. Тина тоже подошла к двери, и в ее голове вихрем закружились разные мысли.

Знакомство

Когда Тина вошла в дверь комнаты, все ее обитатели были на месте.

– Это новенькая, ее зовут Тина, – сказала игуменья. Так началось знакомство. Потом она познакомила Тину со всеми.

– Аня – самая старшая в этой комнате, ей скоро исполнится восемнадцать лет. Ее посвящение в монахини произойдет через две недели. Она помощница наставницы. Катя, ей пятнадцать лет. Она уже пятый год находится здесь. Это Мария. Вчера ей исполнилось шестнадцать. Она уже седьмой год в интернате. У нее нет родителей. Это Катя. Ей тринадцать,  четвертый  год  в  монастыре.  Тина,  а тебе сколько лет?

– В июне исполнилось одиннадцать. – У нас дисциплина – царица интерната, – сказала игуменья. – Привыкнешь к дисциплине, и тогда тебе все будет легко. Обязанности будут исполняться с радостью. Сначала будет трудно, а потом легко.

В это время настоятельницу позвали. Привезли еще одну новенькую. Когда та ушла, Тина чуть было не заплакала, но потом, как всегда, приказала себе: "Что распустилась, соберись!" Это всегда помогало ей оставаться спокойной. И она глубоко вздохнула.

– У тебя есть родители? – спросила Аня, заметив, что Тина вот- вот расплачется.

– Мама. Папа умер. И еще есть сестра Мария, дома мы ее Маленькой зовем, – и Тина снова глубоко вздохнула.

– У тебя что-то болит?

Тина посмотрела на Аню печальными голубыми глазами и сказала:

– Душа болит, понимаешь? Аня улыбнулась и сказала:

– Боль пройдет, привыкнешь. Ведь мы все здесь посвящены родителями быть миссионерами в далеких языческих странах. Я буду учиться в медико-миссионерском институте на врача. Скоро уйду туда учиться. Буду еще ближе к Богу. С этим миром будет покончено. Больше не надо будет учиться в светской школе. Тебя тоже посвятили родители?

– Мама нет, она у меня очень добрая, справедливая и умная. Но она только верит, что Бог существует, а в храм не ходит. Она очень много милостыни творит, но кроме этого больше ничего не признает. Люби Бога и делай людям добро – в этом заключается вся ее религия. Папа учил меня молиться, мы с ним ходили в храм. Мне очень его недостает. Я волнуюсь, где его душа: в чистилище или в раю?

– Наверное, уже в раю, если он был верующим и творил милостыню.

– Я очень хочу знать, где его душа. Кого мне спросить?

– Успокойся, его душа уже в раю! – уверенно сказала Аня. Тина повеселела. Потом опять вздохнула.

– Что же еще тебя беспокоит? – спросила Аня.

– Наставница Мария целый час рассказывала мне распорядок дня, и у меня в голове все перепуталось.

– А ты об этом не думай, каждый день будешь выполнять свои обязанности и все запомнишь. Ты хорошо училась?

– Да, отлично.

– Вот и нечего тебе беспокоиться, привыкнешь к дисциплине, и все будет в порядке.

Тина подумала: "К дисциплине-то я привыкну, но к этой клетке – никогда!" Но вслух не сказала ничего. В этот момент дверь комнаты открылась, и вошла настоятельница с еще одной девочкой. Девочка была светловолосая, кудрявая, с веснушками, в очках и вся в слезах.

– Эту девочку зовут Сарра, ей исполнилось в июле одиннадцать лет.

Сарра плюхнулась на первый попавшийся стул в рабочей комнате и растерянно стала рассматривать комнату. Игуменья ушла. Тина села рядом с девочкой, обняла ее и стала шептать ей на ухо:

– Мы с тобой, Сарра, будем делить и горе, и радость, как сестры- близнецы.

Сарра перестала плакать и спросила:

– Ты серьезно?Мне столько же лет, только я на месяц старше. Меня тоже сегодня сдали в эту клетку, как и тебя. У тебя папа есть?

– Нет.

– У меня тоже нет. Сестра у тебя есть?

– Нет, я была одна у родителей.

– А теперь будешь иметь сестру Тину. Сарра перестала плакать и обняла Тину.

– Как хорошо, что у меня будет сестра! Мне всегда так хотелось иметь сестру! Сегодня же напишу маме письмо.

– Я тоже! – добавила Тина. Аня с улыбкой сказала:

– Ну вот, теперь вам будет легче вдвоем переносить все, и горе, и радость. Все будете делить пополам. Ваши кровати, места в учебной комнате и в столовой будут тоже рядом. Я рада за вас! – весело глядя на девочек, сказала Аня.

В это время девочек вместе с Аней позвали. Старшая наставница сказала Ане, чтобы она рассказала им все по порядку, что, когда и как надо делать. Девочки вышли во двор и уселись на скамейке среди моря цветов. Начался инструктаж:

–Утром в пять часов вы услышите один удар колокола. Вы на него не обращайте внимания. Это поднимаются все монахини. Они с половины шестого до шести совершают утреннюю молитву. В шесть часов пробьет колокол два раза и еще два раза, – это подъем для вас. Дежурная должна раскрыть все окна, а вы наденете халат, тапочки, раскроете постель так, чтобы она проветрилась, и идете в большую умывальную комнату. Там для каждого есть место, вы его найдете по своему имени на карточках. В тазах комнатная вода. Этой водой вы обливаетесь с головы до ног.

У Сарры от таких порядков началась нервная дрожь. А Тине было интересно. Ей даже нравилась эта ежедневная процедура.

– Потом, – продолжала Аня, – вытираетесь насухо мокрым полотенцем, одеваетесь, чистите зубы и выходите на зарядку. Потом бегом в спальную комнату. Дежурная закрывает окна осенью и зимой, а вы заправляете кровати, каждая свою. Очень аккуратно.Очень. За вами наблюдают Матерь Божья Мария и ангел-хранитель.

– И наш дорогой Иисус, – вставила Тина.

– Да, и ангел-хранитель записывает целый день наши добрые и плохие поступки.

– И охраняет нас, – снова добавила Тина.

– Да. Потом дежурная протирает полы, а вы надеваете длинное светло-серое платье, которое специально сшито для часовни. В его кармане должны лежать четки. Платье висит в шкафу. Все становятся парами и, не разговаривая, готовясь к молитве, мы идем в часовню. В часовне вы будете молиться вначале хором, отвечая на слова мессы, а молитву будет читать всегда другая монахиня. Вы этому научитесь. А потом она скажет, сколько молиться на четках. Потом в тишине и благоговении мы вернемся в комнату переодевания и оденемся в школьную форму. Потом поверх формы надеваем фартук и идем в столовую завтракать. Кто-то из нас всегда читает молитву за столом. Вы ее тоже выучите. Это благодарственная молитва. Потом все убираем и моем свою посуду, складываем все на место и выходим в коридор. Там уже приготовлены пальто, шарф, обувь, портфель. Одеваемся, проходим последнюю проверку, опять становимся парами. Впереди идут две наставницы, а мы за ними, по дороге не смотрим по сторонам. Заключают наше шествие тоже две наставницы. Так в тишине мы входим в гимназию. На уроках и переменах ведем себя тихо, достойно нашего призвания. Мы должны быть добрым примером детям сего мира.

– Ой, как же это тяжело! – заплакала Сарра.

– Не плачь, – сказала Тина, – если Аня выдержала, почему не выдержим мы с тобой?

– Нет-нет, я всего этого не выдержу! – не унималась Сарра.

– Вам, – продолжала Аня, – каждый день классный руководитель будет записывать в дневнике, как вы вели себя, помните, что всегда вы должны вести себя абсолютно безупречно. Потом мы собираемся в холле гимназии, где нас ожидают наставницы, и опять, той же дорогой и в таком же порядке, возвращаемся сюда.

– Я больше не выдержу, я не смогу этого перенести! – запричитала Сарра.

– Сможешь! – успокаивающе сказала Аня и продолжала: – В раздевалке мы переодеваемся в простые платья и идем в столовую. Дежурные идут за обедом. Когда вы будете дежурными, вы пойдете на кухню и возьмете обед на нашу группу – на шесть человек. В столовую идут шесть дежурных от 36 девочек. После обеда каждый моет свою посуду, как и после завтрака и после ужина. После обеда полчаса отдых во дворе. Разрешается сидеть на скамейке или ходить но дорожкам. Потом в учебной комнате мы делаем уроки. После выполнения домашнего задания вы надеваете рабочий халат и выходите во двор или в сад, и вам дают работу на сорок минут. Зимой чистить снег или подметать дорожки. Ни одной соринки не должно ни где оставаться ни во дворе, ни на газонах, не говоря уже о помещениях. Потом кто занимается музыкой, идут на уроки по музыке, а кто нет – в рабочую комнату. После урока музыки остальные тоже приходят в рабочую комнату. Там мы будем вышивать, вязать, шить, в общем, здесь всегда есть работа.

Так и прошел первый день Тины в монастыре. Первый день новой жизни вдалеке от дома.

Монастырская жизнь

Прошло время, и случилось так, как и говорила игуменья: Тина и Сарра привыкли к монастырской дисциплине. Им даже стало казаться, что они так всегда и жили, по этому расписанному по минутам распорядку, который Сарра называла "гонка".

Единственное, к чему с трудом привыкали Тина и Сарра, так это к постоянному контролю: как ты сделала? Что ты сделала? Почему не так сделала? Нельзя было проявить никакой инициативы, ничего нельзя было сделать так, как хочется, но всегда только так, как говорят наставницы, всегда повиноваться, повиноваться и повиноваться. Но постепенно они свыклись и с этим, и, кажется, все становилось на свои места.

В монастырском интернате девочки должны были всегда тщательно следить за своей одеждой и обувью. Каждый день после обеда они тщательно начищали свою обувь и выставляли для проверки в один длинный ряд.

Дома Тине всегда удавалось уговорить няню или за шоколадку, или за поцелуй, или просто за ласковое слово почистить ее туфли. Но няни здесь не было, и Тине приходилось делать все самостоятельно.

Как-то раз приближалось время проверки, и Тина быстро навела блеск на носках своих туфель и поставила их в общий ряд. Вошла строгая наставница и стала придирчиво осматривать туфли. Дошла очередь и до туфелек Тины. Вдруг наставница подцепила палочкой Тинину туфельку и выбросила ее из ряда:

– Еще раз почистить туфли! Чьи? – испытующе глядя на девочек, спросила она.

– Мои, – ответила Тина.

– Зайдешь ко мне в рабочую комнату, – приказала строгая наставница.

– Хорошо, – еле вымолвила Тина и подумала про себя: "Мама бы так никогда не поступила, она никогда бы не выставила виноватого на всеобщее посмешище!"

Тина еще раз почистила туфельки и понесла их в рабочую комнату. Наставница взяла туфли в руки, повертела, разглядывая со всех сторон, потом строго посмотрела на Тину и сказала:

– Значит, можешь. Лень – мать всех пороков. Иди.

В дверях Тину ждала Сарра. Она слышала, как наставница разговаривала с Тиной, и шепнула Тине на ухо:

– От нее дует ледяным ветром.

–Я сама виновата, – так же шепотом ответила ей Тина. Сменяя друг друга, проходили дни однообразной монастырской жизни. Наступила осень, и воспитанницы должны были собирать в саду яблоки. Наставница велела сначала собрать все яблоки, затем рассортировать их и только после этого она разрешила съесть по одному яблоку. В заключение она добавила: "И чтобы я не видела в саду никаких огрызков".

Девочки разошлись по всему саду и стали наполнять плетеные корзины спелыми, аппетитными яблоками. Красные наливные бока яблок так и просились, чтобы их попробовать. Но Тина старалась не думать об этом. Вот она подняла одно очень крупное и красивое яблоко и положила его в корзину. Сарра, которая работала рядом, увидев это яблоко, тут же достала его из корзины и откусила большой кусок. А когда она его съела, то, вытирая рот, сказала с улыбкой:

– Очень вкусно! Мне так хотелось пить!

И тут Тина увидела, что прямо на них идет наставница. Девочка стала лихорадочно соображать, куда спрятать огрызок. У Сарры, когда она увидела наставницу, от испуга расширились глаза, и она замерла в растерянности. Наставница подошла, схватила Тину за ухо и стала его крутить и трепать, приговаривая: "Сатана искусил тебя! Зачем ты испортила такое красивое яблоко?"

Ухо Тины, после того как побывало в руках наставницы, горело огнем. И в этот момент ей стало невыносимо грустно. Она вспомнила свою мамочку. Конечно, она-то никогда бы так не поступила! И Тине очень захотелось домой. Стоявшая рядом Сарра попыталась было заступиться за Тину:

– Зачем вы так сильно надергали уши Тины? Зачем? – с упреком глядя на наставницу, спросила она.

– Замолчи, а то хуже будет! – шепнула Тина, она знала, что с наставницей лучше не пререкаться. Но уже было поздно.

– Пойдемте! – приказала наставница, и девочки пошли за ней в кабинет. – За непослушание и за грубость отправляйтесь в часовню и отчитайте молитвы по четкам от на чала до конца.

– Хорошо, – сказала Тина.

– Это несправедливо! – выпалила Сарра. – Вы наказали Тину, надергав ей уши, а теперь еще и молиться по четкам! Это двойное наказание! За что?

– Сарра, – спокойно ответила ей наставница, – ты два раза отчитаешь молитвы. Идите!

Девочки вышли, и когда дверь кабинета закрылась, Сарра в отместку показала в сторону наставницы язык и продолжала с возмущением:

– Я не буду молиться по четкам. Я попрошу у Иисуса прощения за то, что не удержалась и откусила от яблока, и за то, что ты понесла за меня наказание. Тина, прости меня!

– Прощаю, прощаю, – сказала Тина, а сама подумала: "Наверное, такая уж у меня участь – получать наказание за проступки других".

В часовне Тина стояла у распятия и, обращаясь к Иисусу, говорила: "Дорогой Иисус! Ты страдал за мои грехи, за мое непослушание. Я тоже сегодня капельку пострадала за Сарру, и я знаю, как Тебе это было больно. Я очень хочу домой, к маме. Ты всегда помогал мне. И я прошу Тебя, помоги мне вернуться домой! Помоги, Иисус! Я никак не могу полюбить нашу наставницу, помоги мне полюбить ее. Научи меня любить так, как Ты любишь меня и всех людей!"

Потом Тина помолилась по четкам, честно перебрав все костяшки до одной. Когда она встала с колен, Сарра уже стояла у дверей и ожидала ее.

– Отмолила?

– Да!

– А я нет. Знаешь, Тина, у меня на сердце камень лежит, я не могу простить.

– Знаешь, Сарра, лучше прощать, чем все время обижаться и злиться, лучше любить, чем ненавидеть, – сказала Тина.

– Нет, и еще раз нет! – с горящими от ненависти глазами стояла на своем Сарра. – Знаешь. Тина, я решила: я убегу отсюда домой.

Тина молчала. Эти слова "Я убегу отсюда домой!" в точности совпадали и с ее тайным желанием.

Когда девочки вернулись из часовни, их встретила наставница и сообщила: "Все уже поужинали, а вы остались без ужина".

– За одно преступление – три наказания: дважды отмолить грехи, а теперь вы еще и ужина нас лишили! – с обидой ответила Сарра

– Сарра, научись уважать старших! – сухо сказала наставница и ушла, закрыв за собою дверь.

Тина посмотрела на Сарру. Из ее красивых глаз, как горошины, катились слезы. Тина достала носовой платок и бережно стала вытирать ее щеки:

– Не плачь! Мы с тобой обязательно убежим отсюда!

– Правда? – как бы очнувшись от сна, с улыбкой спросила Сарра

– Правда!

– Тина, я теряю веру в Бога. Я стану безбожницей. Давай мы с тобой убежим отсюда раз и навсегда! – Да, мы с тобой уйдем отсюда, только потерпи. Я вот что думаю, нас же здесь плохому не учат! Но я не пойму, в чем дело, почему так хочется отсюда уехать?

– Я знаю, – сказала Сарра. – Здесь всегда веет холодом, ледяным холодом. Я уже забыла, что такое смех. Нет, если я здесь останусь, то стану безбожницей!

– Что ты, Сарра! – возразила Тина. – Ведь за нас умер Иисус, Он нас любит, как ты можешь так говорить?

– При чем здесь Иисус? – ответила Сарра. – Это люди такие холодные и злые. Ну ладно, договорились, я постараюсь любить Иисуса! – примиряюще добавила она.

Вечером Тина, как всегда, беседовала с Иисусом. Она рассказала Ему, что Сарра не хочет молиться, что наставница поступает несправедливо. Она просила помочь Сарре прощать и любить. И снова она просила Иисуса помочь им вернуться домой. Ей – к маме и сестренке, а Сарре – к маме...

Девочки жили в монастыре уже два года. И все это время они никак не могли привыкнуть к постоянному контролю. Им казалось, что наставницы следили за каждым их шагом.

Однажды в воскресенье после обеда все девочки сидели на лужайке. Вокруг благоухали цветы. Воспитанницы рассказывали, как пречистая Дева Мария помогала им. Дошла очередь и до Тины. Тина рассказала, что она очень часто молится Иисусу и что Он всегда посылает ей утешение в скорби, помогает в учебе, помогает быть послушной и принимать верные решения.

– А ты что, никогда не обращаешься к Деве Марии, Матери Божьей? – спросила наставница.

– Как вам сказать? По четкам я молюсь и ей, но беседую только с Иисусом. Иисус в моей жизни – все. Когда я бываю в часовне или в соборе, то могу часами смотреть на Него и беседовать с Ним. Я Его очень люблю, ведь Он умер за меня на Голгофе, чтобы я могла жить с Ним на небесах. А это для меня самое главное.

– А кто твоя мама по вероисповеданию? – включилась в разговор главная настоятельница монастыря.

– Она – никто! Она признает, что Бог есть и что людям нужно делать добро, вот и вся ее религия. А папа был греко-католиком, а я,

наверное, – христианка.

– А ты, Сарра, кому молишься? Какие у тебя опыты? – спросила настоятельница монастыря.

— Никаких! Когда молюсь, а когда нет. Когда я была дома, я молилась Матери Божьей. А здесь, в интернате, я теряю веру все больше и больше.

— А почему? — допытывалась главная настоятельница.

— Не скажу!

Все замолчали. Тина сильно переживала за Сарру. Она сидела и думала: что же делать, как помочь Сарре? И придумала: она попросит наставницу выслушать ее и расскажет ей, почему Сарра теряет веру, может, та поможет ей.

Целую неделю Тина сильно молилась и обдумывала, что сказать настоятельнице. Тина уважала и любила ее больше всех, а та часто брала Тину с собой в город, когда ей нужно было идти по разным делам, и по дороге они беседовали и рассуждали обо всем как равные. И вот пришел день, когда Тина попросила игуменью принять ее. Игуменья пригласила девочку сесть рядом и мягко сказала: "Ну, рассказывай все, что у тебя на сердце!" И Тина начала рассказывать обо всем, что у нее наболело.

— На Сарру плохо действует сильный надзор, — начала она. — Наказания часто бывают несправедливые. На нас постоянно давят, это унижает нас. Я не жалуюсь, дисциплина — это хорошо, мы научились многому прекрасному и доброму. Нас научили хорошим манерам, как себя вести в любом месте. Но тяжело то, что каждый день все одно и то же, одно и то же! Хотя даже не в этом дело, а совсем в другом.

— В чем? — спросила игуменья.

— Как-то Сарре захотелось посмотреться в зеркало, — продолжала Тина, — а зеркало держать в комнате не положено. Сарра сказала, что без зеркала жить невозможно. И вот во дворе гимназии мы нашли небольшой осколок стекла, замазали его чернилами и по утрам смотрелись в него. Мы с Саррой не находили в том ничего греховного. Но однажды утром наша наставница увидела зеркало и забрала его. А потом она наказала нас тем, что после уроков мы должны были пойти в часовню, отмолить грехи и отчитать молитвы до половины четок. Тогда мы спросили, какой же грех мы совершили, когда смотрелись в зеркало? А наставница сказала, что грех самовлюбленности!

|— Грех самовлюбленности... — задумчиво произнесла игуменья. у— Тогда Сарра сказала, что мы не любовались собой, а только смотрели, в порядке ли волосы и лицо. А наставница сказала, что мы обманываем, и прибавила еще половину четок, — с возмущением продолжала Тина.— Мы с Саррой пошли в часовню, и по дороге она все говорила: "За что это наказание? Не буду молиться! Мне уже противно! Бормочешь и бормочешь одно и то же!" А я ей сказала: "Не бормочи одно и то же, делай остановки и говори с Иисусом". А Сарра сказала мне, чтобы я меньше говорила об Иисусе и больше о Матери Божьей и о святых, потому что она слышала, как наставница сказала Кате, что во мне иногда звучат нотки еретички. А я ей ответила, что Иисус выше всех святых и Матери Божьей! Он Бог! Мне об этом говорил мой папа. Я Иисуса ни на кого не променяю! Тогда Сарра сказала мне, что меня за это исключат из интерната!

— И что же ты думаешь? — медленно выговаривая слова, спросила игуменья.

— Я думаю, если я что-то буду делать не так, то вы научите меня! А Сарра сказала, что от всех этих переделок она только больше унывает и падает в вере. Она даже иногда думает: а есть ли Бог вообще? И боится, что станет язычницей. Знаете, Сарра очень справедливая и чувствительная девочка. На нее нельзя постоянно давить. Наставница ее не любит, придирается к любой мелочи и высмеивает ее перед всеми: "Почему у всех дырочки зашиты, а у тебя на чулке дырка? Не тем занимаешься, чем нужно!" А Сарра потом сказала мне, что она так тщательно заштопала все дырочки, а одну случайно не заметила. У нее ведь зрение плохое. А я ей сказала: "Почему же ты не сказала об этом наставнице?" А она ответила, что наставница никогда никому не верит, а ей особенно.

Игуменья неподвижно сидела в своем кресле, и только едва шевелились ее пальцы, перебиравшие костяшки четок. Тина перевела дыхание и продолжала дальше.

– Наставницы нам не верят, они всегда думают, что мы обманываем. Один раз мы с Саррой подняли сломанные цветочки и поставили их в вазу, нас обвинили, что мы их сорвали. Когда нашли сырой, непропеченный хлеб, нас обвинили, что мы его выбросили, и так постоянно. Я долго молилась и думала, два года думала. И поняла, что не в дисциплине дело, а в том, что наши наставницы не любят нас. Только и слышишь: и то не так, и это не так.

Когда приближаются наставницы, Сарра всегда говорит: "Начал дуть ледяной ветер". А ведь когда дует ледяной ветер, то цветы не распускаются, они погибают. Так и бедная Сарра. Когда она видит наставниц, то говорит мне: "Наше воспитание – настоящая дрессировка животных. Им бы в цирк дрессировщицами идти работать!"

Тина ненадолго замолчана. Игуменья тоже сидела и молча ждала, что еще скажет Тина.

– Я очень переживаю за Сарру, я не хочу, чтобы она стала язычницей, – с волнением продолжала Тина. – Я хочу, чтобы вы меня поняли и помогли.

Потом Тина еще немного помолчала и добавила: "–Скоро нам исполняется по тринадцать лет. Я очень благодарна вам за воспитание. Я многому научилась и всегда буду благодарна всем вам. Но наставницы обращаются с нами как с какими-то вещами, которые можно по своему усмотрению переставить, выбросить и вообще сделать, что им хочется. А наказание молитвами только убивает веру. Сарра – добрая девочка, как и все другие, но они теряют уважение к старшим из-за несправедливости. Я вас очень уважаю, я считаю вас очень духовной и всегда буду вспоминать о вас с любовью. Но только о вас. Я чувствую, что вы меня любите. Я всегда буду молиться о вас".

Услышав эти слова, игуменья подалась немного вперед на своем кресле и спросила:

– Ты что, милая девочка, прощаешься со мной?

– Да нет, пока остаюсь, правда, не знаю, как надолго, ответила Тина.

– Твоя мама внесла в монастырь большую сумму денег на твое со держание, и, если ты уйдешь, деньги вам не вернутся. Все останется монастырю. Вам не вернут ничего. Понимаешь, ничего. Ты об этом: подумала? – испытующе глядя на Тину, спросила игуменья. – А теперь о Сарре. Я уже давно заметила, что это девочка непослушная, непочтительная и грубая. Видишь, она и на тебя плохо влияет. Я думаю, мы скоро решим ее вопрос, а затем напишем родителям, чтобы ее забрали домой.

Потом игуменья встала, положила свои морщинистые руки Тине на плечи и, глядя на нее с улыбкой, сказала:

– Мы все тебя любим. Ты умная девочка, послушная, из тебя обязательно получится хорошая миссионерка. Знаешь, Тина, слушая тебя, я еще раз убедилась, что быть тебе педагогом. Это Божий дар. Когда-нибудь ты поедешь в языческие страны учить и воспитывать детей. А Саррины капризы не бери близко к сердцу. Иди, милая девочка, уже скоро ужин. Иди, да благословит тебя Господь и Матерь Божья!

Тина встала, поклонилась и вышла, но только один Господь знал, что творилось у нее в душе. За ужином глаза Тины вдруг встретились с глазами наставницы – ее взгляд выражал насмешку. В этот момент она твердо решила, что завтра с Саррой они сбегут домой. И сразу на сердце стало легко-легко. Как тяжелый груз, свалилась томительная неопределенность, и впереди ясно обозначилась цель, цель, которая звала к себе. Вечером, когда девочки вышли на прогулку, Тина шепнула Сарре: "Завтра бежим!"

Тина не хотела, чтобы Сарра из-за несправедливого к ней отношения стала безбожницей. Ведь она очень любила свою подружку. И еще Тина подумала, что, когда приедет домой, сразу побежит на кладбище, сядет на могиле папы и все ему расскажет. "Папа поймет меня, – думала Тина. – Иисус тоже поймет, ведь Он и за Сарру умер. А если ее с позором исключат из монастырского интерната, она совсем потеряет веру".

К тому, чтобы вернуться домой, девочек подталкивало и то, что приближался фронт. Города были наполнены немецкими войсками. А вдруг бои начнутся и в их краях, и тогда они останутся без родных и вообще без всяких прав? Тине страшно было представить, что она больше никогда не увидит ни маму, ни Машеньку. И она окончательно решила бежать, бежать домой. Тина закончила уже восьмой класс и получила свидетельство с отличием, а на следующий день, 20 июня, они решили с Саррой навсегда покинуть неуютные стены монастыря.

В тот день после обеда они, как обычно, надели рабочие платья и накинули на себя рабочие теплые безрукавки. Все ушли на работу в сад, а Тина и Сарра, прячась за машиной, на которой привозили хлеб, подошли к монастырским воротам, через которые два года назад они вошли в новую жизнь.

Совсем рядом была автобусная остановка, и как раз отходил автобус. Девочки побежали ему навстречу и замахали руками. Автобус остановился, открылись двери, и через три часа пути девочки добрались до Мукачево – городка, где жила Сарра. Когда автобус подъехал к дому Сарры, она попросила водителя остановиться и побежала домой, чтобы взять деньги и заплатить за проезд. Так Тина оказалась дома у Сарры.

Тину пригласили к обеду. За столом девочки наперебой рассказывали маме и отчиму Сарры обо всем, что случилось, и те согласились, что девочкам лучше оставаться дома. Затем Тина пересказала отчиму Сарры всю свою беседу с игуменьей. Он был очень благодарен Тине и попросил ее погостить еще несколько дней. Прошло два дня, и Тина решила, что пора ехать домой. Родные Сарры дали ей на дорогу денег, и Сарра проводила ее на автобусную остановку.

За прошедшие два дня Тининой маме уже сообщили, что ее дочь убежала из монастыря и что скорее всего она находится где-то в Мукачево. Тогда мама решила ехать в этот город и искать пропавшую дочь.

Мама Тины стояла на остановке и с тревогой озиралась по сторонам, думая, где же искать свою дочку. И вдруг она услышала хорошо знакомый голос:

– Мамочка, мамочка! Милая моя мамочка!

Они обнялись. Рядом с мамой стояла девочка. Да это же Маша, ее сестренка! Как она выросла!   Они   обнимались   и плакали от счастья. Через час Тина простилась с Саррой, и автобус, надрывно урча и переваливаясь с боку на бок, медленно поехал по мощеным улицам города. Домой. По дороге мама сказала Тине, что она поменяла квартиру и работу и что они переезжают в тот же город, где жила Сарра. Тина, кажется, и не слышана, что говорила мама. Теперь ей было все равно. Мама и сестренка были рядом – а это самое большое счастье!

Снова дома

Тина вошла во двор и осмотрелась. Старая липа, скамейка, дом, выложенная камнем дорожка, сад – все осталось как прежде. Нахлынувшие воспоминания заставили сильно забиться ее сердце. Тина подошла к дереву, погладила его шершавую кору и чуть слышно прошептана: ''Здравствуй, моя липа!" Мама открыла дверь, и Тина медленно, как во сне, поднялась по ступеням наверх и вошла в дом. Она не могла удержаться, чтобы сразу не заглянуть в каждую комнату и не проверить, все ли на месте. Ей хотелось подойти к каждой веши и потрогать ее, ей хотелось вдыхать знакомые запахи дома, слушать, как отстукивают время старые часы, как шелестят листья в саду за окном. Тина ходила по дому, и ей казалось, что она никуда и не уезжала, что монастырская жизнь была просто причудливым сном. "Тина, идем обедать!" – позвала мама и прервала размышления Тины.

Мама видела, что Тина приехала не с пустыми руками: у нее с собой была сумка.

– Интересно, а что ты привезла с собой? – спросила она Тину, разглядывая стоявшую в углу сумку.

Тина открыла сумку и стала осторожно доставать из нее разные вещи и раскладывать их на стуле.

– Мамочка, это иконы. А еще я набрала слезы Девы Марии, Матери Божьей, когда ездили в паломническую поездку. Вот они в этом пузырьке. А это – кровь из сердца Христа, – показала Тина пузырек с какой-то красноватой жидкостью. – А это кусочек от креста Иисуса, – с благоговением сказала Тина и положила на стул небольшую деревянную щепку.

Мама с грустной улыбкой посмотрела на сокровища Тины и сказала:

– Это все вместо тех больших денег, которые я отдала монастырю на твою жизнь и учебу? А ведь их хватило бы до конца твоего обучения: Хотя неважно! – продолжила она весело. – Главное, что теперь мы вместе. Мы очень скучали по тебе, нам тебя не хватало. А теперь мы снова все вместе.

Потом Тина побежала на кладбище и рассказала папе все, что с ней произошло за это время. Вечером она зашла к директору школы и к своей учительнице Марии Михайловне, которые не без помощи Тины стали мужем и женой. За это время, пока они не виделись с Тиной, у них родился сын, и ему уже исполнился год. Василий Егорович и Мария Михайловна очень обрадовались, когда увидели Тину, и все вместе вспомнили, как Тина и Мария Михайловна готовили сюрприз к приезду директора. На следующий день Тина пошла в школу, чтобы снова встретиться и попрощаться со своими учителями. Через два дня Тина, мама и Маша должны были уехать в Мукачево. Было грустно снова расставаться со старыми друзьями. Но было и радостно, потому что в том городе после замужества жили ее няня и ее подруга Сарра, по которой Тина уже очень соскучилась.

Через несколько дней Тина, мама и Маша переехали в просторную  четырехкомнатную квартиру. Грузчики внесли мебель и вещи на второй этаж пятиэтажного дома, и новоселы принялись все расставлять, распаковывать,  мыть  и развешивать. После нескольких дней работы, когда все стояло, лежало и висело на своих местах, Тине показалось,что она живет здесь уже давным-давно, и никуда не переезжала. Квартира была большой, и у каждого было по своей комнате, а одна, самая большая, стала гостиной. Между тем в жизни города появлялись признаки надвигающихся грозных событий. Вторая мировая война была в самом разгаре, шел 1943 год...

В 12 лет Тина закончила восьмой класс. Когда она вернулась домой из монастыря, ей исполнилось 13. И хотя Тина была еще совсем небольшой, она привыкла планировать и решать многие вопросы самостоятельно. Тина решила поступить в торговую академию и сдала трудные вступительные экзамены на "отлично". Учиться в академии надо было долго, целых восемь лет. Но тут добавилась еще одна проблема: Тину не могли принять на первый курс по возрасту. И даже после того, как она прекрасно сдала вступительные экзамены, ее зачислили только на подготовительный курс. В четырнадцать лет за один год она смогла окончить два курса торговой академии, хотя учеба даже по обычному, неускоренному графику требовала очень больших усилий.

Но самой большой трудностью были не сложные предметы, а война. Негде было взять тетради, и Тина делала их сама из больших листов бумаги. С каждым днем жизнь в городе становилась все более непредсказуемой, и любой новый день занятий мог оказаться последним. Обычно до обеда Тина училась. После обеда она работала на строительстве военных укреплений.

Однажды вечером раздался сигнал тревоги, потом в небе загудели самолеты и стали раздаваться взрывы бомб. Это была первая бомбардировка. Тина, мама и Маша спустились в подвал, и Тина очень сильно просила Иисуса сохранить их жизнь.

Каждый новый день стал приносить новые тревоги. Ко всем опасностям военного времени добавилось еще и то, что у мамы стало болеть сердце. Врачи говорили, что ей нельзя так много работать, что нужно больше отдыхать и хорошо питаться. И тогда Тина решила устроиться на работу. Ее приняли на овощную базу, и Тина стала кормилицей всей семьи. В эти трудные дни она очень часто обращалась к Иисусу и благодарила Его за помощь и охрану. Тогда ее дружба с Иисусом становилась все сильней и сильней.

Однажды Тина стала свидетелем таинственного явления. После переезда в новую квартиру она подружилась с соседской девочкой Ирой. Как-то раз Ирина пригласила ее к себе домой, где должен был состояться, как она сказала, "интересный сеанс". Ира провела Тину в гостиную, где та увидела, что в полутьме, при свете нескольких свечей, за столом сидят незнакомые мужчины и женщины. Из всех, кто находился в комнате, она знала только Иру и ее маму.

Мужчина в очках и с бородой объявил, что все могут стать свидетелями необъяснимого чуда, но, чтобы чудо произошло, надо, чтобы все присутствующие поверили в существование духов.  Тина сидела рядом с Ирой и, нагнувшись к самому ее уху, взволнованным шепотом сказала: "Я ни в каких духов не верю, только в Иисуса и добрых ангелов. Может быть, это злые духи?"

– Молчи, – тоже шепотом ответила Ирина.

Руководитель собрания выдержал небольшую паузу, оглядел присутствующих и спросил:

– Может быть, кто-то из присутствующих не верит в духов? – Я! – честно призналась Тина. – Постарайтесь поверить, и тогда вы увидите чудо! Дух вам откроет будущее! – глядя прямо на Тину, сказал бородатый мужчина. В стеклах его очков отражался огонь свечей, и казалось, что из его глаз вылетают искры.

Тина подумала, что, пожалуй, лучше не привлекать к себе общее внимание, сказать, что она верит, а как только сеанс начнется – потихоньку уйти.

– Ладно, верю! – сказала Тина и стала напряженно ждать, что же будет дальше.

И сеанс начался. Все сели вокруг круглого стола и положили на него руки. Бородатый мужчина торжественно произнес:

– Если ты присутствуешь среди нас – пусть поднимется стол!

И стол действительно немного оторвался от пола. Сначала в комнате воцарилась полная тишина, как будто в нее неожиданно вошел какой-то знаменитый человек и все растерялись и не знали, что делать. Потом руководитель сеанса попросил присутствующих задавать вопросы. И все стали обращаться к духу с самыми разными вопросами. И ручка, которая лежала на столе, сама по себе поднималась и писала на чистом листке бумаги. Тине стало страшно. Она повернулась к Ире и тихо сказала: "Я лучше пойду". Тогда Ирина крепко взяла ее за руку и шепотом сказала: "Неудобно, пока сеанс не закончился". Птом бородач попросил принести стакан с водой: все стали в него смотреть, и каждый видел в нем свое прошлое. Подошла очередь увидеть свое прошлое и Тине. Но в стакане кроме воды она ничего не увидела. Потом бородатый мужчина объявил, что каждый может вызвать души умерших родных. И хозяйка квартиры обратилась к Тине:

– Тина, хочешь, мы вызовем душу твоего папы ?

– Нет! Нет! Не надо! – отчаянно запротестовала Тина.

Тогда хозяйка попросила, чтобы вызвали ее мать. В дальнем углу появился какой-то неясный силуэт и раздался голос. Услышав голос, женщина начала громко рыдать и, обращаясь к силуэту, спрашивала: "Мама, мама, как ты там?"

– Не тревожь меня, мне тяжело! – прозвучал таинственный голос из темного угла.

Затем все решили вызвать одного знаменитою поэта. В темном углу опять появился неясный силуэт. Обращаясь к силуэту, кто-то попросил его рассказать, где он обитает и как себя чувствует.

– Когда попадешь сюда, тогда сам узнаешь, где я нахожусь и как себя чувствую, – грубо ответил таинственный силуэт.

Потом руководитель сеанса попросил духа прикоснуться краем стола к тому, кого он любит. И стол, немного покачавшись, прикоснулся к хозяйке.

"А теперь погоняй по комнате того, кого не любишь", – снова попросил духа бородач. И стол начал медленно наступать на Тину. У Тины от страха пробежал холод по спине, и она закричала: "Иисус, спаси меня!" И стол замер.

Тина вскочила со своего места, дрожащими руками повернула ручку двери и стремглав бросилась вниз по лестнице. Ей казалось, что нечистые духи преследуют ее и хотят схватить за ноги. Тина вбежала в свою комнату и бросилась на диван. Но, к ее ужасу, диван вдруг стал медленно отрываться от пола. Тина в страхе спрыгнула с него и побежала к маме. Она рассказала ей все, что с нею приключилось, и следующей ночью спала рядом с ней. В своей вечерней молитве Тина со слезами просила у Иисуса прощения за то, что пошла на сеанс, и просила защитить ее от злых духов.

Жизнь в городе становилась все тяжелее и тяжелее. Хлеб, как и другие продукты, давно выдавали только по карточкам, но и этого было не достать даже на карточки. Тина, мама и Маша питались в основном картошкой, морковью, капустой, которые приносила Тина с работы. Но, несмотря на все трудности, Тина продолжала учиться трудной "купеческой науке" в торговой академии, и в 1944 году она успешно закончила третий курс. В том году ей исполнилось пятнадцать лет. Тина сильно уставала, потому что ей приходилось одновременно и работать, и учиться, и делать все домашние дела.

Город, в котором жила Тина, оказался на перекрестке военных, дорог. По его улицам гнали пленных, шли колонны солдат, лязгая гусеницами, проезжали танки. Когда вели пленных, то случалось, что многие из них от усталости не могли идти дальше. Тогда конвоиры делали короткие привалы. И всякий раз, увидев этих несчастных, Тина быстро бежала домой, а по дороге успевала договориться с соседями, чтобы они приготовили что-нибудь поесть для пленных. Горожане быстро собирали все, что могли, и Тина шла просить разрешения у немцев, чтобы покормить пленных. Как-то раз к Тине, держащей в руках котелок с супом, подошел высокий, широкоплечий эсэсовец с черепом на фуражке и грозно спросил:

– Тебе что, их жалко?

– Иисус сказал, чтобы мы кормили голодных, – умоляюще глядя на него, ответила Тина.

– Ладно, корми! – смягчившись, разрешил эсэсовец.

И пленные с жадностью набросились на горячий суп. Им все наливали и наливали. Один из пленных солдат спросил Тину:

– Какой ты нации?

– Славянка, – ответила Тина.

– Спасибо тебе, сестра, спасибо от всех твоих братьев и сестер, –вытирая грязной пилоткой потное лицо, сказал он. Потом снова подошел грозный эсэсовец, приказал пленным встать, и солдаты, подгоняя пленных криками и руганью, погнали дальше. Тине было страшно, но пленные подбадривали ее, говорили, что войне скоро конец, и на прощание махали ей.

Глядя на уходящую колонну пленных. Тина вспомнила, как два года назад эсэсовцы искали по всему городу евреев. Потом их выстраивали в такие же колонны и гнали на станцию, чтобы отправить в концентрационные лагеря. В одной из таких колонн оказалась и ее подруга Лиля. Тина близко  подошла  к  шеренге   испуганных людей, чтобы махнуть Лиле на прощание и сказать, что будет молиться за нее. Тина громко позвала Лилю, Лиля в ответ подняла руку, и вдруг Тина над самым своим ухом услышала немецкую ругань и ощутила сильный удар в грудь. Ей стало плохо. Люди, стоявшие на тротуаре, быстро втащили ее в толпу. Разъяренный эсэсовец, угрожая автоматом, громко кричал: "Где девчонка? Она тоже еврейка? Где она?" Но Тину проталкивали все дальше и дальше, потом кто-то подсказал ей, в какую сторону лучше бежать. И она помчалась со всех ног. За домом она остановилась, чтобы отдышаться. В груди болело. Еле-еле добралась она домой. Увидев Тину, мама громко запричитала:

– Доченька, милая, что это с тобой?

– Он ударил меня в грудь, – дрожащим голосом ответила Тина.

Мама приложила к ушибу холодное мокрое полотенце, и Тина уснула. Так она пролежала два дня, и иногда ей казалось, что встать она больше не сможет. Все это время Тина горячо молилась, чтобы Иисус исцелил ее, и Он услышал ее молитву. На четвертый день Тина стала чувствовать себя лучше и пошла в академию. Там никого не было. В коридоре Тина встретила директора, который сказал, что всем четверокурсникам выдали свидетельства об окончании курса, хотя на самом деле они еще не закончили своего обучения. Также каждому раздали учебный материал, чтобы все занимались дома, потому что после войны могут не признать это свидетельство и, возможно, придется пересдавать экзамены.

Наступили очень тяжелые и голодные дни. Тина молилась Иисусу, чтобы Он послал им хлеба. Как-то раз по квартирам прошел немецкий офицер, собирая всех девушек на разгрузку вагонов с хлебом. Он обещал, что тот, кто будет хорошо работать, получит в награду хлеб. Когда приходили немцы и звали на работу, жители города знали, что может случиться и так, что они больше никогда не увидятся со своими родными, потому что их угонят в Германию. Но Иисус слышал молитвы Тины и хранил ее.

Тина с девочками перегружала хлеб в машины до самой ночи. Когда работа была закончена, дежурный – пожилой немец – выдал всем по две буханки хлеба, а Тине дал целых четыре и сказал:"У меня дома осталась дочь, она очень похожа на тебя". Тина, обхватив руками драгоценный хлеб и покачиваясь от усталости, вернулась домой. На другой день немцы снова собирали всех на ту же работу и снова всем дали по две буханки хлеба. На третий день опять всех собирали на работу, но от усталости Тина не смогла подняться. Соседка Тины, Ира, тоже осталась дома. А те девочки, которые в тот день пошли на разгрузку, домой больше не вернулись.

Няня пришла в гости

Шел 1944 год – самый тяжелый из военных лет для города, где жила Тина. Шли непрерывные бомбардировки, и приходилось больше находиться в убежищах, чем в квартире. Однажды субботним утром в гости зашла няня. Та неделя выдалась относительно спокойной, и гостью принимали в квартире. Все снова собрались вместе и вспоминали о прежней жизни и делились новостями. Потом няня пригласила маму пойти куда-то вместе с ней. Мама оделась, и они ушли. Когда мама вернулась, Тина заметила, что она чем-то сильно взволнована. В руках у мамы была Библия. Потом она зашла в свою комнату и долго сидела там в задумчивости.

После этого случая мама стала куда-то уходить каждую субботу по утрам и каждую пятницу по вечерам. Но больше всего озадачивали девочек другие перемены. Мама, которая никогда  прежде особенно не интересовалась религией, вдруг превратилась в верующего человека. Она стала намного спокойней и говорила, что нашла истину и что надо жить так, как написано в святой книге Библии. Мама как будто воскресла к новой жизни, стала здоровой и энергичной. Однажды она сказала, что будет святить субботу, как говорит об этом Божья заповедь. Теперь уборка квартиры, стирка и все другие домашние дела переносились на пятницу или другие дни недели.

Тина продолжала ходить в свою церковь, к которой привыкла с детства, а мама все больше и больше укреплялась в своем новом убеждении.

– Что же произошло с нашей мамой? – как-то в задумчивости спросила Маша, глядя, как она в очередной раз куда-то уходит в субботу утром.

– Похоже, она перешла в еврейскую веру, стала еврейкой, – сделала вывод Тина.

– Ну и дела! Что же нам делать? – растерянно спросила Маша.

– Ничего, будем отдыхать и в субботу, и в воскресенье, – рассудительно заключила Тина. – Маму огорчать нельзя: она болеет. А святое воскресенье остается святым.

– Но смотри, Тина, мама в субботу ничего не делает, – возразила Маша, – а ты, когда приходишь в воскресенье из храма, то и штопаешь и варишь.

– А мы в монастыре всегда в воскресенье вязали и вышивали – это не грех, – возразила Тина.

– Все же у мамы религия сильнее, чем у тебя, – сделала вывод Маша.

Тина задумалась и решила: она должна найти доказательство в Библии, которую читает мама, что воскресенье – это святой день. Тина решила, что, пока мама будет спать, она возьмет ее Библию и будет искать, искать, пока не найдет, где написано о воскресенье.

Тина так и сделала. Только не надо было ждать, пока мама уснет, чтобы взять ее Библию. Мама, закончив чтение, всегда оставляла ее на столе в гостиной. Перед сном Тина видела, как она преклоняла колени и молилась. Тина была очень удивлена: что же произошло с мамой.

Когда мама ушла отдыхать, Тина взяла Библию и пошла в свою комнату. Прежде чем открыть ее, она молилась: "Иисус, я открываю эту запрещенную книгу для того, чтобы доказать маме, что святой день – не суббота, а воскресенье. Прости меня и помоги мне найти!" Открыв первую страницу, Тина начала читать о творении земли и человека и о первом грехе Адама и Евы. Тина увлеклась чтением и незаметно для себя переворачивала страницу за страницей. Потом она откинулась на спинку кресла и подумала: "А почему, собственно, нельзя читать Библию? Ведь в большом катехизисе, который мы изучали в монастыре, все это написано. Так почему же мирянам не разрешается читать Библию? Почему?"

Теперь каждый вечер Тина погружалась в чтение Библии. Постепенно, глава за главой, читая Святое Писание, она дошла до Десяти Заповедей Закона Божьего в Книге Исход. Она перечитала их десять раз. Потом вскочила, взяла с книжной полки катехизис, открыла главу, где приводился Закон Божий, и стала сравнивать написанное в Библии и катехизисе. Ее поразило, что заповеди в катехизисе были изложены не так, как в Библии!

Весь тот день она находилась под впечатлением своего открытия. И во время своей вечерней молитвы Тина больше ни о чем не могла думать или просить, как только о том, чтобы Иисус помог ей разобраться, где же правда. "Дорогой Иисус! – молилась Тина. – Я очень боюсь заблудиться и боюсь огорчить Тебя. Я никак не пойму, где написано неправильно: в Библии или в катехизисе? Укажи мне, где правда! Кого мне слушать? Господь, помилуй меня! Не оставь меня! Дай мне понять правду, не дай мне сбиться с пути! Помоги мне! Сегодня я читала: "Помни день субботний, чтобы святить его". Там также написано, что Ты, Господи, Создатель наш, благословил и освятил при сотворении мира седьмой день, субботу! А в катехизисе   написано   просто:"День праздничный празднуй". А где же суббота, которую Бог освятил и благословил? Я сама не могу разобраться. Что же мне делать?"

На следующий день Тина должна была пойти к директору академии, но по пути она стала свидетелем страшного зрелища. Эсэсовцы опять куда-то гнали евреев – стариков, молодых женщин, детей. Тех, кто спотыкался, солдаты били прикладами, чтобы они скорее поднимались и шли дальше. Стоял страшный шум, люди кричали, дети плакали. Тина с ужасом смотрела на печальную процессию. Потом она видела, как несчастных загнали в церковь, которая находилась на окраине города, и подожгли.

Тина вернулась домой вся в слезах.

– Что случилось? Тебя кто-то обидел? – взволнованно спросила мама. И тогда Тина рассказала обо всем, что увидела.

– Мамочка, – плакала Тина, – маленькая девочка, лет пяти, упала, и эсэсовец забил ее прикладом до смерти. Мама той девочки кричала, бросалась на солдата, но он оттолкнул ее. И, когда покончил с дочерью, убил и ее. Он выстрелил в нее, а потом страшно кричал: "Собаки, вас всех ждет эта же участь!"

Тина пошла в ванную, чтобы умыться, а когда вернулась в комнату, закончила свой страшный рассказ:

– Мамочка, мамочка! Эсэсовцы подожгли церковь! Там погибло множество народа.

Всю ночь Тина не могла уснуть: перед глазами стояли страшные картины смерти девочки и ее мамы, горящая церковь.

А что же ожидает их семью? Тина вновь горячо молилась, чтобы Иисус сохранил их от варваров.

Вопрос о святости субботнего дня по-прежнему оставался без ответа. И тогда Тина решила пойти к священнику. Он-то должен хорошо знать Библию и то, какой день святой. Священник хорошо знал Тину и радушно ее принял. Они вышли во двор храма и сели на скамейке.

– Тина, что привело тебя ко мне? Может, что-то смущает твое сердце? – начал священник, ласково глядя на Тину:

– Да! Очень смущает! Моя мама стала еретичкой, и я хочу ее переубедить. Она теперь считает, что святой день не воскресенье, а суббота. Я решила доказать ей из Библии, что день Господень – воскресенье, но не знаю, где это записано. Помогите мне, во имя спасения моей мамы! – с надеждой глядя на священника, попросила Тина.

– Ты знаешь. Тина, такого места в Библии нет. Бог просто дал Церкви власть выделить любой день как святой, и Церковь избрала воскресенье – первый день недели.

– А говорится ли где-нибудь в Библии о том, что именно воскресенье святой день, хотя бы где-нибудь? Я вас очень прошу, хотя бы один стих! Мне нужно показать его маме!

– Церковь заменила субботу на воскресенье авторитетом, который дал ей Сам Иисус Христос, – твердо выговаривая каждое слово, произнес священник.

– Но мне нужно хотя бы какое-нибудь подтверждение из Библии. Моя мама и те еретики, куда она ходит, верят только тому, что записано в Библии.

– Тина, ты ее не переубедишь, потому что святость воскресного дня утверждается не на основании Библии, а на авторитете Церкви. Тина, будь осторожна, я вижу, что твоя вера в опасности. Ходи в храм и повинуйся тому, чему учит святая апостольская Церковь, – это и есть голос Божий!

– А я думала, вы мне поможете! Значит, ни одно слово в Библии не говорит о том, что Бог заменил заповедь о субботе? – разочарованно глядя на священника, спросила Тина.

– Да, дочка, не говорит. Иди с миром, да сохранит тебя Господь от дьявольских сетей!

Тина в полной растерянности вышла со двора храма. Домой она шла очень медленно и все думала и думала над словами священника: как же так? Господь говорит: "Помни день субботний", а священник говорит, что Церковь учит праздновать воскресенье. Сомнения Тины после этой беседы еще больше усилились. Когда она пришла домой, мама с беспокойством спросила:

– Где это ты так долго задержалась, доченька?

– Я была у священника, мы беседовали.

– У тебя есть какие-то духовные вопросы?

– Да!

– И он разрешил их?

– Нет!

– Может быть, наш проповедник ответит тебе? Он говорит так, как учит Святое Божье Слово, и так просто, что понятно даже детям!

– Прости, мамочка, но я предпочитаю учиться у наставников своей Церкви, – твердо ответила Тина.

– Это хорошо, наставники ведь не научат плохому! – примирительным тоном ответила мама.

В тот вечер Тина, как обычно, взяла Библию и открыла последние главы Евангелия от Матфея. Там она нашла описание всего пути страданий и воскресения Иисуса Христа. Тина вчитывалась в каждое слово, ее потрясли страдания Господа и жестокость людей, которые Его распяли. Эти несколько глав Евангелия очень тронули сердце Тины. Она стала на колени и просила Бога дать ей силы не огорчать своего Спасителя. Во время молитвы Тина вдруг почувствовала облегчение, как будто с нее свалился тяжелый груз. Она нашла ответ на свои волнения в простом решении быть послушной только Иисусу. В тот вечер она решила всю свою жизнь без остатка посвятить следованию за своим Господом.

Старый немец

В те дни жизнь в городе, истерзанном войной, становилась просто невыносимой. Улицы были заполнены военной техникой и солдатами, каждый новый день мог стать последним. Достать хотя бы какую-нибудь еду было очень и очень трудно.

В один из таких тяжелых дней Тина стояла в очереди, чтобы по карточкам получить 600 граммов хлеба. На своей худенькой спине она держала полмешка овощей, которые ей удалось достать на овощной базе. Тина простояла в очереди три часа, но та так и не сдвинулась с места. Не получив ни кусочка хлеба, Тина медленно поплелась домой. Дома в дверях ее встретила мама.

– Мама, хлеба нет, – устало сказала Тина.

– Ничего, поешь суп и отдохни. Обойдемся сегодня без хлеба, завтра сходишь.

Тине от усталости даже не хотелось есть; так и хотелось свалиться на кровать и уснуть. Но она пересилила себя и, стараясь быть бодрой, сказала:

– Мамочка, все хорошо! Я сейчас еще раз сбегаю за хлебом и тог да отдохну.

Она быстро съела суп, взяла карточки и побежала за хлебом. И снова прошло три часа. Очередь понемногу продвигалась вперед. Когда Тина подошла к дверям магазина, продавец объявила:

– Вот эта девочка последняя, и я закрываю, хлеба больше нет! Тина с благодарностью посмотрела на небо. "Спасибо Тебе, мой Господь, что Ты позаботился обо мне", – прошептали ее губы. Тина зашла в магазин и попросила продавщицу:

– Тетя Аня, вы не могли бы дать мне хлеба за два дня? Завтра мне разгружать вагоны, я не смогу прийти.

Продавщица молча выдала хлеб на два дня вперед – килограмм с четвертью. Тина от радости забыла об усталости и весело побежала домой. И как только она вошла в подъезд дома, низко летевший самолет стал обстреливать из пулемета улицу рядом с домом Тины. Погибли трое горожан и много немецких солдат. Тина подумала: "Сейчас и я могла бы там лежать, если бы шла домой медленным шагом. Но, слава Богу, теперь у нас есть и картошка, и морковь, и капуста, и хлеб. Достать бы для мамы хоть немного масла, но где его взять... О масле можно только мечтать''.

Вечером все собрались вместе. Мама открыла Библию и стала читать ее вслух и объяснять. Машенька сидела рядом и внимательно слушала. А Тина лежала на диване и, слушая маму, чувствовала, как в ее душе поднимается волна противления. Она даже заткнула уши пальцами, чтобы не слышать маминых еретических объяснений.

На другой день Тина пошла на базу разгружать вагоны с продуктами. Она, как всегда, работала добросовестно, и во время работы к ней подошел старый немецкий офицер, следивший за разгрузкой. Он хорошо знал Тину и, подозвав, спросил, где ее сумка. Когда Тина принесла свою сумку, он что-то положил в нее. Офицер видел, что рабочие во время разгрузки всегда старались что-то спрятать за пазуху, а Тина никогда этого не делала, поэтому он и решил дать ей сам. Рабочий день начался с семи утра, а было уже десять вечера. Тина проработала уже пятнадцать часов. От множества коробок и мешков, которые переносила Тина за это время, болела спина и руки, но конца работе не было видно.

Офицер через переводчика сказал, что надо быстрее разгрузить вагоны и что для этого придется поработать до утра. Тем, кто останется работать на ночь, он обещал дать консервы и бутылку подсолнечного масла. Тина решила остаться до утра, с ней остались и другие женщины. Всем разрешили отдохнуть один час и для того, чтобы подкрепить силы, дали по большому куску хлеба и сыра. Тина отломала от своего куска половину и вместе с сыром наложила в сумку. Оставшийся кусок хлеба она съела, запивая водой. Старый немец наблюдал за ней и спросил:

– Ты это кому отложила?

– Маме и сестренке. Мама больная, а сестренка младше меня, она еще слабая.

– Ты хорошая, трудолюбивая девочка. Ты очень, очень напоминаешь мне мою младшую дочку. У меня пять дочерей. Давно не получал от них писем и даже не знаю, что с ними. – Старый немец немного помолчал, печально вздохнул и добавил: – Мы простые люди и не хотим войны. Мы хотим домой.

Вдруг немец резко оборвал разговор и стал громко кричать: "Работать, работать!" Тина посмотрела по сторонам и увидела эсэсовцев, которые шли вдоль состава. Все вскочили, взялись за мешки и коробки и снова стали работать. Эсэсовцы прошли мимо и скрылись за вагонами. Тогда Тина поняла, что старый немец тоже боялся эсэсовцев. Работу закончили только к восьми утра. Старый офицер всем дал по две банки консервов и по бутылке масла. Тина подошла последней, и он бросил ей в сумку четыре банки консервов, бутылку масла и что-то еще. Измученная тяжелой работой, Тина с благодарностью посмотрела на него. Теперь ей есть, что принести домой. Расходились все очень медленно, еле переставляя ноги от усталости. Никто ничего не говорил. Карманы у всех были оттопырены и оттягивали одежду. Кроме того, что дал немец, каждая из женщин что-то прихватила с собой. Когда женщины вышли за ворота базы, одна из них обратилась к Тине:

– В наши дни, поступая честно, не проживешь. Умной надо быть! Нашей побольше карманов в куртке и на фартуке – будет куда положить. Смотри и учись!

Тина промолчала, но она уже для себя твердо решила, что никогда, никогда не будет воровать. У подъезда своего дома она попрощалась со всеми женщинами и поднялась к себе на второй этаж. Дверь открыла мама.

– Доченька, а я думала, что с тобой что-то случилось! – с волнением заговорила она. – Рассказывай, почему так долго?

Тина рассказана все с начала и по порядку, а потом высыпала содержимое сумки на стол. Мама, Тина и Маша собрались вокруг стола и стали с удивлением рассматривать то, что набросал в сумку старый немец. Там были четыре банки рыбных консервов, банка говяжьей тушенки, три пачки сыра по 200 граммов и пол кило сливочного масла, бутылка подсолнечного масла и буханка черного хлеба!

– А это еще что? – удивленно спросила мама, рассматривая не большие стеклянные баночки. – Яблочно-виноградный сок, – прочитала она этикетку на немецком языке.

– Это тебе, мамочка, чтобы ты не болела! – радостно воскликнула Тина.

– Разделим на всех, – возразила мама.

– Я сока не хочу, я его не люблю! – сразу отказалась Машенька.

– А я тоже не хочу, я предпочитаю воду, – решительно заявила Тина.

Мама поняла хитрость своих дочерей и горько улыбнулась.

– Вы решили отказаться для больной мамы? Да как же я выпью это все сама? Я не смогу.

– Мамочка, представь себе, что это лекарство для тебя!

– Да, да, – повторила Маша, – пей, мамочка, это лекарство.

– Когда меня дома нет, то вы сварите суп с консервами или кушайте их просто с картошкой. Ведь на работе мне всегда что-нибудь перепадает. Посмотрите на меня, какая я толстая, – сказала Тина и надула щеки. Все весело рассмеялись.

Магда

Через несколько дней мама познакомилась с женщиной по имени Магда. Они очень подружились, и как-то в субботу после богослужения мама пригласила Магду к себе на обед.

– А твоя старшая дочь не будет против? - спросила Магда.

– Она очень добрая и гостеприимная, но и слушать меня не хочет, считает, что я стала еретичкой. Не знаю, она сегодня на работе или дома. Правда, я заметила, что уже четыре субботы она была дома, говорит, что работы нет. А я и рада, ведь она приносила домой с работы по субботам овощи, хотя я ее просила в субботу не приносить. Тогда она сердилась и говорила, что будет отдавать Лене, у которой пятеро детей. И вот четыре субботы она дома и говорит, что работы нет.

Когда мама и Магда пришли домой, то Тины дома не было. Машенька сказала, что она празднично оделась и куда-то ушла.

Тина в это время сидела в парке у реки и размышляла: "Священник сказал, что нет стиха в Библии в пользу празднования воскресенья. Я же нашла, что и на новой земле спасенные будут приходить каждую субботу на поклонение Богу. А как понять слова Иисуса "Я пришел не нарушить закон" и утверждение священника, что Церковь отменила субботу? Получается, что Церковь выше Иисуса Христа? Выше Самого Бога? Зачем я только читала Библию? Зачем я ходила к священнику? Зачем? Чтобы мучиться сомнениями? Господи! Научи меня, что делать, как поступать?"

И вдруг с глаз Тины как бы спала пелена. Она поняла, что если Библия не говорит, что Сам Господь или апостолы заменили субботу на воскресенье, значит, суббота остается святым днем. Но тут Тина испугалась мысли, что теперь надо святить субботу. А что скажут родственники? Конечно, они будут смеяться. И подруги будут смеяться. А что скажут соседи?

– Нет! Нет! –пытаясь заглушить собственные мысли, выкрикнула Тина. – Я не смогу! Не смогу!

Тина быстро встала и замерла, снова вслушиваясь в себя. И она услышала, что как будто кто-то ей говорил: "Сможешь, Тина. Ведь Иисус прошел путь страданий и насмешек. Он поможет и тебе!"

"Не сможешь! Не сможешь! Не сможешь!" – как будто удары барабана, зазвучало у нее в голове.

И снова пытаясь перекричать этот барабанный бой, Тина громко и решительно выкрикнула:

– Смогу! Христос поможет!

Седой, благообразный старик, который с задумчивым видом прогуливался неподалеку, услышав этот крик, остановился и, с удивлением глядя на Тину, спросил:

– Девушка, кому вы кричали? Что вы кричали? Здесь же никого нет!

Тина посмотрела на старика и с улыбкой, радуясь каким-то своим собственным мыслям, сказала ему: "Тот, Кому я кричала, понял, что я Ему кричала!" И, вежливо поклонившись, ушла из парка. А старик еще долго стоял на том же месте, где его остановил крик Тины, и пытался понять таинственные слова неизвестной девушки в праздничном платье.

В тот день Тина твердо решила больше не нарушать субботний покой.

К большому удивлению мамы, Тина по пятницам стала приходить домой раньше, чтобы сделать в квартире уборку до захода солнца. Когда мама уходила на богослужение, Тина надевала праздничное платье, брала большую Библию, которую мама назвала семейной, и читала. Тина решила, что она по-прежнему будет ходить в храм по воскресеньям и что своей вере она не изменит. Но она так же решила, что не будет работать в субботу, а будет оставаться дома, чтобы читать Библию и размышлять над ней.

У мамы с одной женщиной, которая держала свиней, был договор, что та будет кормить одну свинью для мамы, а мама обеспечит ее кормом. Тина каждый день носила для свиньи отходы. К тому времени свинья, хотя еще и была молодой, но уже достаточно выросла, чтобы ее можно было резать, тем более что ее просто могли забрать солдаты. Война есть война.

В одну из суббот, когда мама вернулась со своего богослужения, она сказала еще одну новость: Бог дал в пищу людям только чистых животных, и свинью, которую должны зарезать, нужно похоронить. На следующий день, в воскресенье, привезли разделанную свинью и оставили в коридоре. Соседка Анна сказала: "Ой, как хорошо, теперь хоть немного подкрепитесь!" Мама промолчала, и когда Анна ушла, позвала Тину и Машу. Они вместе уложили свинью в мешок, вынесли за город и там закопали. На обратном пути Тина шла и возмущенно говорила:

– Мама, ты же больная, тебе нужно хорошо  питаться! И что же ты сделала? Столько всего вкусного закопала? Только не говори об этом никому, чтобы люди не смеялись!

Мама всю дорогу молчала, а когда зашли домой, то сказала Тине:

– Тина, важно не только читать, что говорит Господь, но и исполнять то, чему Он учит.

– Да нигде этого не написано! Нигде! – в ответ возмутилась Тина. – Это только еретики выдумали всякую несуразицу, а ты их слушаешь. Наверное, ты одна такая честная и правильная. Да, ты во всем всегда была честная и правильная, и неудивительно, что ты и здесь такая же!

Мама устало села на диван. Тина ласково посмотрела на нее, потом обняла и сказала:

– Прости, мамочка, прости за все. Ладно, раз предназначена свинье могила, путь так и будет!

Мама прилегла. А Машенька стала шептать Тине на ухо:

– Я не согласна с мамой, что с ней? У нее вообще все в порядке? Война, голод, а она угробила такую вкуснятину!

Тина молчала, но в душе была согласна с Машей. Ей даже почудилось, что пахнет  жареной картошкой со шкварками. "Как бы это было вкусно! А сколько сала, жира, мяса? Нажарили бы и ели, а мама бы пусть и не ела, но мы-то тут при чем?" – думала Тина.

В тот вечер Тина сидела в своей комнате и читала семейную Библию. К ней в гости зашла соседка Ирина с подругой и, увидев Библию, воскликнула:

– Что ты читаешь? Ты что, хочешь помешаться?

Тина улыбнулась и ответила:

– Читаю. А все, что здесь написано, есть и в катехизисе, все, что мы учили на уроках религии. Не знаю, почему говорят, что ее нельзя читать?

Потом девочки говорили о своем, но, прощаясь, уже в дверях Ирина как бы невзначай бросила:

– Все соседи говорят, что твоя мама изменила своей религии, пре дала веру отцов. Вроде образованная, педагог, а поступает как неуч. Даже как-то странно для интеллигентной женщины.

– Они ошибаются, – ответила Тина. – Моя мама никогда не исповедовала никакую религию. Она всегда говорила, что ее религия – это любить Бога и делать людям добро. Она и жила так, как говорила, и поэтому она не изменила никакой церкви и ни от какой веры отцов не отреклась. Ты правильно говоришь, что она образованная и интеллигентная женщина. Она достаточно умна, чтобы во всем разобраться самой.

Тина проводила подружек, а маме об этом разговоре ничего не сказала. Она не хотела огорчать больную маму и уже начала привыкать к маминым причудам.

Тина снова открыла Библию и стала дочитывать Книгу пророка Исаи. И вдруг в последней главе она прочитала: "Все погибнут, кто ест свиное мясо, и мерзость, и мышей, говорит Господь".

Тина от неожиданности захлопнула Библию. Потом снова открыла ее и прочла те же строчки. Потом снова закрыла, отложила в сторону и в задумчивости походила по комнате. Потом опять открыла то же место в Библии и снова стала перечитывать, вдумываясь в каждое слово. "Господи, – оторвавшись от книги и глядя куда-то перед собой, тихо произнесла Тина, – ведь это говоришь Ты! Ты говоришь, что кто это ест, тот погибнет. Я не хочу погибнуть. А если Ты говоришь, то мы, люди, должны слушаться Тебя! Что же мне делать?"

Несколько дней Тина думала о том, как ей быть, и потом решила.

На овощной базе должны были выдать зарплату. И она придумала, что возьмет денег и пойдет в один магазин в центре города, где, как говорят, продают колбасу, сало и разные мясные изделия. Она решила, что купит всего понемногу, потом пойдет в парк и устроит себе прощальный ужин.

Так она и сделала. Тина нашла тот частный магазинчик. Здесь было много разных вкусных вещей, которые она пробовала только в мирное время. Но все стоило очень дорого. Тина стояла у прилавка и подсчитывала: сможет ли она купить всего хотя бы по 100 грамм? И вдруг в ее сознании ясно зазвучали слова: ''Все погибнут, кто ест свиное мясо, и мерзость, и мышей, говорит Господь".

– Чего изволите? – с готовностью бросился к ней продавец, радуясь редкому покупателю. – Что вы желаете купить? У нас есть все!

– То, чего я хочу, у вас нет, – ответила Тина и, вежливо попрощавшись,  вышла из магазина.  Хозяин с удивлением смотрел  ей в след. Интересно, чего же это такого не было в его магазине и чего хотела эта девочка?

Когда мама только начала ходить на свои богослужения, она приглашала Тину, но потом перестала. Мама часто говаривала своим единоверцам: "Машенька придет к Богу. А Тина – страшная противница. Молчит, но противится". А Тина между тем уже ждала, чтобы мама снова пригласила ее на богослужение. Теперь ей было даже интересно посмотреть на еретиков: какие они?

Однажды, когда мамы не было дома, в дверь постучала женщина лет сорока. Когда Тина открыла и женщина спросила маму, Тина пригласила ее войти и сказала, что мама скоро будет. Женщина представилась:

– Магда.

– Тина. Присаживайтесь, – пригласила Тина, показывая на диван.

Магда села. Тина придвинула стул и села напротив, чтобы как-то развлечь гостью. "А чем ты занимаешься?" – поинтересовалась Магда. Тина стала рассказывать, что работает, а в свободное время изучает материалы четвертого курса торговой академии, что все корпуса академии теперь превратились в казармы и что, хотя дипломы им выдали, после войны все равно придется защищать этот диплом.

Глядя на Магду во время беседы, Тина подумала: "Таких подруг у мамы раньше не было, наверное, новая". Тина взяла свой альбом и попросила Магду что-нибудь написать ей на память: мудрое изречение, стихи или пожелание. В то время была такая хорошая традиция иметь альбом, в котором гости оставляли какие-нибудь записи на память. Магда бережно взяла в руки альбом и задумалась. Потом взяла ручку и что-то написала. Она закрыла альбом, встала и сказала, что ей надо идти. Тина проводила гостью до дверей и пригласила ее заходить еще. Магда чем-то очень понравилась Тине. Потом Тина вернулась в комнату, открыла альбом и прочитала:

"Помни Создателя твоего в дни юности твоей, доколе не пришли тяжелые дни и не наступили годы, о которых ты будешь говорить: нет мне удовольствия в них (царь Израиля – Соломон).

Искренне, Магда".

"Точно из еретиков, – подумала Тина, – но симпатичная и милая". И Тине захотелось пойти и посмотреть на этих еретиков и послушать, о чем они могут говорить.

Шел 1945 год, последний год войны, и только Бог хранил их маленькую семью. Многие из знакомых и друзей погибли, многие уехали из родных мест. От кого-то Тина услышала, что директор академии тоже собирается уезжать, и она решила навестить его и попрощаться.

Директор очень обрадовался, когда увидел Тину. Он уселся в большое кожаное кресло и пригласил Тину сесть в такое же напротив. Разговорились.

– Это правда, что вы уезжаете в Словакию? – выбрав подходящий момент, спросила Тина.

– Нет,  куда  мне  ехать.   Война  заканчивается.   Гитлеровцы всполошились, все увозят в Германию, наверное, и сами скоро уйдут отсюда. А если придут русские, наверное, будет хорошо, ведь мы братья-славяне. Я хочу жить здесь среди русинов. У русинов своя культура, свои поэты, писатели, свой язык. Этот язык, и эта земля стала для меня родными.

– Да, – сказала Тина, – мы – славяне, и если придут наши братья русские, то мы, наверное, почувствуем себя как дома. Интересно, а русские такие же простые и добрые, как и наш народ?

– Наверное, хотя война сделала всех зверями, – задумчиво глядя на Тину, ответил директор. – Но я здесь родился, здесь я и умру, – твердо добавил он.

Директор немного помолчал и перевел разговор на другую тему: –Тина, я бы очень хотел, чтобы твой диплом признали. Как у тебя с учебой?

– Я весь материал изучила: и математику, и товароведение, я бухгалтерский учет. Мне кажется, что я смогла бы работать по специальности. Но, знаете, вы мне всегда были как отец, я мечтаю стать педагогом. Я чувствую, что это мое призвание. Я иногда закрою глаза и представляю, что я среди студентов, – мечтательно сказала Тина, глядя куда-то мимо директора.

– Знаешь, дорогая дочка, что я тебе скажу? Даст Бог, переживем войну, и тогда появятся новые возможности.

– Может, это смешно, – продолжала свою мысль Тина, – но у меня уже сейчас получается быть учителем. Ко мне через день приходят наши студенты, и мы вместе разбираем учебный материал. Это Агнесса, Мари Анна, Андрей, Иван и Тимур, вы их знаете, они из моей группы. Они каждый раз говорят, что я очень хорошо объясняю. А мне очень нравится заниматься с ними.

– Молодец, дочка! – одобрил директор. – Значит, ты хочешь после войны поступить в Ужгородский университет?

– Да, это моя мечта. Но учиться, наверное, я смогу только заочно или экстерном. У меня больная мама и сестра еще совсем маленькая. На какой факультет вы мне посоветуете поступать?

– На физико-математический. Ведь тебе хорошо дается математика.

– Математику я очень люблю, и дается она мне легко, – согласилась Тина.

Их разговор прервала сирена. Она гудела долго и заунывно. Тина с директором спустились в бомбоубежище, а когда вышли на улицу после отбоя, то увидели, что по улице были разбросаны трупы немецких солдат. Все они были очень молодыми. Тина шла и думала, долго ли еще будет продолжаться война и сколько еще материнских слез прольется по обе стороны фронта по погибшим сыновьям и дочерям.

Когда Тина уже направлялась домой, вдруг кто-то схватил ее за рукав пальто и потащил с тротуара в глубину двора. Тина сначала испугалась, а потом услышала, как какой-то почтенного вида старик шепотом стал объяснять ей, что немцы снова угоняют жителей города в Германию. Ходить по городу было опасно. Через щель в заборе Тина увидела, как немцы гнали на станцию колонну мужчин и женщин. Когда колонна прошла, Тина, оглядываясь по сторонам, вышла из своего укрытия и быстро побежала домой.

Хочу исполнить правду

Последний зимний месяц был очень спокойным. Линия фронта все дальше и дальше уходила на запад. Жители города понемногу отходили от ужасов войны и думали, как жить дальше. В жизни Тины тоже намечались перемены. Тина уже вполне осознанно соблюдала субботу. На работе она договорилась, что в этот день не будет работать по семейным причинам. Вместо субботы Тина теперь ходила на работу по воскресеньям, чем сильно удивила маму. Она также отказалась от нечистой пищи, потому что твердо решила поступать так, как написано в святом Слове. А однажды, как бы между прочим, Тина спросила у мамы, где находится ее церковь, и мама назвала ей адрес.

На неделе Тина пошла посмотреть, что же из себя представляет мамина церковь, или, как она говорила, "молитвенный дом". На улице, которую назвала мама, Тина быстро нашла молитвенный дом. В доме было два входа: один парадный, с улицы, другой – со двора. Тина прошлась мимо дома несколько раз, пытаясь представить, что же там внутри.

Вернувшись домой, Тина села читать Библию. Она в задумчивости открыла первую страницу и на титульном листе прочитала: Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета. И вдруг, как удар молнии, в ее голове сверкнула мысль: Ветхий Завет – это обветшалые книги, он не нужен, а Новый Завет дан вместо Ветхого, вот его-то и нужно соблюдать! С этой мыслью Тина и пошла спать. Ночью ей приснился сон: на небе появилась большая книга, которую держали руки, выходившие откуда-то из облаков. На книге Тина прочитала: "Библия – Слово Божье". Потом руки раскрыли книгу, и Тина прочитала: "Ветхий Завет". Потом одна рука перевернула страницы, и Тина снова прочитала: "Новый Завет". Потом рука опять стала переворачивать страницы и остановилась. Указательный палец руки стал водить по словам текста из Второго послания к Тимофею, 3-й главы, 16 – 17-й стихи. Потом рука еще раз провела по этим же строкам, и Тина прочитала: "Все Писание богодухновенно..." Потом руки с книгой стали удаляться, пока не скрылись в облаках. Тина проснулась. Было шесть утра. Тина быстро встала, пошла в гостиную, взяла со стола Библию и открыла то место, которое видела во сне. Здесь было написано именно то, что ей показывала рука. Тина быстро умылась, оделась, причесалась и, войдя в свою комнату, стала на колени, перекрестилась и начала благодарить Иисуса за то, что Он удержал ее от заблуждения и что открыл, что все Писание богодухновенно. Этот стих из Библии Тина запомнила на всю жизнь. Была пятница. Тина стала готовиться к субботе.

Это, конечно же, не могла не заметить Маша.

–...Ты серьезно начала праздновать субботу? Ты стала еврейкой? – ехидно спросила она и засмеялась.

Тина ужасно рассердилась, подошла и ударила Машу. Маша дала сдачу. Тина умела защищать других, но свои проблемы она никогда не решала при помощи силы, и ей стало стыдно за свой поступок. Ни Тине, ни Маше не хотелось ссориться, и сестры помирились.

Маша хотя постоянно и поддакивала маме, но на самом деле вовсе не разделяла ее взгляды.

В субботу Тина осталась дома, а в воскресенье после обеда отправилась посмотреть, как проходит служба в молитвенном доме. Чтобы не привлекать к себе внимания, Тина решила войти со двора. Дверь была открытой, и она оказалась в небольшом коридоре. Тина сняла пальто и вошла в зал. Все стояли к ней спиной, повернувшись лицом к кафедре. На кафедре было три человека. Посредине стоял мужчина лет пятидесяти, он был в черном костюме, белой рубашке и черном галстуке. Справа от него стоял молодой человек в таком же строгом костюме. Слева седой старичок, одетый так же, как и те двое. Играла фисгармония. Стоявшие, а их было человек сто, пели: "Ближе, мой Бог, к Тебе, ближе к Тебе!" Тина сразу увидела маму, которая стояла в первом ряду. Какая-то женщина средних лет дала Тине песенник. Тина молча следила за текстом и рассматривала людей. "Что делать дальше? Как себя вести?" – думала она и решила, что будет делать то, что и другие. Все стали на колени, и она тоже. Молодой человек, стоявший на кафедре, молился. Молился он просто, своими словами. Это понравилось Тине. Она подумала: "В конце концов, они молятся Богу своими словами, и это уже неплохо!"

Потом пел высокий и солидный мужчина, которого представили братом Антоном. У мужчины был красивый низкий голос. Песня так и лилась. "Ну и голосище, – подумала Тина, – как было бы хорошо, чтобы он пел подольше".

Мужчина перестал петь, и началась проповедь. Проповедник говорил о воскресении мертвых и о том, что душа умирает, Тина внимательно слушала, и вдруг на нее нахлынули волны возмущения. Она встала и, задыхаясь от волнения, громко, на весь зал произнесла: "Как вы смеете говорить такую неправду, что душа умирает? Она никогда не умирает, она бессмертна!" После неожиданных слов Тины в зале наступила такая тишина, что казалось, будто здесь никого и не было, кроме проповедующего и Тины. Проповедник на мгновение замолк, потом посмотрел на Тину и вежливо произнес:

– Девушка, пожалуйста, если у вас есть библейские свидетельства в пользу бессмертия души, мы вас выслушаем.

Тина на мгновение растерялась, так как она плохо знала Библию и не могла вспомнить никаких доказательств. Потом Тина собралась с духом и, придавая солидность своему голосу, ответила:

– В Библии много мест в пользу бессмертия души.

– Не стесняйтесь, приведите хотя бы одно, – настаивал проповедник.

И вдруг Тина вспомнила, что вчера вечером что-то читала на эту тему. Это был случай с Саулом, описанный в Книге Царств.

– А помните вы тот случай, когда царь Саул пошел к женщине- волшебнице, и она вызвана душу пророка Самуила? – твердым голосом спросила она, обращаясь к проповеднику.

– Да, помню, – подтвердил проповедник. И, видя, что Тина готова продолжать спор прямо во время богослужения, сказал ей: – Девушка, а вы не могли бы прийти в следующую субботу вечером, я приготовлю проповедь и с Божьей помощью постараюсь дать ответ на ваш вопрос. А как вас зовут? – спросил он после секундной паузы.

– Тина.

– Тина, вы обещаете прийти?

– Обязательно приду, – ответила она.

Проповедник продолжат проповедь, а Тина внимательно слушала и записывала стихи из Библии. Когда проповедник закончил и все начали петь, Тина незаметно вышла через запасной выход. Дома она несколько раз внимательно прочитала все записанные во время проповеди стихи и пришла к выводу, что проповедник прав – душа умирает! И в этот момент радость наполнила ее сердце, и она; подумала, как это хорошо, что папа спит в могиле до Второго пришествия Иисуса Христа и что его душа не находится в чистилище или в аду. И тут она вспомнила, как она мучалась и сколько пролила слез думая, как страдает папина душа в чистилище. Сколько молитв послала она Иисусу, чтобы Он освободил папину душу и принял ее в рай. И как ей было тогда обидно и непонятно, почему Бог так жесток, что спасенные всю вечность будут находиться в раю и блаженствовать, а души грешников должны вечно мучаться в аду. В церкви она видела картину с изображением мучающихся в аду грешников, и это было очень страшно. Папа всегда говорил ей, что Бог любит людей, что Он милостив и справедлив. Но если Бог милостив, то почему же тогда существует чистилище, ад, где души корчатся в муках, думала тогда Тина. Теперь она поняла, что представление о вечных муках ада было заблуждением. ''Прости меня, Иисус, за то, что я Тебя называла жестоким. Прости меня за то, что я Тебя не знала, оказывается, чистилища нет и ада нет. Тебе неугодно и несвойственно смотреть на муки и страдания. Будет справедливый суд, будет воскресение мертвых. Ты добрый многомилостивый Бог", – мысленно обратилась к Богу Тина.

Вернулась домой мама.

– Тина, мне было очень неудобно, когда ты так дерзко выступила против проповедника. Мне хотелось сквозь землю провалиться. Я прошу, следи за своими манерами и тоном голоса, а также не забывай, как следует разговаривать со старшими! – с возмущением начала мама.

– Хорошо, мамочка, я больше не буду так поступать. Я знаю, что прерывать старших – это признак невоспитанности. Я попрошу прощения у проповедника в следующую субботу.

Сказав это, Тина перенеслась в мыслях на богослужение в следующую субботу: "Как же проповедник объяснит это место, где говорится о душе Самуила?"

Тина всю неделю жила ожиданием вечернего богослужения в субботу. И вот она сидит в зале и ждет ответа на волнующий ее вопрос. Началась проповедь, проповедник продолжал тему о том, что такое душа, потом он стал говорить об опасности спиритизма и как пример привел случай с Саулом, который описан в Первой книге Царств. Тина замерла в ожидании. Это был вопрос, который ее так волновал! И вдруг проповедник обратился к ней с кафедры:

– Тина, у меня к вам несколько вопросов.

Тина встала и сказала:

– Я вас слушаю.

– Скажите, пожалуйста, пророк Самуил был Божьим пророком?

– Да, – подтвердила Тина.

– А где же тогда должна была находиться его душа?

– В раю, как и души всех праведников! – ответила Тина.

– А как, по-вашему, могла ли волшебница, которая противилась воле Божьей, вызвать из рая душу праведника?

– Думаю, что нет.

– Откуда она вызвала Самуила?

Тина поняла, что совсем запуталась, но решила так просто не сдаваться.

– Из рая! – как можно увереннее сказала она.

– А вы прочитайте внимательно, – попросил проповедник. Тина прочитала. Проповедник снова спросил:

– Так откуда вышел Самуил?

– Из земли, – неуверенно ответила Тина.

– Значит, из ада? – переспросил проповедник.

– Да, получается, что из преисподней, – согласилась Тина.

– Но могла ли душа Самуила, пророка Божьего, выйти из преисподней, из ада? Конечно же, нет! – сделал вывод проповедник.

Потом он поблагодарил Тину, попросил ее сесть и начал говорить об уловках сатаны и о спиритических сеансах. Он сказал, что Саулу в облике Самуила явился бесовский дух. Тогда Тина снова попыталась повернуть беседу в свою пользу и подняла руку, чтобы задать вопрос. Проповедник кивком головы пригласил ее спрашивать. Тина встала и спросила:

– А кто же предсказал судьбу царю и его сыновьям? Мог ли дьявол так точно предсказать?

– Царь Саул не слушался Бога, и Бог оставил его. Саул полностью оказался во власти дьявола, и тот приготовил и Саулу, и его сыновьям смерть на поле битвы. Поэтому дьявол так точно предсказал ему конец, – ответил проповедник и, снова обратившись к Тине, спросил: – Вы согласны со мной?

Тина подумала: "Все это так, он прав, но сразу я не сдамся". И хотя в душе она радовалась, что нашла ответ на вопрос, который всегда беспокоил ее, она сказал:

– Я должна хорошо все обдумать.

В этот вечер Тина окончательно убедилась, что чистилища и ада нет и что души умерших не мучаются, что все – как праведники, так и нечестивые, – спят в своих могилах до Второго пришествия Иисуса Христа.

Мама готовилась, чтобы принять крещение. Тина радовалась, что мама станет христианкой. "Если бы папа был жив, он бы тоже радовался, ведь это было его заветной мечтой!" – думала Тина. В одну из суббот она услышала проповедь о крещении. Эта проповедь сильно взволновала ее. Проповедник говорил, что если кто крестится, то будет спасен, и что креститься нужно в таком возрасте, чтобы человек сам все понимал, во что он крестится. Как подтверждение своих слов он привел стихи из Евангелия от Матфея: "Научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа, уча их соблюдать все, что Я повелел вам".

Дома Тина несколько раз прочитала эти слова, думая о том, что когда ее крестили, она была крохотным ребеночком и ничего не понимала. И, конечно, ее тогда нельзя было научить соблюдать то, что повелел Господь. "Поэтому я и заблуждалась, не зная воли Божьей",   –думала Тина. Из проповеди Тина также узнала, что крещение должно совершаться полным погружением в воду. Она вновь и вновь перечитала евангельский рассказ о крещении Иисуса в Иордане. Она любила своего Господа и хотела во всем быть похожей на Него. Она подумала, что если ее дорогой Спаситель принял крещение погружением в воду и этим исполнил правду Божью, то и она должна последовать его примеру.

И хотя Тина была согласна со всем, что говорил проповедник, все же внутри ее что-то противилось, и она говорила себе: "Не спеши. Подожди немного".

Скоро должно было состояться крещение. Креститься должны были 27 человек. Накануне крещения проповедник еще раз коротко изложил все основные моменты учения Церкви. В конце он прочитал текст из Послания к Колоссянам о том, что крещение – это погребение прошлой греховной жизни и воскресение для новой во Христе Иисусе.

И Тине тоже очень захотелось совершить это погребение, умереть для прошлого, для всего нехорошего, что было в ее жизни, и стать другой, совсем другой. После проповеди она подошла к проповеднику и дала ему лист бумаги, на котором было написано:

"Я с самого детства люблю Иисуса и хочу посвятить Ему всю свою жизнь. Я хочу принадлежать той Церкви, которая идет по Его стопам, исполняя всю правду и волю Божью. Хочу исполнять правду Божью, как однажды исполнил ее мой Иисус, и принять водное крещение, погрузившись в наш Иордан. Прошу мне не отказать, потому что я очень хочу принять крещение. Тина".

Проповедник прочитал и пригласил Тину присесть для беседы. Он начал с того, что сказал ей, что, следуя за Иисусом, иногда приходится идти не только по ровной дороге. Часто путь бывает трудным, с рытвинами и камнями. Тина на это ответила:

– Мой Иисус шел этим путем, и этот путь привел Его на Голгофу, а почему мы, Его дети, не должны испытать хотя бы маленькую долю Его страданий?

– Тина, ты еще очень молода и не утверждена в учении. Подумай о своем решении, может быть, тебе не стоит торопиться? – испытывающе глядя на Тину, спросил проповедник.

– Я сделала выбор и хочу служить Иисусу. Обратного пути для меня нет, – решительно сказала Тина. – И потом, – призналась она, – если бы вы знали, как я люблю моего Иисуса, вы бы тогда не сомневались в моем решении.

– Хорошо, – улыбнулся проповедник. – Завтра я жду тебя на берегу реки.

Стоял прекрасный июньский день. Солнце приветливо посылало свое тепло тем, кто стоял на берегу. Среди них были 28 человек, которые готовились войти в бурные воды горной реки, с шумом катившей свои холодные воды через громадные валуны. Карпатские горы, покрытые зелеными лесами, будто замерли, наблюдая за происходящим на берегу. Они должны были стать молчаливыми свидетелями великой тайны умирания для прежней, греховной жизни и воскресения для новой во Христе.

Тина с волнением входит в воду. Ступая по гладким камням, она медленно подходит к проповеднику. "Крещу тебя во имя Отца и Сына, и Святого Духа!" – слышит она, и волны реки принимают Тину, чтобы через миг снова отдать ее уже для новой жизни.

Так исполнилось самое горячее желание сердца Тины. Так она стала на путь, которому посвятит всю свою жизнь. Когда Тина вышла из воды, все ее существо наполнилось горячим желанием идти к людям и говорить им, чтобы и они приняли Иисуса в свое сердце и последовали за Ним.

Вечером Тина долго не могла заснуть. Глядя на вечернее небо, на котором тихо, одна за другой зажигались звезды, она вспоминала старый дом, липу во дворе, скамейку, сидя на которой они часто беседовали с папой, своих верных друзей детства, монастырь, тяжелые годы войны...

"Возвожу очи мои к горам, откуда придет помощь моя. Помощь моя от Господа, сотворившего небо и землю", – прошептали губы Тины.

Завтра наступит новый день новой жизни Тины, которая стала уже совсем взрослой.