ДЕЯНИЯ СВЯТЫХ АПОСТОЛОВ

Стилистически Книга Деяний близка к Евангелиям, она повествует главным об­разом об исторических событиях, хотя вместе с тем в ней излагается и учение. Справедливо и то, что тематически книга посвяшена жизни и возрастанию ранней Церкви, и это больше роднит ее с после­дующими апостольскими посланиями, чем с Евангелиями. Следовательно, рас­положение книги в современных перево­дах Библии между Евангелиями и посла­ниями точно отражает ее характерные особенности.

Книга Деяний как продолжение другой книги

В начальных стихах Книги Деяний гово­рится о «первой книге» писателя (имеется в виду Евангелие от Луки). В древности произведения делились на «книги» так же, как на «главы», и, по всей вероятности, обе книги, о которых здесь говорится, состав­ляли единое творение, состоящее из двух частей. Общие вопросы, касающиеся Кни­ги Деяний, невозможно рассматривать, не принимая во внимание Евангелия от Луки, особенно его первых четырех стихов, кото­рые, вероятно, были написаны в качестве «Пролога» ко всему этому двухтомному труду.

Относительно авторства этого труда можно подробно узнать из комментария к Евангелию от Луки (см.: Введение). Как там указывается, автором обеих книг был, скорее всего, Лука спутник Павла во время его путешествий (Кол. 4:14). В пос­ледних главах Книги Деяний время от вре­мени рассказ ведется от первого лица мно­жественного числа: «После сего видения, тотчас мы положили отправиться в Маке­донию» (см.: 16:10-17; 20:5 -- 21:18; 27:1 -28:16). Самое простое объяснение этого феномена состоит в том, что Книгу Деяний написал человек, сам принимавший учас­тие во всех событиях. Возражения, в свое время выдвигавшиеся по этому поводу, ка­сались прежде всего исторической точнос­ти приведенных автором фактов. Если бы удалось доказать, например, что автор не­верно изображает Павла, то это свидетель­ствовало бы о малой вероятности того, что он в действительности сопутствовал апос­толу. Между тем приводимые возражения не выдерживают никакой критики.

Определить дату написания книги зна­чительно труднее. Опять-таки, как уже от­мечалось (см.: Введение в комментарии к Евангелию от Луки), относительно дати­ровки книги выдвигаются две основные гипотезы: 1) книга была написана в 60-е гг. I в., во время римского заключения Павла; или 2) в 80-е гг., уже после смерти апосто­ла. Некоторые особенности последних глав Книги Деяний говорят о более ранней дате. Вот одно из соображений в пользу ранней датировки: повествование обрыва­ется в тот момент, когда Павел (а вместе с ним и читатели) находится в Риме в ожида­нии кесарева суда. Трудно предположить, что автор на самом деле не пожелал вести читателя дальше и, после продолжитель­ного рассказа об апелляции Павла к кеса­рю и его путешествии в Рим, зачем-то пре­рвал рассказ. Кроме того, финальные гла­вы отличаются «живостью впечатлений» или «непосредственностью», свидетель­ствующими о том, что при написании кни­ги автор полагался на свежие воспомина­ния. Хотя все эти особенности наводят на мысль о ранней датировке, справедливости ради следует указать, что их можно тракто­вать и иначе, и это обстоятельство не по­зволяет нам сбрасывать со счетов и воз­можности датировки более поздней.

Относить эту книгу к разряду «истори­ческих», а ее автора, следовательно, считать «историком», представлялось очевидным на протяжении многих столетий, пока со­временные исследователи Библии не ре­шили, что по многим аспектам Книгу Дея­ний и Четвероевангелие можно законно отнести к числу «богословских» творений. Заинтересованные не только в беспри­страстном и последовательном изложении фактов и событий, новозаветные писатели совершенно осознанно ставили перед со­бой цель, включавшую как христианское благовестие, так и воздействие на читате­лей или обучение их. В последнее время исследователи уделяли повышенное вни­мание мастерству, с каким новозаветные писатели «излагают историю», пытаясь трактовать Книгу Деяний, в частности, больше в качестве крепко сколоченного литературного произведения, чем «объек­тивно и сухо изложенного исторического труда» либо «богословского» произведе­ния. Все эти подходы находят свое под­тверждение, причем таким образом, что соображения в пользу каждого из них ско­рее поддерживают, чем опровергают друг друга. Богословие в Евангелии от Луки и Книге Деяний, как и в других книгах, со­ставляющих новозаветный канон, опира­ется на историческую правду.

Книга Деяний как историческое повествование

Историческая достоверность Книги Дея­ний в наше время часто подвергалась со­мнению, прежде всего вследствие невер­ных толкований этой книги. Согласно популярной одно время среди исследова­телей XX в. точке зрения, Книга Деяний была написана на значительно более позд­ней стадии развития Церкви с целью попы­таться (здесь проводилась параллель с про­пагандистской акцией) скрыть противоре­чия и примирить разделения, существовав­шие тогда между иудео-христианской партией Петра и языческо-христианской партией Павла, ибо упоминание об этом конфликте считалось неприятным. Одна­ко, несмотря на то что определенные про­блемы (в связи с включением язычников в движение, которое зародилось в русле иудаизма) тогда, несомненно, имелись, ныне признается, что Книга Деяний рас­сматривает их достаточно откровенно, и ее автор не стесняется говорить о разделениях и затруднениях первой христианской общины (см., напр.: 15:36—41).

Другое неверное толкование касается того, как изображен в Книге Деяний апос­тол Павел. Ожидать от книги объемного отражения Павловой мысли в той мере, в какой она просматривается в посланиях апостола, невозможно; здесь приходится довольствоваться лишь ее фрагментарным изображением. Вопрос в другом: до какой степени портрет Павла, вышедший из-под пера Луки, соответствовал реальности? Речь в Афинах (гл. 17) обычно используют в качестве аргумента, указывающего на некое несоответствие портрета Павла в ис­полнении Луки и «реальности». Павел, пи­шущий в Первом послании к Коринфя­нам, что ему недостает красноречия, изоб­ражен в Книге Деяний блестящим орато­ром и философом, выступавшим в Афинах, одном из средоточий культуры и учености античного мира. Утверждается, к тому же, что в своей речи апостол, если и не одобря­ет, то извиняет языческое и дол осл ужение, чего реальный Павел никогда не делал. Ни одно из этих соображений не выдерживает критики. Павел, далеко не безупречный оратор, был высмеян афинянами, слушав­шими его послание. Лука отмечает обра­щение к Богу лишь малой группы уверо­вавших в Афинах (вряд ли такое повество­вание можно назвать попыткой что-то при­сочинить и приукрасить, чтобы поразить читателей Книги Деяний). В другом эпизо­де Павел изображен говорящим столь дол­го, что некий слушатель, согласный с ним во всем, заснул (20:7—12)! Что касается «сочувственного» отношения к идолослу-жению в Афинах, то данный аспект речи Павла является по сути дела замаскиро­ванной атакой на всякое идолослужение, а вовсе не поощрением его, и соответствует позиции, занимаемой Павлом по прибы­тии в этот город (см.: 17:16 и коммент. к 17:16-34), а также позиции, отраженной в его посланиях.

Обрисованное в творении Луки «широ­кими мазками» подтверждает, а не умаляет уверенность в историчности Книги Дея­ний. То же справедливо и в отношении частных деталей. Здесь много, казалось бы, излишних, с точки зрения обшей концеп­ции книги, исторических подробностей, включение которых указывает на надежный источник информации. Аккуратность передачи топонимических деталей и точ­ность употребления личных имен и титулов в Книге Деяний все более подтверждаются по мере того, как археологи и историки от­крывают и пускают в обращение все новые и новые археологические данные. Обшир­ный реестр таких данных приводится в монографии Нетег С., The Book of Acts in the Setting of Hellenistic History (Mohr, 1989), главы 4 и 5. Книга Деяний не лишена ис­торических загадок (см. ниже: коммент. к 5:33—39 и трудные вопросы, касаюшиеся гл. 15 и Послания к Галатам), но в целом это творение дошло до нас в качестве на­дежного источника исторических данных о времени и событиях, нашедших в нем свое освещение.

Книга Деяний как богословский труд

Лука не был, однако, историком в совре­менном смысле этого слова. Свой сюжет он принимал к сердцу весьма близко и, хотя подобное не было чем-то необычным для античных представлений об истори­ческих сочинениях, Луку совершенно за­служенно можно назвать и богословом, и историком. Весь его двухтомный труд про­питан богословием. Богословские темы, которые представляются особенно важны­ми при изучении Книги Деяний, являются трудом Церкви и вселенского благовестия о спасении. В Книге Деяний раскрывается ведущая роль Святого Духа, автор поста­рался показать, что распространение Церк­ви среди самарян и язычников происходи­ло не по инициативе христиан. — этот про­цесс инициировал, а затем впечатляющим образом санкционировал и утверждал Свя­той Дух.

При этом, однако, важно отметить, что Лука не писал книгу о Святом Духе. Он пе­редавал факты о распространении христи­анского благовестия и описывал ведущую роль в этом деле Святого Духа. Так, напри­мер, ему следовало бы рассказать нам мно­го больше о том, что в действительности происходило с учениками во время празд­нования Пятидесятницы. Пришлись бы нам по душе и более подробные сведения о пребывании Святого Духа: было ли это пребывание постоянным, какие перемены в жизни верующих происходили благодаря этому и т. д. Но Лука не оставил подобных примечании, поскольку они не соответ­ствовали направленности его книги. Ос­новное внимание он уделял не результату сошествия Святого Духа на учеников, но обращению к Богу иудейских паломников, прибывших на праздник в Иерусалим.

Лука знал и провозглашал богослов­ские истины о Святом Духе, о роли Иису­са, об исполнении ветхозаветных проро­честв и о приемлемости обращения языч­ников без соблюдения требований закона. Лука был богословом, однако его труд не курс систематического богословия, вот по­чему не следует разочаровываться, если он в чем-то не удовлетворяет нашего любо­пытства. Присутствие богословских идей и интересов не означает, что представленные в книге исторические данные недостовер­ны. (Дополнительный дискуссионный ма­териал см. в кн.: Marshall I. H., Luke: Historian and Theologian \ Paternoster Press, 1988).)

Книга Деяний как литературное произведение

О литературной природе Евангелия от Луки и Книги Деяний свидетельствует сама их форма. Трудно отыскать хотя бы двух комментаторов, которые были бы полностью согласны друг с другом относи­тельно плана построения Книги Деяний; тем не менее каждый мог бы согласиться с тем, что эта книга структурирована пре­красно, даже художественно. В обоих то­мах «отправной точкой» выступает Иеру­салим, и к нему повествование возвраща­ется постоянно. Кроме того, наблюдается четкое движение сюжета от галилейских заводей до Иудеи и столицы провинции Кесарии, а оттуда -- через Самарию и шаг за шагом через остальной римский мир, пока, в конце Книги Деяний, Слово Божье не дойдет до самой столицы империи Рима. Распространение Слова — это исто­рический феномен, и Лука, стремясь под­черкнуть динамику этого процесса, выби­рает форму литературных рассказов, круг героев которых постоянно меняется.

Лука изображает Павла проповедую­щим иудеям и язычникам, а также подаю­щим руку помощи многим христианским общинам. При этом записанной осталась только одна большая речь апостола в сина­гоге (13:14—43), одна -- в языческом арео­паге (17:16-35; еще одна отражена в 14:14-17 и несопоставима с первой по значению) и одна -- на собрании христиан (20:17-38). Таким образом, Книга Деяний содержит по одной представительной речи перед каждым типом аудитории.

Столь продуманный отбор и организа­ция Лукой текста ставит перед нами следу­ющий вопрос: какую цель преследовал ав­тор, создавая книгу? Придав ей отточен­ную, усложненную форму, он вряд ли хотел «повествовать» лишь «об известных собы­тиях». Евангелие от Луки и Книгу Деяний писал не летописец и тем более не хронист, фиксирующий происходящее. В своем тру­де Лука опускает многое, поскольку отби­рает материал и организует текст согласно своей цели, своему пониманию историчес­кого процесса.

Цель автора Книги Деяний -- ответить на трудные вопросы о христианстве. Что такое христианство? Если это иудейская секта, то почему почти все иудеи выступа­ют против него и почему в нем так много язычников? Если это религиозная, а не по­литическая сила, то почему Иисус назван Царем, а Его движение -- Царством? И по­чему именно это, по всей видимости, ста­новится причиной мятежей и беспокой­ства?

Подобные вопросы, возможно, возни­кали в прямой связи с судебным процес­сом над Павлом в Риме, прекрасно изобра­женном в последних главах Книги Деяний. Но эта книга все же слишком обширна, и многое в ней имеет лишь косвенное отно­шение к упомянутому делу, чтобы считать ее фрагментом защитной речи на судебном процессе. Однако вполне возможно, что она была написана в качестве своеобраз­ного ответа на вопросы, поднятые во время этого судебного процесса.

Цель, поставленная автором Евангелия от Луки и Книги Деяний, объясняет харак­терные особенности Деяний: движение от иерусалимских истоков Церкви к ее мис­сии в Риме, сосредоточенность на личнос­тях разных апостолов, этапы распростра­нения Слова Божьего и препятствия на его пути. Проясняется смысл заявления, сде­ланного Лукой в первой главе Евангелия, о том, что он писал книгу, намереваясь разъяснить основы учения Иисуса Христа, в котором ранее «был наставлен» некий Феофил.

Книга Деяний и современность

Лука писал для своего времени, и это об­стоятельство может породить читатель­ский пессимизм, поскольку в Книге Дея­ний нельзя найти ничего, что можно было бы связать с современной ситуацией на­прямую. Однако в этом вопросе нужна ос­торожность. Прямых указаний по органи­зации миссионерского служения или со­зданию христианской обшины в Книге Де­яний содержится не больше, чем правил спасения для терпящих бедствие на водах. Однако чтение Книги Деяний полезно лю­дям во всех ситуациях и культурах, по­скольку подает прекрасные примеры пове­дения и уверенность в том, что, как бы веши ни представлялись нам, за всем стоит Бог. Из Книги Деяний можно почерпнуть многое о том, как идти христианским пу­тем, однако при условии серьезного иссле­дования книги и намерений ее автора, вос­принимая данное повествование прежде всего как исторический труд.

Книга Деяний не учит, что все христиа­не обязаны поступать так, как поступают се герои. Даже Павлу, целительная сила которого в Книге Деяний предстает поис­тине могучей (см.: 19:11,12), пришлось осознать, что этой «силой» он не всегда может «владеть», повелевать и руководить (2 Кор. 12:1-10). В то же время Книга Дея­ний учит не пренебрегать этой силой. Со­вершая чудеса, Бог может использовать и часто использует верующих.

Книга Деяний помогает нам отрешить­ся от представлений, будто мы, являясь христианами, внутри своей религиозной обшины непременно избежим таких чело­веческих слабостей, как ссоры и разногла­сия (см., напр.: 15:2 и последующее сове­щание, а также спор между Варнавой и Павлом относительно Иоанна Марка в 15:37—41). Нету нас и стопроцентного им­мунитета против лицемерия и совершения преступлений (см.: эпизод с Ананией и Сапфирой; Деян. 5:1 —11), и мы не застра­хованы от самого реального суда.

Книга Деяний учит нас о нас самих на примере других людей, действовавших в иных ситуациях. Об этой книге не ска­жешь, что она повествует лишь об идеаль­ных людях и сообществах; в этом смысле она относится к разряду книг весьма «реа­листических». Но она обращает читателей к той реальности, в которой происходят сверхъестественные, необыкновенные и совсем уж невероятные события, особенно там и тогда, где и когда народ Божий пре­бывает на передовых рубежах миссии, ко­торую призван исполнить.

Дополнительная литература

Stott J. R. W., The Message of Acts, BST (IVR 1990). Gooding D., True to the Faith, A Fresh Approach to the Acts of the Apostles (Hodder and Stoughton, 1990). Marshall I. H., The Acts of the Apostles, TNTC (IVP/UK/Eerdmans, 1980). Bruce F. R, The Acts of the Apostles, NICNT (Eerdmans, 1988).

1:12-26        Восполнение двенадцати

2:1-47           Праздник Пятидесятницы в Иерусалиме

3:1 -- 4:31      Случай при дверях Храма

4:32 — 5:11     Лицемерие в ранней Церкви

5:12-42         Снова перед синедрионом: вмешательство Гамалиила

6:1 - 8:3        Стефан на суде синедриона: конец мирного периода

8:4 — 12:25        Служение, направляемое из Иерусалима

8:26-40  Филипп и эфиопский евнух

9:1-31  Савл Тарсянин на пути в Дамаск

9:32-43  Петр в Лидде и Иоппии

10:1 -- 11: 18  Петр, Корнилий и вопрос о язычниках

11:19-30  Варнава, Савл и первая церковь из язычников

12:1-25  Ирод Агриппа и Церковь: завершение фазы

13:1-20:38 Осознанное служение в языческом мире

13:1 -- 14:28    Первое миссионерское путешествие

15:1 — 16:5      Иерусалимский собор и решение вопроса о язычниках

16:6 - 18:22    Второе путешествие становится миссионерским

18:23 — 20:12 Третье путешествие и решение идти в Иерусалим

20:13-38        Прощание с Павлом в Милите: завершение фазы

21:1 -28:31  Иерусалим и Рим: Павел на суде

21:1 —23:11 Перед иудеями: Иерусалим

23:12 — 26:32 Перед римлянами: Кесария

27:1-28:31 В Рим

Книга, известная как Деяния святых Апо­столов, является на самом деле второй частью более крупного творения,которое мож­но назвать «Лука — Деяния». В предисловии ко второму манускрипту автор кратко рас­сказывает о вознесении и событиях, предшествовавших ему (и подробно изложенных в предыдущей книге), добавляя в этот пере­сказ ряд новых подробностей.

1:1—3 Пролог

1 Упоминая о первой книге, автор несомнен­но имеет в виду Евангелие от Луки. Более подробно о Феофиле см.: коммент. к Лк. 1:3. Если первый том творения Луки рас­сказывает о всем, что Иисус делал и чему учил от начала, то, следовательно, из этой второй книги мы узнаем о том, что Он про­должал делать и чему продолжал учить че­рез Свою Церковь и Святого Духа.

2 Слово Апостолы Лука почти всегда оставляет за Двенадцатью. По всей види­мости, именно в этом значении оно ис­пользовано и здесь, и в речи ангелов, обра­щенной к апостолам в 1:11. 3 Хотя в этом стихе говорится лишь о времени по страда­нии Иисуса, из утверждения о том, что Он явил Себя живым, становится ясно: автор имеет в виду не просто страдание, но смерть Христа. В своем Евангелии Лука не указывает на период в продолжении сорока дней, однако все события, описанные там, совершенно определенно укладываются в эти временные рамки. Иисус говорил о Царствии Божием, хотя Его ученики, ка­жется, по-прежнему надеялись на восста­новление царства в Израиле (ст. 6; ср.: Лк. 24:21).

1:4,5 Дар Святого Духа

4 Одним из «верных доказательств», упомя­нутых в ст. 3, мог выступать сам факт, что Иисус вкушал пищу, (•£ В греч. тексте букв.: «...и в собрании их, вкушая пищу, Он пове­лел...») Видимо, и во времена Луки находи­лись люди, отвергавшие то, что Иисус вос­крес из мертвых физически (Он «продол­жал жить» в «духовном смысле»). Ответом им могли бы послужить показания свиде­телей: галлюцинации, привидения и бес­плотные духи не вкушают пищи (ср.: Лк. 24:42,43; Деян. 10:41). Однако акцент в дан­ном контексте делается скорее на самом общении с апостолами, чем на процессе приема пищи.

Обещанным от Отца, как явствует из следующего стиха, является дар Святого Духа. Прежде ученики не раз слышали о Духе от Иисуса во время Его общественно­го служения, однако учение, записанное в Ин. 15:26 - 16:16, относилось главным об­разом к их настоящему положению. Пове­ление, о котором здесь говорится, переда­но другими словами в Л к. 24:49.

5 Сравнение крещения Святым Духом и Иоаннова крещения нельзя считать указа­нием на два независимых друг от друга со­бытия в жизни верующих: водное крещение и крещение Духом. Ученикам было велено ждать в течение нескольких дней, ибо Свя­той Дух должен был явиться только после вознесения Иисуса. Необходимость ждать относилась лишь к этим ученикам (а никак не ко всем христианам в дальнейшем), так­же как и повеление принять Духа в Иеруса­лиме. В сравнении, о котором идет речь, просматривается, пожалуй, сопоставление «знамения» и «силы». Иоанново крещение водой было только знамением «силы» (как объяснял и сам Иоанн Креститель; Л к. 3:16), символом крещения Святым Духом, Который должен прийти. А вот непонима­ние того, как эту «силу» надлежало приме­нять, приведет далее к недоразумению, от­меченному Лукой.

1:6—11 Вознесение и предстоящая миссия на земле

6 Ученики надеялись, что Иисус восстано­вит царство Израилю, поскольку так гово­рилось в пророчестве. Некоторые христи­ане уповают на это и в наши дни. 7 Ответ Иисуса — не ваше дело знать времена или сроки -- по всей видимости подразумевает допустимость подобного ожидания, хотя время и способ осуществления наших на­дежд нам знать не дано. Ученичество не означает знания времен и сроков, опреде­ленных свыше. Ученичество -- это подго­товленность. В этом смысле Книга Деяний трактует ученичество как готовность по­лучить силу Святого Духа и быть свидете­лями (8). Следующая фраза в Иерусалиме и во всей Иудее и Самарии и даже до края зем­ли в известном смысле предсказывает хро­нику событий, изложенных далее в этой книге.

9 Если конструкция до края земли явля­ется метафорой (ибо земной шар на самом деле не имеет «края»), то описание возне­сения Иисуса -- это только попытка изоб­разить с помощью земных понятий род движения, недоступный человеческому опыту и языку. Иисус оставлял землю, и единственным путем покинуть ее в нашем представлении было движение вверх! В конце концов, нельзя же всерьез полагать, что небеса находятся «наверху», за преде­лами земной атмосферы, и туда можно прибыть на космическом корабле. Не сле­дует воображать и того, что облако, которое взяло Его из вида их, было обыкновенным облаком. Здесь речь идет о том же облаке, что и в описании преображения (Л к. 9:34,35; ср.: Исх. 16:10; Пс. 103:3); такое облако яв­ляло откровение Божьей славы.

Вместе с тем в Книге Деяний утвержда­ется, что вознесение Христа было событи­ем, происходившим на глазах очевидцев, и они смотрели на небо, во время восхождения Его (10). Если бы Иисус просто исчез из поля зрения учеников, то они, надо пола­гать, просто «озирались бы вокруг» и глаз не поднимали. Несомненно, что два мужа в белой одежде — это ангелы (см.: подобное описание в Л к. 24:4,23). 11 Их слова соот­ветствуют словам Иисуса в ст. 7,8: быть учеником — не значит возводить очи горе. Возвращение Иисуса, а равно и восстанов­ление Царства, — факты непреложные, поскольку слова Сей Иисус и придет таким же образом указывают на второе прише­ствие. Ученикам не стоит беспокоиться о Его возвращении. Им следует заняться другими делами, которые наметил Господь Иисус. Джон Стотт пишет: «В том, как на­пряженно смотрели они на небо, и в самом деле было нечто по существу аномальное, между тем как им было поручено идти „до края земли'⁴... Их призвали свидетельство­вать, они же устремили застывшие взоры в синюю даль» (Stott J., The Message of Acts [IVP, 1990], p. 51).

1:12 - - 8:3 Иерусалим и Храм

1:12—26 Восполнение Двенадцати

12 Фраза в расстоянии субботнего пути ука­зывает на расстояние, а не на день недели, когда произошло это событие. Законопо­слушному иудею в субботу надлежало осте­регаться всякой работы, а длительная ходь­ба в этот день приравнивалась к нелегкому труду. Следовательно, это словосочетание подразумевает «недолгое путешествие пешком», длиной приблизительно около мили.

13 Перечень с именами учеников иден­тичен такому же в Лк. 6:13—16, причем по понятным соображениям здесь отсутствует имя Иуды Искариота. 14 Само присут­ствие жен и матери Иисуса с братьями Его исполнено для Луки особого значения. Согласно евангельским повествованиям, одиннадцать учеников и эти жены были последователями Христа, чего нельзя было сказать о Его родственниках (Мк. 3:21—35; Лк. 8:1-21; см. также: Лк. 23:49; 24:10). В число братьев Господа входил Иаков, кото­рый, как писал Павел, был свидетелем яв­ления Иисуса (1 Кор. 15:7) и впоследствии стал видной фигурой в Церкви.

16 Число сто двадцать здесь — не про­сто круглое число. Дело в том, что по пред­писанию иудейского кодекса религиозная община переходила к самоуправлению при численности не менее ста двадцати чело­век. (•£ Мишна. Санхедрин 1:6.) Согласно традиции, всякий судья обычно имел под началом или представлял, по крайней мере, десять членов общины. Поэтому, по всей видимости. Лука говорит здесь о том, что только что народившаяся обшина уче­ников Христа по праву являлась самостоя­тельным сообществом и нуждалось в две­надцати «лидерах».

18,19 Перевод NIV, подобно многим другим переводам, помещает эти стихи в скобки, чтобы указать: их следует прини­мать не за фрагмент речи Петра, а скорее за комментарий самого Луки. По сути дела, история, изложенная здесь, согласуется лишь с одной евангельской записью на эту тему (Мф. 27:3-5). Отдельные детали, ко­торые, кажется, не соответствуют друг дру­гу, можно примирить, если читать оба опи­сания вместе следующим образом: вслед за тем, как Иуда отказался принять деньги, священники приобрели эту землю на имя Иуды и в его интересах, там он и удавился. Когда же это обнаружилось, его тело уже не висело, поскольку к тому времени обру­шилось на землю и лопнуло, а внутреннос­ти его излились наружу.

20-22 Далее, продолжая свою речь, Петр приводит два фрагмента из Пс. 68:26 и 108:8. Однако ссылка на авторитет Свя­щенного Писания была не единственным основанием для избрания Иуды в звание апостола после его смерти. Для этого (не считая пояснения, данного выше в ст. 15), несомненно, было и другое основание: Двенадцать следовало восстановить преж­де всего потому, что существовало двенад­цать колен Израилевых (см., напр.: Лк. 22:30), а свидетельство всему Израилю вы­ступает в качестве важнейшей темы на протяжении первых глав Книги Деяний.

Оговорка о нахождении среди учени­ков все время, когда пребывал и обращался с нами Господь Иисус имеет смысл, посколь­ку главная миссия апостола — свидетель­ствовать о Христе. Павел, например, счи­тал свое свидетельство в некотором смысле уступающим свидетельству других апосто­лов на том основании, что к христианско­му движению он примкнул позже (1 Кор. 15:5—8). Интересно, что точкой отсчета всего времени Петр считает крещение Иоан-ново, поскольку лишь вслед за этим Иисус стал призывать к Себе учеников (об Иоан­не Крестителе см. также: Деян. 10:37; 13:16-25; 18:24- 19:10).

26 Принятие столь важного решения при помощи жребия поразительно, но в этом отношении надо помнить о двух су­щественных обстоятельствах. Во-первых, описанное событие происходило до полу­чения учениками дара Святого Духа, и для них, мужей иудейского происхождения, утверждение Прит. 16:33 казалось одобре­нием данного способа познания Божьей воли. Во-вторых, жребий бросали только о наиболее достойных кандидатурах, пред­варительно тщательно отобранных. Ины­ми словами, таким способом выбирали одного кандидата не из ста двадцати, а из двух, которые равно удовлетворяли не­обходимым требованиям. Позже Церковь выносила некоторые весьма важные реше­ния, созывая заинтересованные партии вместе и проводя совещания (см.: гл. 15). В дальнейшем Матфий нигде не упомина­ется.

2:1—47 Праздник Пятидесятницы в Иерусалиме

I Лень Пятидесятницы был большим иудейским праздником, он назывался так­же Праздником седмиц (недель). Он зна­меновал не только день окончания жатвы, но также, согласно одному из иудейских преданий, дарование закона и обновление завета. Иерусалим был переполнен палом­никами, пришедшими из разных стран (см.: 2:5). Некоторые из них намеревались отпраздновать новую жатву и обновление завета!

2 Ветер и «дух» в греческом (как и в древ.-евр.) языке — одно и то же слово, по­этому оба понятия близки друг другу (ср.: Ин. 3:8). 3 Огонь на горе Синай (Исх. 19:18) представляет присутствие Божье; здесь языки, как бы огненные, так же озна­чают это Божественное присутствие, ибо ученики исполнились Духа Святого.

4—13 Иные языки, на которых стали го­ворить ученики, как Дух давал им провеща-вать, были, по-видимому, различными иностранными языками, как следует из ст. 6, 8 и 11. Поразительно, но, оказывает­ся, в переполненном помещении, гуляшем от множества разговоров на всевозможных языках, среди других можно было опознать людей, говорящих на одном с тобой языке, и вступить с ними в общение. Хотя Первое послание к Коринфянам касается прежде всего общины, члены которой говорили на ангельских языках (гл. 12 и 14), Павел го­ворил языками и человеческими, и ангель­скими (1 Кор. 13:1). Далее, если дарование выражается в форме обыкновенных чело­веческих языков, сказанное надо понимать скорее как выражение хвалы, нежели бла­го вести я (говорящие о великих делах Божи-их\ 11). Для передачи евангельского посла­ния Петр переходил на обыкновенную речь. В 14:8—20 излагается история, в кото­рой благовестникам приходилось одоле­вать языковые барьеры без вмешательства свыше.

Часто указывается на то, что данный отрывок как бы повторяет с точностью до наоборот известную историю о Вавилон­ской башне. Уже одно то, что люди набож­ные со всех концов земли собрались на праздник Пятидесятницы в одном месте для поклонения Богу, предвосхищает вос­становление единства, утраченного при рассеянии народов и смешении языков. Однако в христианском обращении инно­вацией выступает то, что людям уже не надо возвращаться в священный город, а вот слову надлежит объять всю вселен­ную, дойти до всех концов земли. И все-таки феномен говорения на иных языках, конечно, представляется не столь важ­ным, как дарование Святого Духа. В сущ­ности, чудо Пятидесятницы, как и самого воплощения, больше говорит о являющем­ся нам в нашем падшем состоянии Боге, чем о нас самих, приводимых в конце концов к Нему. Вавилонская башня и Эдемский сад вовсе не «исчезли», они ис­куплены и их негативные последствия уничтожены.

14 Здесь начало первой из многих заме­чательных речей, включенных автором в текст Книги Деяний. При этом вряд ли за­писанные Лукой речи передают слово в слово содержание проповедей, сказанных в то время. Для этого они слишком корот­ки и к тому же, как нам представляется, их лексические и стилистические особеннос­ти характерны прежде всего для самого ав­тора. Эти речи, конечно, надлежит считать кратким изложением сказанного. В этом отношении Лука, быть может, не слишком отличался от языческих историков своего времени, в трудах которых речам отводи­лось важное место. По всей видимости, их задачей было передать основное содержа­ние речи при условии сохранения особен­ностей, присущих событию и оратору. Итак, составляя эту речь, Лука придержи­вался, по-видимому, данного подхода, пе­редавая важнейшие положения из сказан­ного Петром как в данной, конкретной си­туации, так и в других обстоятельствах, фиксируемых автором. (О дальнейшей дискуссии см.: Marshall I. H., Acts [IVP, 1980], pp. 39-42).

15—21 Пусть даже иные языки, на ко­торых говорили с помощью Духа, и были понятны толпе, Петр видит в них не ору­дие благовествования, а скорее знаме­ние, нуждающееся в истолковании (ср.: 1 Кор. 14:22,23). Петр цитирует пророка Иоиля (Иоил. 2:28—32). Период, о котором здесь говорится, назван последними днями (во мн. ч.); начинается он с излияния Духа (т. е. с Пятидесятницы) и продолжа­ется неопределенно долго до дня Господня (в ед. ч.), который мы могли бы назвать Судным днем. Ст. 17 и 18 составляют еди­ное целое, на что указывают одни и те же словосочетания — излию от Духа Моего, упоминания о последних/тех днях и фра­зы будут пророчествовать. Таким обра­зом, в этой речи слова чудеса на небе ввер­ху и знамения на земле внизу указывают на грядущий день Господень. Петр живет так (как должно и всем христианам), словно этот день и Суд должны наступить в бли­жайшем будущем.

22—24 Затем Петр обращается к бли­жайшему прошлому, к событиям из жизни Иисуса, к Его смерти и воскресению. Гово­ря Бог, Петр, а вместе с ним и его слушате­ли, имеют в виду Личность, Которую мы именуем Отцом. Ученики знали, что Иису­су надлежало поклоняться как Господу, от­нося к Нему слова ветхозаветных формул, удостоверяющие Его Божественную при­роду (как, по всей видимости, выше, в ст. 21; ср.: 2:36,38,39), но учение о Троице еще не было сформулировано. Следова­тельно, говоря Иисус Назорей, Муж, засви­детельствованный вам от Бога, Петр вовсе не отрицает того, что Он был больше, чем простой смертный. Скорее всего, он рас­считывает на понимание слушателей, на­мереваясь открыть им, что Иисус несрав­ненно больше, нежели просто человек. Прежде всего, Петр приводит факты, ведь отрицать их его слушатели не могли: силы и чудеса и знамения, которые, как и сами знае­те, были сотворены Богом чрез Него.

Несомненно, на подобное толкование действий Иисуса тогда выдвигалось следу­ющее возражение: «Иисус не мог быть по­сланцем Бога, поскольку потерпел крах, а Божьи замыслы претворяются непрелож­но». Петр на это отвечает, что предать Иисуса в распоряжение людям входило в замысел Божий. Божий вердикт: не крест, но воскресение. Ст. 23,24 построены по форме «вы убили, но Бог воскресил»; Бо­жий вердикт засвидетельствовать, оп­равдать Иисуса.

Фразу Сего... вы... руками беззаконных убили можно понять и так, что обыкновен­ные иерусалимские иудеи, участвовавшие в этом деле, не были виновны в нем так, как некоторые другие. Не совсем понятен смысл слова беззаконные - - относится ли оно к иудейским религиозным вождям, или к римлянам, хотя слушателям-иудеям, надо полагать, импонировало последнее предположение.

Утверждение, что Бог расторгнул узы смерти, вовсе не означает, что Иисус не ис­пытывал страданий во время распятия. Иудеи считали, что смерть, состояние раз­деления духа с телом, сама по себе -- стра­дание. Размышления на эту тему мы нахо­дим во Втором послании к Коринфянам, где Павел говорит, что умереть — это не значит «совлечься», но «облечься в небес­ное наше жилище» (2 Кор. 5:1-8).

25-31 Петр объясняет свое понимание воскресения Иисуса при помощи аргумен­та, основанного на тексте фрагмента из Пс. 15:8—11. Труднейшей частью цитаты явля­ется ст. 27: Ты не оставишь души моей в аде и не дашь святому Твоему увидеть тления. Вопрос Петра в следующем: «Кто назван этим святым Божьим?» Реакция аудито­рии, по-видимому, следующая: «Это сам Давид», на что Петр отвечает, не услышав никаких возражений: «Давид и умер и по­гребен, и гроб его у нас до сего дня». Доказа­тельством служит то, что Давид, будучи пророком, говорил о Мессии, Который не остался во гробе, но воскрес.

32—35 В этой части своей речи Петр об­ращается к необыкновенному явлению, привлекшему пристальное внимание тол­пы. Эти люди не пьяны, они — свидетели того, как Бог воскресил Сего Иисуса. Стало быть, Иисус и был тем Мессией, о Котором пророчествовал Давид. Далее приводится выдержка из Пс. 109:1, которая поясняет нынешний прославленный и возвеличен­ный статус Мессии.

36 В этом стихе сфокусирован основ­ной смысл всей проповеди. Ударение дела­ется на том, что Бог видит вещи совершен­но иначе, нежели люди. Иисус казался им преступником, Бог же сделал Его Господом и Христом, как о том и возвещали ангелы в Лк.2:11.

37—40 Заключительная часть речи — это ответ на реакцию толпы, а также пояс­нение, как следует применить услышан­ное. Ст. 38 умышленно перекликается со ст. 21: всякий, кто призовет имя Господне, спасется. Правда, ныне имя Господне — это имя Иисуса Христа. Слово «призовет» раздвоилось — покайтесь и креститесь, а вместо «спасется» теперь сказано для про­щения грехов и получите дар Святого Духа.

41-43 Результат проповеди Петра вои­стину поражает воображение. Община уве­ровавших в Христа стремительно возросла от 120 до 3 тыс. членов. Апостолы продол­жали учить, и через них много чудес и зна­мений совершилось. Новообращенные не просто механически присовокупляли хри­стианство к своему прежде суетному суще­ствованию, но постоянно пребывали в апостольском учении, следуя ему на практике. В ст. 42 приводится лапидарное описание христианского ученичества.

44-47 Эти стихи посвящены описа­нию первохристианской общины в дни после речи Петра на Пятидесятницу. Ве­рующие тогда выказывали великодушие в отношении собственности (см. также: коммент. к 4:32 - 5:11 ниже). Однако при этом не отмечалось безрассудного стрем­ления «избавиться от всякого имуще­ства», как будто частная собственность сама по себе зло; просто верующие... разделяли всем, смотря по нужде каждого. Финансовые проблемы верующих не раз­решались автоматически и чудесно пото­му, что они последовали за Христом. И в «золотой век» Церкви встречались бед­ные, нуждающиеся люди (хотя называть их бедными при общем владении имуще­ством было уже невозможно; 4:34; 6:1).

Каждый день верующие единодушно пре­бывали в храме, собирались также и по до­мам, разделяя общий стол. Это был корот­кий период отрады, когда они имели воз­можность открыто встречаться в Храме, не переживая при этом страха и даже находясь в любви у всего народа. Вскоре доброе рас­положение народа переменится раз и на­всегда. В последующих трех главах Лука повествует о внешнем противодействии и внутреннем разладе.

3:1 — 4:31 Случай при дверях Храма

Со временем христианские общины нача­ли сталкиваться с противодействием со стороны правящей религиозной элиты Иерусалима; точно так же в свое время происходило и с Господом Иисусом. В дан­ном, необычно долгом повествовании одно неизбежно влечет за собой другое. Счастливый и невинный дебют — чудесное исцеление • понятным образом привле­кает толпу, и Петр полагает себя обязан­ным объяснить ей это событие, что он и де­лает, показав себя выдающимся благовест-ником. На сей раз Петр учит в притворе Соломоновом, выступая против представ­лений священников, саддукеев и началь­ников при Храме не только относительно Иисуса, но и воскресения. Поэтому, не одобрив подобной проповеди, власти дос­тавляют Петра и Иоанна к перепуганным судьям (то был период нерешительности властей по отношению к новому религиоз­ному течению), не знавшим, как посту­пить. И хотя апостолов в конце концов ос­вобождают, из молитвы всей христианской общины, которая завершает эпизод в це­лом, ясно — Церковь реагирует на проти­водействие религиозных властей самым серьезным образом.

1,2 Христиане продолжают посещать Храм, и вот однажды Петр и Иоанн про­ходят мимо калеки, расположившегося на своем привычном месте, где он долгое время просил милостыню, при дверях хра­ма, называемых Красными. Для просящего подаяния это место выбрано как будто весьма удачно, поскольку народ, направ­ляясь на богослужение, вряд ли мог пре­небрегать им. В то же время ожидать ми­лостыни в этом месте при столь оживлен­ном движении могло быть и пустым заня­тием. 4,5 Вот почему рассказчик говорит, что Петр и Иоанн всмотрелись в него. Про­исходит истинная встреча. Маршалл пи­шет: «То, что могло оказаться просто по­водом к обезличенному, механическому подаянию, обернулось личным взаимо­действием» (Marshall I. H., Acts (IVP, 1980), р. 88). В результате шансы калеки полу­чить милостыню возросли, пусть и не слишком высоко.

6 Ожидания читателя, только что про­читавшего (2:44-47), как христиане прода­вали имения и всякую собственность для помощи тем, кто нуждался, также укрепи­лись. Но Лука стремится не к изображе­нию великодушия, с каким христиане рас­стаются со своими деньгами, а старается пояснить, почему они считают материаль­ное ценностью преходящей, временной. Христиане могут поделиться и чем-то бо­лее ценным. Петр обладает (и делится) це­лостностью, передающейся по вере во имя (или властью) Иисуса Христа. 1 Продолжая тему межличностного контакта, Лука рас­сказывает о том, как Петр взял этого чело­века за правую руку и поднял, вследствие чего вдруг укрепились его ступни и колена.

8 Вид человека, которого прежде при­ходилось приносить к дверям Храма, а ныне начавшего не только ходить, но и скакать, восхваляя Бога, поражает еще больше, ибо во дворе Храма такая картина представлялась, должно быть, недостой­ным лицедейством. 9,10 Можно представить себе изумление и ужас народа, посте­пенно распознававшего в нем прежнего калеку.

11 Соломонов притвор представлял со­бой портик с колоннадой вдоль восточной стороны внешнего двора Храма. В Еванге­лии от Иоанна говорится о том, что Сам Иисус учил там (Ин. 10:23), и у христиан этот притвор был, видимо, излюбленным местом встреч (ср.: Деян. 5:12). Исцелен­ный не отходил от Петра и Иоанна, и весь народ в изумлении сбежался к ним, словно сами ученики были «люди святые» или це­лители.

12-16 О том, что Лука приводит лишь основное содержание проповедей, см.: коммент. к 2:14. Обращаясь к народу, Петр прежде всего рассеивает неправильное по­нимание причин чуда, отрицая какую-либо свою и Иоанна силу или благочестие. Он переводит внимание людей на Бога, Которому они поклонялись, и на Иисуса, Которого Бог оправдал и воскресил. В ст. 16 Петр, по-видимому, подразумевает, что даже вера их не происходит от них сама по себе. Более того, он говорит о призвании имени Христа и вере, которая от Него.

Как ранее в проповеди на празднова­нии Пятидесятницы, так и здесь много го­ворится о хорошо известном факте - - от­вержении народом Иисуса, причем здесь проводится резкий контраст между тем, что народ отверг Христа, и тем, что Бог прославил Его, и ученики в этом - - свиде­тели, подобно тому, как присутствующие здесь люди — свидетели исцеления хромо­го. И снова акцент в утверждении: Вы... Начальника жизни убили; Сего Бог воскресил из мертвых -- сделан по формуле «вы уби­ли, но Бог воскресил» и подчеркивает про­славление Богом Того, Кто отвергнут людьми (см.: 4:11 ниже).

17-21 Петр смягчает свое обвинение, брошенное народу, отвергнувшему Иису­са, и говорит: ...я знаю, братия, что вы... сделали это по неведению. Призыв (в ст. 19) покаяться и обратиться подразумевает и общее покаяние в грехах, и особое, необ­ходимое после распятия Мессии. Неведе­ние не освобождает их от необходимости покаяния, но и прямое участие в осужде­нии Иисуса не лишает возможности ис­купления. Многие иудеи, наши современники, с нетерпением ждут пришествия Мессии, когда наступят времена покоя и благоден­ствия по всей земле. Если иудеи первого века думали подобным же образом (а это представляется весьма вероятным), тогда для Петра было важно пояснить, что, хотя иудейский Мессия уже являлся, мессиан­ская эра во всей ее полноте установится только по Его втором пришествии (20). Участие его слушателей в этих временах отрады (20а), когда наступят времена совер­шения всего, что говорил Бог (21), зависит от их отношения к Иисусу.

22-26 В своей проповеди Петр говорит об «отцах» (13) и «пророках» (18,21,24,25). Он цитирует Моисея (Втор. 18:15,18,19), чтобы пояснить опасность дальнейшего отвержения Избранника Божьего (23).

Проповедь завершается ясно выражен­ным отношением Петра к положению, за­нимаемому иудеями, как к исключитель­ному. Он говорит им, что они сыны проро­ков и завета, что Иисус был послан к ним первым благословить их, и что именно по­средством их благословятся все племена земные(см.: Быт. 12:3; 18:18; 22:18).

4:1—4 Книга Деяний это история триумфального шествия Благой вести от иудеев к остальному миру, но не следует за­бывать, что оно берет начало от иудеев, ко­торых Бог приготовил посредством их ис­торических судеб и Писаний. Хотя далее по содержанию книги Благая весть дости­гает некоторых интересных мест и людей, мы уже ни разу не увидим столь массовой, позитивной реакции на призыв Божий, ка­кая описана во 2:41 и здесь, в 4:4, когда число последователей Христа увеличилось приблизительно до пяти тысяч.

Между тем реакция на Благую весть не была однозначно позитивной. Некоторых представителей храмового начальства воз­мутило не то, что здесь проповедовали прежние ученики Иисуса, а то, что апос­толы учат народ и проповедуют в Иисусе воскресение из мертвых. Представьте себе ваши чувства, когда бы некие сектанты стали проповедовать собственные учения в молитвенном доме вашей общины. То, что проповедовали эти галилеяне, в обшем, было допустимо, однако саддукейская часть руководства Храма всегда ожесточалась на всякого, провозглашавшего воскресение. поскольку считалось, что Свяшенное Пи­сание не учит этому (ср.: Лк. 20:27).

5—12 После ночи, проведенной в тем­нице, Петра и Иоанна доставляют на засе­дание высшей судебной инстанции Израи­ля. Вопрос, заданный им (Какою силою или каким именем вы сделали это?), мог озна­чать: «Кто дал вам право на такое деяние?», иначе говоря, их спрашивают: «Кем это вы себя почитаете?» Реакция власть имущих в ст. 13 указывает, что в ответе они по суще­ству не нуждались; с точки зрения властей и иудейской религии, не было на земле власти выше власти первосвященника, за­нимающего эту должность в данный мо­мент.

Заданный вопрос, вероятно, относился к учению и проповеди воскресения из мерт­вых; именно в этом заключалась проблема, указанная выше, в 4:2. Однако неопреде­ленность постановки этого вопроса позво­ляет Петру обратиться к акту благодеяния — исцелению калеки. В конце концов весь эпизод возник в связи с тем, что Петр при­нялся толковать восторженной толпе об ис­целении.

В ст. 10,11 тема снова полностью трансформируется аналогично 2:23,24 и 3:15. Как и в тех отрывках, акцент делается не на греховности народа, а на том, что преступное решение было аннулировано Верховной властью, изменено Богом.

Ответ на вопрос появляется в ст. 12: Петр говорит о власти, превышающей власть первосвященника, ибо нет другого имени под небом, данного человекам, кото­рым надлежало бы нам спастись.

13—17 Смелость Петра и Иоанна в дан­ной ситуации поразительна. Еще большей эта смелость кажется нам, знающим то, что не было известно синедриону: ведь Петр бежал в страхе прочь, когда некоторые из этих самых людей осудили Иисуса не­сколько недель назад. Не найдя в себе сил тогда выдержать очную ставку с первосвя­щенником, Петр робко заявлял о своем алиби его слугам (Лк. 22:54-62).

На совещании синедриона вопрос об истинности апостольских заявлений не ре­шался, боялись лишь об одного — чтобы более не разгласилось это в народе.

18—22 Получив приказание отнюдь не говорить и не учить об имени Иисуса^ Петр и Иоанн смело отвечают: Судите, справедливоли пред Богом — слушать вас более, неже­ли Бога. Противопоставить свое понима­ние Божьей воли пониманию первосвя­щенника и синедриона было притязанием не малым. Здесь, как на протяжении всего повествования, подчеркивается неминуе­мость: Мы не можем не говорить того, что видели и слышали.

Слова о том, что лет более сорока было тому человеку, над которым сделалось сие чудо исцеления, указывают на радикаль­ность перемены, происшедшей с ним (так как хромота его была врожденной; 3:2), а также поясняют, что этот нищий был, ви­димо, всем хорошо знаком.

23—31 Оба апостола возвращаются к своим и рассказывают о происшедшем. И ученики в общей молитве возвышают голос к Богу. Но это не молитва победы, прослав­ляющая освобождение апостолов, а прось­ба об отваге и силе, необходимых учени­кам, чтобы выдержать ожидаемое, проро­чески предсказанное противодействие. Здесь приводится новая цитата из Псалти­ри (Пс. 2:1,2). Если верующие упоминают о сговорившихся между собой иудейском царе Ироде и римском правителе Понтии Пилате, и о язычниках, тайно замышляю­щих преступление вкупе с народом Изра­ильским (27), то ясно: они понимают, что ныне всякий настроен против них, как в свое время всякий был против Иисуса. Од­нако удивительно -- они молятся вовсе не о поражении сил зла или о своей безопас­ности, но о смелости и руке Божьей на исцеление и совершение знамений и чу­дес. Ответ на их молитву сопровождается колебанием земли и исполнением их просьбы — они стали говорить слово Божие с дерзновением.

4:32 — 5:11 Лицемерие в ранней Церкви

Описав «боевое крещение» первохристи-анской общины в начавшихся столкнове­ниях с внешними силами, Лука приступает к рассказу о том, что не все было в полном порядке и внутри Церкви. Данный подраз­дел открывается кратким обобщением (по­чти так же, как и 2:43—47), которое пред­стает введением в рассказ о событиях малоприятных, случившихся уже внутри самой христианской общины (история Анании и Сапфиры).

32 Как и в главе 2, здесь важным пред­ставляется не то, кому принадлежит некая собственность, но отношение верующих к частной собственности вообще. Мы снова слышим, что имущество продавали, что­бы обеспечить нуждающихся, но это не было непременным условием членства в общине (34).

36,37 В качестве примера подобного от­ношения выступает Варнава... родом Кип-рянин\ далее в Книге Деяний ему предстоит сыграть важную роль.

5:1 Второй пример с несчастливым концом представлен историей мужа и жены, Анании и Сапфиры. 4 Их грех со­стоял не в том, что они оставили себе часть денег, а в том, что солгали. Именно во лжи и лицемерии обличает их своими вопроса­ми Петр. 8 Поведение Сапфиры свиде­тельствует, что свой обман супруги тща­тельно спланировали заранее.

11 Суровый приговор над супругами смущает нас не меньше, чем в свое время смутил их современников (5). Приговор исходит прежде всего не от Петра или цер­ковной общины, ибо совершился суд Бо­жий. (Когда позднее Петр произнесет сло­ва осуждения, он предложит грешнику по­каяться; см.: 8:20-22.) Дело не в том, что Бог требует порядка в наших финансовых отчетах, а в том, что Он ненавидит лицеме­рие любого рода, и более всего то, которое направлено на осознанное и предумыш­ленное искушение Духа Господня (9).

Лука вовсе не пропагандирует, желая представить Церковь идеальной. В христи­анских общинах были свои бедные (2:44,45) и, хотя надобности нуждающихся людей удовлетворялись за счет раздаяния общего имения (4:34), даже это не обходи­лось без проблем (6:1).

5:12—42 Снова перед синедрионом: вмешательство Гамалиила

12 Молитва апостолов (4:29,30) была услы­шана. Их руками совершались в народе мно­гие знамения и чудеса, и они продолжали встречаться и говорить в Храме, в притворе Соломоновом. 13 Никто не осмеливался от­крыто пристать к ним, только если дей­ствительно у кого-то возникало желание круто изменить свою жизнь и присое­диниться к последователям Христа. 15 Лю­ди выносили больных в надежде, что тень Петра, упав на них, их исцелит. Петра очень почитали, но была ли в действитель­ности его тень целительной, или за этим скрывалось лишь упование людей на встречу с ним, остается неясным (см.: При­мечание ниже). 16 Многие жители близ­лежащих городов также несли своих боль­ных и одержимых духами, которые и исце­лялись все.

Примечание. Магия и чудо. В двух похо­жих свидетельствах (в Мк. 6:56 и Деян. 19:12) говорится об исцелениях, которые кажутся нам чем-то «магическим». Одна­ко, как явствует из других эпизодов, ново­заветные писатели проводили различие между христианским движением и совре­менными им магией и колдовством (см., напр., описание встречи с Симоном волх­вом в 8:9-25). Вероятнее всего, Бог желает «говорить на языке», потребном людям. Он идет навстречу их ожиданиям, чтобы содействовать им в дальнейшем познании Себя. В этом отношении одни люди, суе­верно ожидающие явления Божьей силы (подобно женщине, дотронувшейся до одежды Иисуса [Лк. 8:43-48)), обретают желаемое и даже сверх того. Те же, кто стремится распоряжаться сверхприродной силой, вместо того чтобы предать себя в распоряжение Божье, оказываются менее успешными (см.: 8:9—25; 19:13—16).

17 Видя любовь народа к христианам и возрастание авторитета апостолов, иудей­ские религиозные вожди исполнились за­висти. Именно зависть тол кала их на опре­деленные действия против последователей Иисуса, а не просто факт их связи с Ним. В данной исторической ситуации, на этом этапе их преследовали не потому, что они были христианами, а потому, что им сопут­ствовал успех.

18 Как и в эпизоде 4:3, апостолов схватили и бросили в темницу, чтобы допро­сить на следующий день. 19 Однако вме­шался Бог, и Ангел Господень ночью отворил двери темницы.  Затем он,  по-видимому, снова запер эти двери, поскольку на следу­ющее утро служители темницу... нашли за­пертою со всею предосторожностью и стра­жей стоящими пред дверями, но внутри ни­кого не оказалось.

Между тем апостолы последовали по­велениям ангела и найти их не составило никакого труда. 28 Слова первосвященника (Не запретили ли мы вам накрепко...) воз­вращают нас к их предыдущей встрече в 4:18. Принимать учение христиан за стрем­ление навести на иудейскую религиозную элиту Божью кару за пролитие крови Иисуса — значит упускать суть таких эпи­зодов, как 3:14—17 или 5:30—32 и далее. Христиане не занимались подстрекатель­ством, как полагали в синедрионе.

29 Первосвященник указал апостолам на постановление синедриона, вынесен­ное ранее, Петр же в ответ повторил свою реплику из 4:19,20. 30—32 Он повторил также и свое свидетельство о Христе, кото­рого иудейские религиозные лидеры со­вершенно не поняли. И снова прежде все­го указывается не на виновников распятия Христа, а на весть о том, что Бог аннулиро­вал и изменил решение человеческого суда по делу Иисуса.

Распятие описывалось как повешение на древе не в интересах христианского посла­ния, поскольку оно тесно сближало смерть Иисуса с одним из постановлений закона из Втор. 21:22,23. Быть может, эту конст­рукцию в отношении распятия Иисуса противники Евангелия использовали в провокационных целях. Во всяком случае, их намерение резко контрастирует с дей­ствиями Бога в интересах Иисуса.

33 Большинство членов синедриона увидели лишь то, что некие неграмотные люди, притязающие на знание Божьей воли, осуждают их, и, слыша это, они раз­рывались от гнева и умышляли умертвить их. 34 Гамалиил, человек, известный нам из иудейских и христианских источников, был законоучитель, уважаемый всем наро­дом. Здесь, наверное, важно подчеркнуть, что он был из фарисеев, в то время как на данном этапе истории христианства наи­более решительно против Церкви высту­пали саддукеи (5:15; см. также: 4:1). Гама­лиил учился у величайшего раввина Гилле-ля и был в свое время наставником апосто­ла Павла (22:3). Этот мудрый человек, кажется, и в самом деле понял смысл апос­тольских заявлений о человеческом и Бо­жьем суде и выступил в защиту апостолов. Он предложил применить к настоящему спору их же принцип: эти христиане заяв­ляют, что в деле Иисуса Бог вмешался, что­бы ниспровергнуть человеческий суд. Хо­рошо, тогда предоставим Самому Богу «переменить» человеческое суждение на Свое также и в данном деле. Скорее всего, Гама-лиил был уверен, что Бог не на стороне этих христиан и, следовательно, дело их расстроится так же, как перед этим потер­пели поражение два восстания, о которых он говорил выше.

Примечание. Речь Гамалиила в свете ис­торической надежности. Имена главарей мятежа нам известны из нехристианских источников, прежде всего из трудов Фла­вия. Однако здесь нас озадачивает хроно­логия. Согласно ст. 37, Иуда Галилеянин явился, по всей видимости, после Февды, в то время как Флавий датирует эти события с точностью до наоборот. Еше труднее объяснить тот факт, что Флавий связывает восстание Февды со временем прокуратор-ства Фада. правившего никак не раньше, чем десять лет спустя после описанного Лукой вмешательства Гамалиила в реше­ние судьбы апостолов на суде синедриона. Вероятнее всего, было два бунтовшика с именем Фсвда, и тот, о котором упоминает Гамалиил, выступил на исторической сце­не прежде того, о котором писал Флавий. Последний мог просто появиться под име­нем прежнего Февды. (О дальнейшей дис­куссии см.: Hemer С., The Book of Acts in the Setting of Hellenistic History [Mohr, 1989], pp. 162-163, 223-224.)

40 Тот факт, что апостолов били и, запре­тив им говорить об имени Иисуса, отпусти­ли, наводит на мысль, что синедрион, не желая раздражать народ, идет по пути наи­меньшего сопротивления. 41 Апостолы, чудом освобожденные из темницы как будто лишь для того, чтобы их избили на следующий день, кажется, могли впасть в замешательство. Однако они возрадова­лись, ибо за имя Господа Иисуса удостои­лись принять бесчестие, 42 На постановле­ние синедриона не возвешать Евангелие они обратили внимания не больше, чем на другие, и продолжали встречаться в храме и по домам не переставали учить и благове-ствовать об Иисусе Христе.

6:1 — 8:3 Стефан на суде синедриона: конец мирного периода

Обычно люди удивляются, когда узнают, что самая продолжительная речь в Книге Деяний принадлежит не Павлу и даже не Петру, а Стефану. Данные главы отражают. несомненно, кардинальные события из ис­тории ранней Церкви. И хотя до этого мо­мента противодействие распространению Евангелия существовало, оно порождалось лишь завистью и желанием навести обще­ственный порядок. Иудаизм и христиан­ство считались одной религией, а не двумя самостоятельными: христиане продолжали посещать Храм и никогда никого не при­зывали отречься от иудаизма, речь шла только о необходимости принять Иисуса как исполнение всего, на что указывали за­кон и пророки.

После речи и мученической кончины Стефана ситуация меняется радикально. Лжесвидетели показали, что проповедь Стефана была направлена против Храма и Моисеева закона. Из речи Стефана следу­ет, что эти обвинения были одновременно истинными и ложными. Долгое и на пер­вый взгляд не относящееся к делу пове­ствование из истории Древнего Израиля должно было прояснить, что Бог имел дав­ние и живые отношения со Своим народом прежде и помимо Моисеева закона и Хра­ма. Люди, подобные Иосифу и Моисею, с которыми Бог общался в дальнейшем, сталкивались с завистью и отвержением со стороны своих братьев и своего народа. За­кон и скиния/Храм представляли собой разные формы выражения этих отноше­ний, а не их сути. Если рассматривать иудаизм с этих позиций (как отражение непрерывной связи Бога со Своим наро­дом), тогда христианская религия находит­ся в одном ряду с иудаизмом в качестве его продолжения. Если же рассуждать об иуда­изме ограниченно, лишь в понятиях Храма и закона, то христианское вероучение вступает с ним в противоречие, поскольку христианство утверждает, что через Мес­сию Бог продолжил взаимоотношения со Своим народом.

В начале этой истории верующие счи­тались иудеями. Множество народа в Иерусалиме, и даже священники, станови­лись христианами (6:7). В конце истории верующие встречают противодействие со стороны иудеев не просто потому, что пре­успевают или нарушают порядок, но толь­ко потому, что они — христиане (8:1—3). Вместе с тем следует сказать, что Стефан говорил об отвержении Иисуса несколько иначе, чем Петр, который не заострял внимания слушателей прежде всего на от­мене Богом человеческого суда над Иису­сом (2:23,24; 3:14,15; 4:10,П;'5:30,31). Сте­фан же более открыто обвинял иудейскую религиозную верхушку. Итак, этот печаль­ный эпизод ознаменовал окончание опре­деленного периода.

1 Елленисты и Евреи — это две группы внутри христианского (и иудейского) со­общества. Можно предположить, что для учеников и других местных палестинских иудеев арамейский язык (родственный древне-еврейскому) выступал в качестве родного языка, в то время как многих об­ращенных из числа пришедших на празд­ник Пятидесятницы можно было назвать эллинистами (грекоязычными евреями), поскольку греческий язык являлся их глав­ным средством общения. Обе группы со­стояли из иудеев.

Спор возник относительно ежедневного раздаяния потребностей. Хотя Лука уже упоминал, что христиане помогали друг другу (2:43-47 и 4:32—35), лишь отсюда мы получаем некоторое представление о раз­мерах и регулярности этого служения.

2—4 Пребывание в молитве и служении словом противопоставляется служению пе-щись о столах не с тем, чтобы возвысить одно и унизить другое. Во многих совре­менных цивилизациях фраза «пешись о столах» ассоциируется с занятием слуг или платным обслуживанием посетителей в ре­сторанах. Такое восприятие неправильно с нескольких точек зрения. Во-первых, «пе-шись о столах» означает служение главы семейства по распределению пищи (таков Иисус на Последней вечере, Который бе­рет, благодарит, преломляет и подает; Л к. 22:19; ср.: 9:16 и 24:30). Более того, слово из оригинала, переведенное здесь как «сто­лы», имеет два значения: обеденный стол и стол меновщика (Мк. 11:15; то же слово употребляется в Л к. 19:23 в значении «обо­рот», т. е. банковский вклад). Таким обра­зом, выражение «пещись о столах» означа­ет то же самое, что «сидеть за столом уп­равляющего». Хотя в этом эпизоде речь идет о пище, распределялись, должно быть, и деньги, и, как в 4:35—37, это были деньги, которые апостолы получали для оказания подобной помощи. Такое толко­вание подходит и относительно даров, по­требных для семи служителей: они должны быть исполнены Святого Духа, а также муд­рости в управлении делами.

Конечно, и Двенадцать не уклонялись в дальнейшем от управления или «служе­ния» хозяйственным нуждам, и семь не из­бегали молитвы и служения слова. Исто­рии, в которых Лука рассказывает нам о Стефане и Филиппе, посвящены не пище и не деньгам, но их служению слова!

8—10 Стефан, один из семи, совершая чудеса и знамения, возбудил враждебность в среде неверующих «еллинистов» из сина­гоги Либертинцев и других. Кил и кия упо­минается здесь как одна из провинций, выходцами из которой эта синагога попол­няла ряды своих членов. Поскольку про­тивники Стефана не могли противостоять мудрости и Духу, с помощью которых он го­ворил, то подговорили против него лже­свидетелей. Те извратили сказанное Сте­фаном, представив его проповедь в такой форме, что ее можно было принять за хуль-ные слова на Моисея и на Бога. 13,14 Пока­зания этих лжесвидетелей были подобны тем, что прозвучали на суде над Иисусом (Мк. 14:58). Обвинения строились на от­ношении к Храму и закону.

7:1 Подтверждение того, что Лука при­водит лишь суть проповедей, а не все их со­держание полностью, см.: коммент. к 2:14. Ответ Стефана на вопрос Так ли это? не является односложным «да» или «нет». Проблема отношения христианства к зако­ну и Храму была сложной, и Стефан мудро отвечает на поставленный вопрос, обозре­вая всю ветхозаветную историю. Его ответ по существу состоит в том, что иудаизм (как отношения между Богом и Его наро­дом) предшествовад Храму, закону и даже земле израильской; все эти словесные конструкции характеризовали иудаизм скорее как религиозную систему, а не рас­крывали его суть. Павел в Послании к Га-латам (которые сталкивались с иудейству-юшими учителями, помещавшими в центр своей проповеди закон Моисеев) прибег­нет к той же стратегии и начнет с Авраама (Гал. 3:15—19). Не дало ли всходов зерно, упавшее в душу Савла, когда он, гонитель, слышал речь Стефана?

2—19 Первая основная часть речи Сте­фана посвящена истории Израиля до Мои­сея, главным образом истории Авраама и Иосифа. В отношении Авраама важно отметить, что иудейская религия построена на основании Божьего призвания и обето­вании. Последние начали исполняться уже при жизни Иосифа, хотя его братья этого не сознавали, завидовали ему и предали его иноплеменникам (так же поступили с Иисусом и современники Стефана).

20-43 Лжесвидетели обвиняли Стефа­на в утверждении, что обычаи, которые пе­редал иудеям Моисей, переменятся (6:14). Здесь и далее Стефан напоминает своим слушателям и о том, что особенности иуда­изма, которые они так ревностно пытались отстоять, сами были в определенном смысле следствием перемены обычаев. При этом, излагая историю Моисея, Сте­фан обращает внимание аудитории на то, что Моисей также испытал отвержение на­родом и его непослушание, хотя был из­бран Богом.

44-50 В третьей части речи Стефан раз­бивает другое обвинение и говорит о Хра­ме. Обвиненный в высказываниях против Храма и законов Моисея (будто Храм и Моисей составляли суть иудаизма), Сте­фан напоминает аудитории, что именно Храм сменил скинию. Храм сам по себе был переменой обычаев, которые дал иудеям Моисей (6:14), построивший ски­нию согласно Божьим указаниям. Стефан был противником иудаизма не больше, не­жели само иудейское Писание, как явству­ет из Книги Пророка Исайи, которую он здесь цитирует (Ис. 66).

51—53 Итак, врагами пророков, Свято­го Духа, возвещавшего через них, и Мес­сии, явление Которого пророки предрека­ли, следовало бы назвать скорее именно слушателей Стефана. Он завершает свою речь следующим грозным обвинением: за нарушение духа иудаизма надо предста­вить на суд не его, а его слушателей.

54 Стефан, по всей видимости, намере­вался говорить дальше, но его речь обры­вается яростной реакцией слушателей, ко­торые скрежетали на него зубами, чуть не рыча от ярости и ненависти. 55,56 Стефан сподобился видения (ср.: крещение и пре­ображение Иисуса, когда отверзались не­беса и прозвучал глас Божий), которое должно было не только придать ему муже­ства, чтобы пережить предстоящее, но и подтвердить ту решающую перемену, кото­рая произошла. Во время преображения

Иисуса глас Божий подтвердил Его реше­ние идти в Иерусалим, чтобы принять там смерть, но не потому, что Бог отдал этому предпочтение, а потому, что так должно было случиться. Так же и здесь было при­знано отделение вновь образованного Бо­жьего сообщества от Его традиционного народа. Вероятно, слишком смелым пока­жется утверждение, что с того момента христианство совершенно отделилось от иудаизма; защитная тактика Павла в сце­нах суда над ним, представленных в по­следних главах книги, вращается вокруг идеи о том, что предъявленные ему в язы­ческих судах обвинения сводятся в конеч­ном счете к внутренним иудейским делам. Со времени побиения Стефана камнями христианство стало самостоятельным и обособленным направлением в рамках иудаизма (или другим учением о том, ка­ким иудаизм должен быть теперь), а вовсе не религиозным движением, состоящим из множества партий.

7:57 — 8:1а Они затыкали уши свои и громко кричали, чтобы не слышать того, что по их мнению было хулением Бога. Толпе было не по силам терпеливо ждать итогов судебного разбирательства, и вот Стефана без всякого официального вер­дикта, или обвинительного приговора, вы­ведши за город, стали побивать... камнями.

Свидетели же положили свои одежды у ног юноши, именем Савла, — отсюда чита­тель узнает не только о том, что Савл при­сутствовал при казни, но и о том, что он не был в числе свидетелей, выступивших про­тив Стефана. Текст 8:1 указывает на то, что Савл одобрял убиение Стефана, и означает, по всей вероятности, что он не принимал непосредственного участия в казни. При этом Савла можно причислить к тем, за кого молится Стефан (...не вмени им греха сего), вторя словам Иисуса в Лк. 23:34,46.

16 Великое гонение (здесь впервые в Книге Деяний используется это слово) и вызванное им рассеяние по разным местам Иудеи и Самарии составляют фон следую­щих глав. 3 Активное участие Савла в этом великом гонении находит подтверждение в посланиях Павла (1 Кор. 15:9; Гал. 1:13, 23; Флп. 3:6; 1 Тим. 1:13). Поскольку в поисках христиан Савл вторгался в дома, то можно предположить: в Храме они уже больше от­крыто не встречались (5:42).

8:4—25 Филипп в Самарии

4 Прежде всего гонение, а не осознанное решение стало причиной первого реально­го миссионерского импульса в ранней Церкви: между тем рассеявшиеся ходили и благовествовали слово. 5 Филипп пропове­довал в Самарии, поскольку именно там он оказался, спасаясь от гонений. Согласно указанию Евангелия от Иоанна, иудеи с самарянами не сообщались (Ин. 4:9). Жи­тели Иудеи и Галилеи считали населявших эту область к северу от Иудеи еретиками полуевреями; самаряне, державшие за Свя­щенное Писание лишь Пятикнижие Мои­сея и отвергавшие остальные иудейские писания, верили, что Богу следует покло­няться на горе Гаризим, а не в Иерусалиме.

6—13 Автор знакомит читателя с Фи­липпом, указывая на те чудеса, какие он творил, в том числе, на изгнание нечистых духов и исцеления. Вот почему народ едино­душно внимал тому, что говорил Филипп. И здесь же рассказывается о Симоне, зани­мавшемся волшебством, которому внимал весь народ самарийский, от малого до большого, поскольку он изумлял их волх-вованием.

Не говорится, насколько труды Филип­па и его проповеди отличались от Симоно­вых, однако, по всей видимости, отличие было значительным, поскольку весь народ поверил Филиппу и крестился, и даже сам Симон уверовал и крестился. Именно этот «чудотворец» и изумлялся, видя совершаю­щиеся Филиппом великие силы и знамения. (См.: 5:12—16 выше.)

14 Вероятно, миссионерство среди са-марян прежде не планировалось, но сооб­щение из Самарии заставляет находивших­ся в Иерусалиме Апостолов послать туда Петра и Иоанна, чтобы разузнать обо всем. Подобно и Варнаву посылали справиться относительно обращенных из язычников в Антиохии (11:22). Как раз перед этим апос­толы и братья, бывшие в Иудее, вели с Петром беседу о Корнилии, обращенном язычнике (11:1-18). 15-17 Именно послед­ний эпизод, вероятно, способен объяснить, почему дар Святого Духа последовал через столь большой промежуток времени после крещения самарян. В свете 2:38, 10:48 и 19:5 маловероятным представляется, что крещение во имя Иисуса Христа умаля­лось по сравнению с крещением во имя Отца, Сына и Духа Святого. Также малове­роятно и то, что возложение рук апостола­ми было обязательным условием для полу­чения Святого Духа (см., напр.: 10:44-48; 16:30-34; и 13:3, где члены церкви возлага­ли на будущих апостолов-мессионеров руки в знак единства, которое приносит Святой Дух).

Согласно 11:15-17, Петр понимает, что дар Святого Духа Корнилию и его дому — это знамение от Бога, говорящее о том, что язычников следует принимать в качестве полноправных членов христианского со­общества (см.: коммент. к 11:1-18). Воз­можно, излияние Святого Духа на первых обращенных из самарян также было свиде­тельством их равенства с верующими в Иерусалиме (свидетельством как для сама­рян, так и для апостолов). Конечно, весьма приятно то, что Иоанн, пожелавший од­нажды призвать огонь с неба и истребить одно из селений самарянских (Лк. 9:54), был ныне среди призывающих свыше Духа Святого!

18,19 Симон посчитал христианство по существу разновидностью магии, которой он занимался сам, пусть и более могуще­ственной. 20—23 Ответ Петра говорит о его проницательности в отношении установ­ки волхва. Резкое осуждение Симона апо­столом смягчается призывом покаяться: может быть, Господь простит его. 24 Не­смотря на очевидно искреннюю просьбу к апостолам помолиться за него, чтобы это осуждение не исполнилось, Симон, со­гласно позднейшему христианскому пре­данию, остался известен как еретик и враг христианства.

8:26—40 Филипп и эфиопский евнух

Интересно сравнить две истории в Книге Деяний, имеющие отношение к Филиппу. Первая история происходит на севере, в Самарии, вторая — на юге. Первая пове­ствует о массовом обращении, происшед­шем вследствие гонений, вторая -- о един­ственном обращении через прямой призыв от Бога. Первая происходит с людьми, признававшими лишь иудейское Пяти­книжие, вторая — с человеком, читающим из Пророков. Обе истории взаимосвязаны не только присутствием Филиппа, но и тем, что в них рассказывается о людях, сто­ронних иудаизму.

27,28 Древнее Эфиопское царство на­ходилось, по всей вероятности, на терри­тории современного Судана, но географи­ческий аспект для Луки не столь важен по сравнению с впечатлением «инороднос­ти». Трудно представить себе более экзоти­ческую личность! Человек, о котором гово­рится, не только был родом из самых отда­ленных регионов Древнего мира, но к тому же являлся там вельможей, хранителем всех сокровищ и евнухом. Кандакия — это не лич­ное имя, а титул, который носила мать пра­вящего монарха. Ефиоплянин, о котором идет речь, читал пророка Исайю, возвраща­ясь на родину из Иерусалима, где он по­клонялся Богу.

30,31 В новозаветные времена было принято читать вслух даже в одиночестве. Вмешательство Филиппа в занятие эфиоп­ского вельможи воспринимается послед­ним с замечательным смирением и дет­ской простотой. По тем временам стран­ствие, как правило, было опасным делом, к тому же и Филипп по своему обществен­ному положению не был ровней такому вельможе; тем не менее тот просит его взойти и сесть с ним, чтобы пояснить чита­емое.

32—35 Евнуха озадачивает содержание Ис. 53:7,8 (о ком говорит пророк?), Фи­липп же без особых затруднений отталки­вается от сего Писания, чтобы благовество-вать ему об Иисусе.

36 Поскольку разговор о водном кре­щении начинает сам евнух, можно предпо­ложить, что Филипп сопроводил рассказ об Иисусе призывом, подобным призыву Петра из 2:37—39. Сама постановка вопро­са, заданного евнухом (Что препятствует мне креститься?), свидетельствует, что он ожидал возражений со стороны Филиппа. Возможно, ранее ему, иудейскому прозе­литу, было отказано в обряде омовения (обычной ступени на пути к полному обра­щению в иудаизм) из-за его «калечности» (см. ниже: Примечание. Первый обращен­ный из язычников?).

Однако похожее выражение встречает­ся и в других отчетах о крещении (Деян. 10:47; Мф. 3:14), и это заставляет сомневаться, действительно ли здесь ставится вопрос и дается ответ относительно ритуа­ла водного крещения? А в свете Мк. 9:39 и 10:14 можно сказать, что это выражение появляется в отчетах, относящихся к при­ему в сообщество в случае, если по той или иной причине ставится под сомнение ра­венство в членстве.

38 В древнейших и наиболее достовер­ных манускриптах Книги Деяний ст. 37 от­сутствует, и NIV, наряду с иными совре­менными переводами, дает лишь его под­строчник. Филипп отвечает на вопрос евнуха, но не словом, а делом: оба спуска­ются к воде и евнух крестится без промед­ления.

39,40 Замечание о том, что Филиппа восхитил Ангел Господень и он позднее ока­зался в Азоте, расположенном севернее Газы (и вдали от дороги, ведущей из Иеру­салима в Газу), заставляет думать о води­тельстве не только духовном. Однако здесь подчеркивается не способ транспортации, а внезапность и совершенство отправле­ния. Из предыдущего эпизода в Самарии (8:14), из отрывка с Корнилием в гл. 10, 11 и сообщения об учреждении антиохийской церкви в 11:20—22 можно убедиться: иеру­салимской Церкви надлежало провести расследование также и этого обращения, если бы слух о нем дошел до нее в свое вре­мя. Однако евнух больше не был в ведении ни Филиппа, ни Церкви в Иерусалиме. С Филиппом же мы встретимся позднее (21:8,9), в Кесарии.

Между тем евнух продолжает свой путь, радуясь. Интересно было бы знать, не возобновил ли он прерванного чтения из Книги Пророка Исайи? Продолжив чте­ние, он дошел бы вскоре до следующего места: «Да не говорит сын иноплеменника, присоединившийся к Господу: „Господь совсем отделил меня от Своего народа", и да не говорит евнух: „вот я сухое дерево". Ибо Господь так говорит об евнухах: ...тем дам Я... вечное имя, которое не истребит­ся» (Ис. 56:3-5).

Примечание. Первый обращенный из язычников? Хотя термин, переведенный словом евнух, означает просто «должност­ное лицо», Лука употребляет его скорее в буквальном смысле, иначе последующее пояснение — вельможа Кандакии, царицы Ефиопской, хранитель всех сокровищ ее — было бы излишним. В свете установлений Священного Писания (см.: Втор. 23:1) ма­ловероятно, что этот человек полностью обратился в иудаизм. Но поскольку целью его поездки было поклонение Богу и он приобрел, очевидно, копию последней ча­сти Писания, то, по всей вероятности, его контакт с иудейством был тесным и дли­тельным. Если он был язычником из «боя­щихся Бога» (об употреблении этого тер­мина см.: 10:2), тогда именно этот евнух, а не сотник Корнилий, был первым из извес­тных нам неевреев, обращенных в христи­анство. Таким образом, именно Филипп, а не Петр или Павел, становится отцом язы­ческой миссии под очевидным руковод­ством свыше.

9:1—31 Савл Тарсянин на пути в Дамаск

Хотя до этого места в книге мы редко встречались с Павлом (или Савлом), имен­но он — важнейшая фигура Книги Деяний. С середины гл. 12 и до конца всей книги (гл. 28) рассказчик сосредоточен почти ис­ключительно на личности Павла и его пу­тешествиях. История о том, каким образом этот человек примкнул к христианам, представлена с теми или иными подробно­стями не менее трех раз (гл. 9, 22 и 26). В данной главе мы узнаем ее от рассказчика. В следующих главах эту историю излагает сам Павел, хотя Лука мог бы просто ска­зать: «И тогда Павел поведал им о своем потрясающем переживании на Дамасской дороге, уже известном читателю». Рассказ­чик же вновь и вновь возвращался к этому событию, придавая ему, по всей видимос­ти, большое значение. Однако, повторяя эту историю, он всякий раз прибавляет де­тали, дополняющие картину.

Иногда доказывают, что «обращение» Савла подразумевает полное отречение от одной системы верований в пользу дру­гой. Но Савл не был призван оставить иудаизм, но -- принять Иисуса как испол­нение всего, во что он верил. В связи с этим следует отметить, что его обращение во многом напоминает «призвание» про­рока на особое служение. Если не исполь­зовать термин «обращение» в узком смыс­ле, то никаких противопоказаний для употребления его с целью обозначения столь фундаментальной и радикальной перемены, которую испытывает человек в умственной, эмоциональной и поведен­ческой сферах, нет. Мы же проявим бла­горазумие, помня о позитивном значении «призвания» в эти важнейшие мгновения жизни Павла.

1 О Савле (иудейское имя Павла, 13:9) и его отношении к христианам говорилось ранее в 7:58 — 8:3. 2 Письма в Дамаск к си­нагогам представляли собой, видимо, ре­комендательные письма и то, что в наше время назвали бы «экстрадицией» (см.: па­раллельные места 22:5; 26:12). Письмо, на­писанное с аналогичными целями, сохра­нилось в одном из апокрифов: «Итак, если какие зловредные люди убежали к вам из страны их, выдайте их первосвященнику Симону, чтобы он наказал их по закону их» (1 Мак. 15:21). На самом деле многие иудейские общины не были негативно на­строены по отношению к христианству, а эти письма от первосвященника представ­ляли в общих чертах иудаистские антихри­стианские тезисы и давали Павлу право, связав «преступников», препроводить их в Иерусалим. (См.: 28:21,22, где знатнейшим иудеям в Риме христианство было извест­но как учение, о котором спорят, но у них не было «писем из Иудеи», объяснявших, с чем это связано.) Только после эпизода со Стефаном иудейское руководство высту­пило против христиан на том основании, что они последователи Христа, при­мкнувшие к сему учению (более точный пе­ревод с греческого — «этому пути»). Путь -таким было одно из первых наименований христианского сообщества.

3—9 Павел увидел сияющий свет с неба и услышал голос. Новозаветные писатели не возражали против записи снов или ви­дений, которые случались в индивидуаль­ном порядке, однако Лука хотел, чтобы его читатели видели в обращении Павла со­бытие, достойное особого внимания. До некоторой степени оно предназначалось только для Павла, однако его спутники оцепенели, слыша голос, при этом, правда, никого не видя. Повторение этой истории в 26:12-14 предполагает, что спутники Пав­ла тоже могли видеть вспышку света. Но только Павел был ослеплен, и это состоя­ние было больше, чем временным ослеп­лением от яркого, физически непереноси­мого света, поскольку он был слеп три дня и, как сказано в ст. 18, при его исцелении нечто наподобие «чешуи» отпало от его глаз (см. также: 22:11-13).

10-16 В рассказе об обращении Павла только в этой главе упоминается о вполне понятном нерасположении, которое вна­чале испытывал по отношению к нему Анания, хотя об Анании упоминается так­же и в 22:12-16. Анании и Павлу (с самого начала его миссии) Бог дал ясное ведение о поручении последнему пред народами (см.: 22:21; 26:17), а также о том, сколько он дол­жен пострадать за имя Господне.

17—19 Анания возложил на него [Павла] руки в знак Божьего благоволения к нему и христианского единения, поскольку при­ветствие было таким — брат Савл. Что ка­сается Савла, то возложение рук и Божье благоволение к нему было связано с его исцелением, обретением Святого Духа, крещением и даже прекращением его по­ста. Все это произошло одновременно. Знаменательно и то, что это случилось не­зависимо от апостолов в Иерусалиме (см.: коммент. к 9:26,27).

20—25 Интересно, что, несмотря на порядок слов в ст. 15 (пред народами... ца­рями... сынами Израилевыми), Павел тот­час начинает проповедовать в синагогах. Так будет на протяжении всей его после­дующей миссионерской деятельности: во-первых - • иудеям, во-вторых — язычни­кам (см.: 13:46). Хотя Павел в своей про­поведи со временем более и более укреплял­ся, это скорее приводило в замешательство Иудеев, чем убеждало их. Когда же прошло довольно времени, они согласились убить его. О своем побеге, когда его спустили в корзине, Павел упоминает как о приклю­чении скорее позорном, чем захватываю­щем (2 Кор. 11:30-32).

26—30 Хотя к моменту прибытия в Иерусалим Павел уже следовал за Христом в течение некоторого времени, апостолам, как и Анании до них, было трудно пове­рить в это. Они не верили ему до тех пор, пока Варнава («сын утешения»), с которым мы впервые встретились в 4:36, не взял на себя ответственность и не ввел в общество учеников этого бывшего гонителя церкви. Павел, пребывая с ними в Иерусалиме, смело проповедовал в течение дней пятнад­цати (см.: Гал. 1:18,19). Он остановился у Петра, но не встречался со многими други­ми учениками, а проводил довольно времени, состязаясь с Елленистами (см.: ком-мент, к 6:1 выше), с которыми, возможно, трудился и Варнава Кипрянин, вероятно, в той самой синагоге Либертинцев, упоми­навшейся в связи с эпизодом со Стефаном (6:9). Как и в Дамаске, противники Павла покушались убить его, и тогда братья отпра­вили его на родину, куда вскоре последовал за ним и Варнава (см.: 11:25).

31 На этой передышке в гонениях Лука также делает паузу в своем повествовании, чтобы подвести основные итоги. То, что община верующих возросла из небольшой вначале группы, собиравшейся в горнице, до церквей по всей Иудее, Галилее и Сама­рии, представляет собой следствие всего описанного доселе автором.

9:32—43 Петр в Лидде и Иоппии

Эти два небольших рассказа снова выводят на первый план апостола Петра и предва­ряют важное повествование о Корнилии в гл. 10.

32-35 Лидда располагалась на северо-западе от Иерусалима. Слова о том, что Петр, обходя всех, пришел к святым, жив­шим в Лидде, указывают на существование там христианской общины. Эти люди об­ратились, вероятно, во время рассеяния, которое последовало за расправой над Сте­фаном. Мы не знаем, однако, кто пропове­довал Евангелие в Лидде и Иоппии, где также существовали христиане (9:38). Ис­целение Энея Петр отнес на счет Иисуса Христа, почитая себя не более чем провод­ником Его силы (ср.: 3:12,16). Под всеми, живущими в Лидде, подразумеваются не каждый и всякий, но здесь подчеркивается тот факт, что исцеление происходило не втайне, а на людях, поэтому большое число людей, чуждых христианской общине, ви­дели исцеленного Энея и уверовали.

36—43 До прибытия Петра в Иоппию местные христиане знали о его пребыва­нии в Лидде, расположенной на расстоя­нии в дюжину миль вглубь страны. Расска­зывая о многих случаях исцелений или об­ращений, автор испытывает потребность обратить внимание читателя на роль лич­ности в сообществе, неважно, говорится ли о том, кто принимает милостыню (3:2,10), или о том, кто ее подает (10:2). Тавифа была исполнена добрых дел и твори­ла много милостынь; она шила рубашки и платья для вдовиц, которых обычно при­водят как пример нуждающихся, бедных людей (см.: 6:1).

Тело этой умершей женщины омыли со­ответственно ритуалам очищения мерт­вых. Не совсем ясно, почему перед молит­вой Петр выслал всех из горницы вон, хотя нечто похожее делал и Сам Иисус при вос­крешении дочери Иаира (Мк. 5:40). Брюс указывает, что сказанное Иисусом по-ара­мейски талифа-куми (что значит «девица, тебе говорю, встань») Петр повторяет (если говорит на том же языке) дословно, изме­нив лишь один согласный звук, — Тавифа-куми (Bruce F. F, Book of Acts [Eerdmans, 1988J, p. 199).

To, что Петр остановился у кожевника, имеет, вероятно, определенное значение, так как этот человек, занимаясь ремеслом, связанным с обработкой шкур умерших животных, считался ритуально нечистым в течение долгого времени.

10:1 — 11:18 Петр, Корнилий и вопрос о язычниках

Эту историю, несомненно, рассматривают не как частный случай. Подобно рассказу об обращении Павла, этот рассказ также приведен в деталях и повторяется в разных вариантах (в гл. 10 и 11), к тому же на него есть ссылка в гл. 15. Данный эпизод пред­ставляет собой еще одну поворотную точку в росте и развитии Церкви. Хотя вполне вероятно, что первым нееврейским обра­щенным в христианство был «Ефиоплянин» (8:25—40), именно обращение Корнилия породило спор относительно обращенных из язычников между иудейскими христиа­нами, которые, наверное, ничего не слы­шали ни о Филиппе, ни о евнухе. Исходя из этого рассказа, можно предположить, что христианское сообщество в целом и Петр в частности не были готовы к прямому (ми­нуя требования иудаизма) принятию обра­щенных из язычников, и потому их следо­вало убедить в этом. Лука хочет показать, что подоплекой решения, к которому при­шла Церковь (гл. 15), послужило принятие христианской общиной ситуации, описан­ной в гл. 11.

Весь рассказ естественным образом де­лится на сцены: 10:1-8, Корнилий в Кеса­рии; 9—23а, Петр в Иоппии; 236—48, встре­ча Петра и Корнилия в Кесарии; 11:1-18, рассмотрение вопроса о язычниках цер­ковным руководством (как следствие пере­численных событий).

1-8 Первая сцена этого сложного пове­ствования начинается с представления Корнилия, сотника. Как сотник, Корнилий обладал определенными властными пол­номочиями. Он служил в полку, называе­мом Италийским, о котором нам мало что известно. Полк, или «когорта», численнос­тью в 600 воинов, подразделялся на шесть сотен, «центурий», каждой из которых ко­мандовал сотник (центурион).

Благочестивый и боящийся Бога со всем домом своим, Корнилий был римским вои­ном. Термин «боящийся Бога» часто упот­реблялся в отношении людей, верующих в единого Бога и в известной мере придер­живающихся иудаизма, но не полностью обращенных в него (см.: 13:16,26; 17:4,17; слово «благочестивый», по всей видимос­ти, имеет отношение в тому же феномену; 16:14; 18:7). Словосочетание «боящийся Бога» могли применять также и в отноше­нии просто религиозных людей (как в 2:5), но в этом предложении оно имеет иной смысл. Короче говоря, Корнилий и его се­мейство не были ни иудеями, ни прозели­тами, хотя уже и не были язычниками, по­клоняющимися иным богам.

Здесь, как и в рассказе о Тавифе, упо­минаются добрые дела Корнилия. Эти «добрые дела» свидетельствовали о его вере: он творил много милостыни... и всегда молился. Именно его искренняя и деятель­ная вера, его молитвы и милостыни, а не просто слова, были отмечены Божьим по­сланником. Интересно, что ангел не пере­дает Корнилию Благой вести об Иисусе тотчас, но повелевает ему послать людей в Иоппию и призвать Симона, называемого Петром. Бог предназначил нечто как для Корнилия и его семейства, так и для Петра и Церкви.

9-23а Между тем в Иоппии Петр взо­шел на верх дома помолиться. Плоская крыша дома представляла собой удобное место для уединенной молитвы. Лука го­ворит об исступлении (экстазе), в которое пришел Петр, с тем чтобы дать нам понять: в отличие от света и звука свыше, которые ранее воспринял Павел, «видение» на крыше вместе с Петром никто другой уви­деть не мог.

Петр недоумевает, что бы значило виде­ние? Хотя, согласно Мк. 7:19, Иисус уже объявил всю пищу «чистой», перевод NIV, как и некоторые другие переводы, заклю­чает слова Иисуса в скобки. Они указыва­ют на то, что эти слова не выступали на первый план в контексте оригинала, по­скольку, только оглядываясь в прошлое, ученикам удалось понять смысл сказанно­го им в то время Господом; вот почему по прошествии лет Петр протестует.

Как раз вто время, когда Петр размыш­лял о видении, прибыли посланцы от Кор-нилия. Здесь Дух подает ему четкие указа­ния идти с ними, нимало не сомневаясь. Поскольку прослеживается прямая связь между этим видением и Корнилием, мы понимаем, что Бог намеревался преподать Петру не только наставление о пище (ка­ким бы важным оно ни было). Языческо-иудейские отношения глубоко затрагива­ются переменой в отношении христиан из иудеев к пише язычников. «От признания пищи язычников чистой до признания чи­стыми и самих язычников оставался толь­ко шаг» (Marshall I. Н., Acts [IVP, 1980|, р. 186; см.: 10:28). Господь не скрывал это­го уже в видении Петра, но намеревался вскоре дать знамение, гораздо более впе­чатляющее и удивительное, о чем см. ниже: в 10:44.

236—43 Корн ил и и поклонился, падши к ногам Петра, однако за этим не было по­пытки преклониться перед ним как боже­ством (в отличие язычников, среди кото­рых оказались Павел и Варнава [14:11-15J, сотник просто выразил свое почтение). В ответ на это Петр решительно потребовал обращаться с ним, как с равным (см.: 3:12). Петр (и Симон кожевник) ранее в Иоппии оказал людям Корнилия гостеприимство, что вовсе не было необычным и не вос­прещалось иудейским законом. Однако иудею воспользоваться радушием язычни­ка представлялось совершенно другим де­лом. Но Петр уже сделал необходимый шаг и объявил собранию в доме Корнилия: ...мне Бог открыл, чтоб я не почитал ни од­ного человека скверным или нечистым (28). Эту же мысль Петр воспроизвел в другой форме, после того как Корнилий повторил историю о явлении ангела, послужившую основанием для вызова апостола (истинно познаю, что Бог нелицеприятен), и ниже опять в проповеди об Иисусе Христе (Сей есть Господь всех). Насколько это ново для Петра и других христиан из иудеев, можно судить по той обстоятельности, с какой Лука передал смысл и серьезность слов Господа в гл. 11. Иисус повелел Своим уче­никам «научить все народы» (Мф. 28:19), но им думалось, что для этого прежде всего народы следует обратить в иудейство.

Конечно, Петр, говоря, что Он (Бог) по­слал сынам Израилевым слово, благовествуя мир чрез Иисуса Христа, не предполагает, что его слушатели хорошо осведомлены об этих событиях (ср.: 2:22). Слова вы знаете (10:37) означают только «вы слышали», они призваны оттенить факт пребывания Петра в доме Корнилия: и мы свидетели всего, что сделал Он (39). И в самом деле, в этой проповеди Петра подробностей из жизни и служения Иисуса приводится больше, чем в любой другой проповеди в Книге Деяний.

В пассивной конструкции Его убили подчеркивается не вина иудеев, а то, что Бог изменил осуждение Иисуса людьми: Его убили... Сего Бог воскресил (ср.: 2:23,24). Распятие вновь описывается словами пове­сивши на древе (см.: коммент. к 5:30). Учени­ки Иисуса с Ним ели и пили... по воскресении Его из мертвых — факт, который рассматри­вался в качестве свидетельства того, что Он воскрес в действительности (а не был толь­ко духом). Однако, как ив 1:4, эти слова указывают также на близость общения. Те­перь Петр относится к близкому общению с язычниками, прежде запретному, благо­склонно. Несомненно, слова Он повелел нам проповедовать людям (42) и всякий верующий в Него получит прощение грехов (43) следует читать, имея в виду проблему язычников. (О стилистических особенностях речи Луки см. коммент. к 2:14.)

44—48 Петр еше не успел окончить речь, как язычники уверовали, что под­тверждается сошествием на них Святого Духа. Свидетельством тому было то, что все слышали их говорящих языками и велича­ющих Бога. Присутствующие верующие из обрезанных, как впоследствии и другие, в Иерусалиме (11:15—18), увидели в этом знамение, указывающее, что этих людей следовало приобщить к Телу Христову — Церкви. Столь выразительное знамение было необходимо, поскольку верующие изумились, как это дар Святого Духа мог из­литься и на язычников. Здесь, как и в рас­сказе о евнухе (8:36), звучит вопрос: Кто может запретить креститься водою тем, которые, как и мы, получили Святого Духа? Вопрос этот свидетельствует о вероятности возражений: как можно крестить тех, кото­рые не являются полными иудеями (ср.: 11:18)?

11:1—18 Эта история завершается позд­нее в другом месте, в Иерусалиме. Услы­шав, что и язычники приняли слово Божие... обрезанные упрекали Петра за посещение и тесное общение с неевреями. Из оправда­ний Петра и реакции обрезанных стано­вится ясно, что у них не было полной опре­деленности в вопросе о том, могут л и языч­ники стать христианами, не став прежде иудеями. Петр пересказал им по порядку обо всем случившемся. То, что Лука пере­дает этот пересказ в 10:9-48, указывает, ка­кое значение он придает этому вопросу.

Петр рассматривал дар Святого Духа Корнилию и его близким как такой же дар, какой Бог дал апостолам в праздник Пятидесятницы (17). Рассуждение состоя­ло в том, что если Бог крестил этих людей Святым Духом, выказав тем самым приня­тие их в общество искупленных, то как можно отказать им в водном крещении и земном общении (8:36; 10:45)? Поступать так — значит воспрепятствовать Богу. Эти слова убедили обрезанных и они успокои­лись. И снова звучит фраза и язычникам... И по-прежнему это изумляет обрезанных. Кто бы мог подумать, что Бог даст и языч­никам покаяние в жизнь?

11:19-30 Варнава, Савл и первая церковь из язычников

19—21 Здесь автор вновь возвращается к событиям, отраженным в гл. 8 и последо­вавшим гонению, бывшему после Стефана, в результате которого, по крайней мере кос­венно, Евангелие было проповедано сама-рянам (гл. 8). Вначале рассеявшиеся обра­щались к соплеменникам, никому не пропо­ведуя слова, кроме Иудеев. Однако некото­рые из них, благовествуя Господа, говорили Еллинам, и делали это с успехом. Под Елли-нами в данном контексте, возможно, под­разумеваются язычники, которые не были даже «боящимися Бога».

22—24 Во всяком случае, как и в отно­шении самарян (8:14), церковь Иерусали­мская, услышав о таком повороте дел, от­правляет в Антиохию своего представите­ля. На сей раз это Варнава, а не один из Двенадцати. Прибыв туда, Варнава нахо­дит свидетельства благодати Божиеи. Судя по свободе принятия обращенных, кото­рые оказались язычниками, этот эпизод, должно быть, имел место после совещания Церкви по делу Корнилия.

25,26 Таре и Антиохию разделял путь в несколько дней ходьбы. Почему Варнава пошел в Таре искать Савла и... его привел в Антиохию, точно не известно. Также мы не знаем, чем занимался в Тарсе Павел (текст Гал. 1:21 в этом отношении мало что прояс­няет). Скорее всего, Варнава отправился за Павлом потому именно, что антиохийская церковь состояла из язычников. Открыва­лось новое, широкое поле деятельности, для которой и предназначался Павел (26:12—19), о чем Варнава, по всей видимо­сти, имел представление (9:27). Сотрудни­честву Варнавы и Павла в Антиохии, долж­но быть, сопутствовал успех и они учили не­малое число людей. Лука добавляет интерес­ную подробность: именно в Антиохии верующие впервые стали называться «хри­стианами», вначале, может быть, в на­смешку со стороны неверующих язычни­ков. Эти иудеи не верили, что Иисус есть Христос, а что касается самих верующих, то нет никаких указаний, что они приме­няли это наименование к себе, ибо пред­почитали называться «учениками», «свя­тыми» или «братьями» (в 26:28 и 1 Пет. 4:16 это слово приводится как употреблявшееся вне Церкви). В неиудейской среде слово «Христос» понималось скорее не как «По­мазанный» (Мессия), а как «масляный»!

27-30 Роль, которую в Писании игра­ют пророки, нередко связывают с прорица­нием, но их главным назначением было готовить людей к действиям. Часто в Вет­хом Завете пророки трудились для дости­жения общественной справедливости, и здесь важным моментом возвещения Агава представляется не то, что он достоверно предсказал будущее, а то, что ободрил и побудил верующих к оказанию взаимной помощи. (Агав вновь появится в 21:10,11; о других христианских пророках рассказы­вается в 15:32. См. также: 1 Кор.) Правле­ние Клавдия датируется 41-54 гг., и рим­ский историк Светоний подтверждает, что в этот период то там, то здесь отмечались засухи. Пособие, посланное через Варнаву и Савла, по всей видимости, было передано ими во время посещения Иерусалима, о котором говорится в Гал. 2. Там об этом по­собии прямо не сказано, но Павел подра­зумевает именно его, отвечая на просьбу Петра и Иоанна помнить о нищих и указы­вая, что это он и старается делать постоян­но. См. далее: хронологическое примеча­ние к гл. 15.

12:1—25 Ирод Агриппа и Церковь: завершение фазы

1—3 Царь Ирод — это Ирод Агриппа I, внук Ирода Великого. И снова мы видим реали­стический подход Луки в описании исто­рии ранней христианской Церкви. Он рас­сказывает не только о чудесном освобож­дении из темницы, но и о мученичестве (например, Иакова, который был убит ме­чем). Это было приятно Иудеям в Иеруса­лиме, которые после речи Стефана больше не придерживались нейтралитета.

4—11 Четыре четверицы воинов были назначены для охраны - - по одной четве-рице на каждую стражу ночи, так что наряд в четыре человека сторожил Петра в любое время. Петр спал между двумя воинами и у дверей стерегли еще двое. Столь тщатель­ные меры предосторожности были приня­ты потому, вероятно, что в этом отноше­нии у властей ранее случались определен­ные неприятности с Петром (5:22—24).

Ангел Господень предстал и свет осиял темницу, но этого оказалось недостаточно. чтобы разбудить спящего апостола, так что только толкнув Петра в бок, ангел заставил его проснуться. Петра толкнули, избавили от оков и заставили надеть одежду, однако он не знал, что все это было действительно, а думая, что видит видение. Лишь когда ангел оставил его, Петр, обнаружив себя свобод­ным на улицах Иерусалима, наконец осоз­нал, что это был не сон.

12-17 И даже когда Петр сам поверил в случившееся, ему пришлось постараться, чтобы убедить в этом других! Он направил­ся к дому Марии, личность которой можно установить по ссылке на ее сына, упомяну­того здесь, вероятно, в связи с той важной ролью, которую ему предстоит сыграть по ходу повествования и в истории ранней Церкви (см. также: 12:25; 13:5,13; 15:36— 40; речь идет о племяннике Варнавы, Кол. 4:10). Это тот самый Иоанн Марк, которо­го принято считать автором второго Еван­гелия. Служанка Рода, узнавши голос Пет­ра, от радости не отворила ворот, но вбе­жавши объявила, что Петр стоит у ворот. Парадокс этой ситуации восхитителен. Здесь многие собрались и молились, и, весь­ма вероятно, они молились и о затрудни­тельном положении, в котором оказался Петр (5). Тем не менее Петра держали на улице, пока собравшиеся говорили Роде, что она не в своем уме или разговаривала с духом Петра, или его ангелом-хранителем. (Верили, что ангел человека или его ангел-хранитель мог бродить сам по себе, и его можно было принять за самого человека; относительно призраков и служебных ду­хов см.: Мф. 14:26; об ангелах см.: Мф. 18:10иЕвр. 1:14-16.)

Когда же в конце концов Петра впусти­ли, он просил собравшихся уведомить о сем Иакова и братьев. Иаков, брат Иисуса, был главой Иерусалимской церкви (15:13; см. также: 21:18). Под словами пошел в другое место имеется в виду, наверное, что Петр просто скрылся. На этот раз апостол не стал вновь открыто проповедовать, как после первого чудесного избавления (5:21). В дан­ном случае повеления на это не было, да и ситуация в Иерусалиме в корне отличалась от прежней.

18,19а Ирод судил стражей и велел каз­нить их, однако нельзя считать это про­явлением чрезмерной жестокости с его стороны. Стражам, виновным в побеге заключенных, обычно выносили приговор, который причитался их прежним подопеч­ным (см.: 16:27; 27:42), а Ироду в данной ситуации вряд ли пришлось по вкусу, что побег Петра лишил его возможности повы­сить свою популярность (12:3,4).

196—23 По-видимому, рассказ о смерти Ирода лишь косвенно связан с главным ав­торским интересом -- распространением и ростом Церкви. Разителен контраст между действиями и характером Ирода, с одной стороны, и апостолов, с другой. Ирод опи­сывается здесь в момент триумфа: те, на кого он был раздражен, просили мира, и он, одевшись в царскую одежду, сел на возвышен­ном месте и говорил к ним, от чего народ пришел в восторг. Льстивое восклицание собравшихся (это голос Бога, а не человека) противопоставляется речам апостолов, ко­торые, возвещая Слово Божье, всегда заяв­ляли, что они — только люди (3:12; 10:26; 14:15).

Обстоятельства смерти Ирода в пове­ствовании Луки несколько отличаются в деталях от описания, данного Флавием, однако оба отчета об этом событии взаим­но дополняют друг друга. Лука упоминает Ангела Господня, но это не означает, что смерть Ирода наступила тут же и была оче­видно сверхприродной. Скорее, это указы­вает, что гнев Божий стал причиной его смерти, казавшейся на первый взгляд ес­тественной. Согласно Луке, Ирод был изъ­еден червями, что вполне согласуется с абдо­минальными болями в описании Флавия.

24,25 Ирод, в речи которого народ слы­шал «голос Бога», умер, а слово Божиеросло и распространялось. Варнава, Савл и Иоанн Марк (см.: коммент. к 12:12-17) возвраща­ются из Иерусалима в Антиохию.

13:1     20:38 Осознанное служение в языческом мире

13:1 - 14:28 Первое миссионерское путешествие

13:1—3 Миссия. До сих пор (как следует из книги) всякий раз, когда Церковь направ­ляла кого-либо с миссией, это было связа­но не столько с благовествованием, сколь­ко с наведением справок о нем (8:14; 11:22). По всей видимости, проповедь Евангелия происходила спонтанно, обыкновенно в местных синагогах или в специ­фических условиях под водительством Святого Духа (посредством «рассеяния», как в 8:4,5, или через посланника свыше, как в 8:26). 1 Даже теперь нельзя сказать, что Церковь, в которой были пророки и учи­теля, посылала некоторых из них с целью благовествования. Скорее, Церковь, при­званная Святым Духом, осознала и под­твердила ранее прозвучавшее требование Бога в отношении Варнавы и Савла: Отде­лите Мне Варнаву и Савла на дело, к которо­му Я призвал их. Так что это была не их ини­циатива, а Божья. 3 Здесь признание хрис­тианского единства общения и воли в Свя­том Духе выражалось собранием через возложение рук на апостолов.

13:4—12 Варнава и Савл на Кипре. 4 Ост­ров Кипр находится в северо-восточной «оконечности» Средиземного моря, где благовествование к тому времени уже про­водилось (11:19.20). Таким образом, эта часть путешествия могла быть предпринята как плановое мероприятие (см.: 8:14; 11:22; атаюке 15:36 и 18:23). 5 Проповедовали сло­во Божие в синагогах Иудейских, т. е. прежде всего обратились с проповедью о Христе к иудеям, которые еше не стали верующими. Подход Павла всегда был следующим: на­чинать с иудеев, а затем переключаться на язычников (см.: коммент. к 13:46). Варнава был родом с Кипра (4:36), как и его племян­ник, Иоанн Марк (см.: коммент. к 12:12— 17), присоединившийся к ним.

Участники экспедиции пристали к бе­регу в Саламине, приморском городе на востоке острова, обход которого, по всей видимости, происходил без значительных инцидентов до тех пор, пока они не достиг­ли города в его западной части (Паф). Имя Вариисус («сын Иисуса») не имеет никакой связи с Иисусом из Назарета; имя Иисус было весьма распространенным. Харак­теристика волхв лжепророк, Иудеянин (6) явно противоречит данному иудеям зако­ну, запрещавшему заниматься колдовством и магией, однако Вариисус был не законо­послушным иудеем, а лжепророком и са­мозванцем. Как и Скева, видимо, он не имел никаких оснований претендовать на контроль над магическими и духовными сущностями (см.: коммент. к 19:13,14; см. также: встречу Филиппа и Петра с са-марянским колдуном Симоном волхвом.

8 Вариисус использовал по отношению к себе также семитское имя Елима, и Лука сообщает, что это слово указывает на его занятие и означает «волхв». Поскольку Сергий Павел прислушался к Слову Божь­ему, то Елима, используя свое влияние, по­старался отвратить проконсула от веры. 9 (Здесь Савл впервые назван Павлом, именем, закрепившимся за ним навсегда; имя Савл больше на употребляется, кроме пересказа ранее происшедшего на дороге в Дамаск в гл. 22 и 26). Такая перемена ев­рейского имени на греческое, возможно, отражает то обстоятельство, что теперь апостол шел с проповедью о Христе в гре­ко-римский мир, трудясь большей частью среди язычников и на языческой террито­рии. Бог вмешался в спор с проконсулом Сергием Павлом, и Святой Дух вдохновил Павла скорее объявить, нежели «при­звать», Божий суд: рука Господня на тебя: ты будешь слеп... до времени. Конечно, фор­ма, в которой прозвучало это осуждение, поразительно напоминает собственное пе­реживание Павла, когда он так нуждался в вожатом. То, что Иисус сделал с Павлом, Он хотел теперь делать через Павла. 12 Про­консул, поражаясь учению Господню и уви­дев происшедшее осуждение, уверовал.

13:13-52 Павел и Варнава в Антиохии Писидийской. Эта часть главы содержит первую из записанных проповедей или ре­чей Павла (о том, как Лука в Книге Деяний приводит содержание речей, см.: коммент. к 2:14). Однако эта проповедь не была пер­вой из тех, что он прочитал. Причина, по которой здесь приводится конспективное содержание проповеди, а не просто упоми­нается о ней, как в 9:20,21, состоит в том, что автор хочет показать образец, которо­му Павел будет следовать по большей части в своей миссионерской деятельности. По­явившись в общине, христиане прежде всего проповедовали в синагоге, и только после затруднений, возникающих там, приступали к работе среди язычников (см., напр.: 14:1-6; 18:4-17; 19:8,9), пока не сталкивались с сопротивлением (обыкно­венно, но не исключительно, от иудеев), которое вынуждало их сворачивать свой труд.

13      Рассказчик говорит здесь об участ­никах экспедиции уже как о Павле и быв­ших при нем, между тем как до сих пор, и даже в послании Святого Духа к Антиохийской церкви (13:2), первым упоминался Варнава, а Павел назывался его спутни­ком. То обстоятельство, что Иоанн отде­лился от них, о чем здесь записано очень просто,   позднее  приведет  к  некоторым разногласиям (15:36—41). Позже, как яв­ствует из Кол. 4:10,11 и 2 Тим. 4:11 (и то, и другое зафиксировано уже после событий, отраженных в этой главе), разделившиесястороны вновь примирятся.

14 Антиохия Писидийская — один из многих городов, носивших имя Антиохия, и названный так потому, что находился ближе к Писидии, нежели Антиохия в Га­латии. 15 Совершенно естественным для начальника   синагоги   было   пригласить странствующего учителя выступить со сло­вом  наставления.  Однако  это  вызывает едва ли не соболезнование руководителям данной синагоги, не подозревавшим о том,что выйдет из их простого предложения.

Можно подумать, что речь разворачи­вается вокруг темы переселения народа и избрания. Часто полагают, что в своей про­поведи Павел опирался на фрагмент 2 Цар. 7:6-16, хотя данный контекст не нуждает­ся в нем.

16—25 Эта речь адресована не только иудеям, но и язычникам, боящимся Бога, которые также присутствовали на данном синагогальном служении (о «боящихся Бога» см.: коммент. к 10:1—8). Первая и самая продолжительная часть речи посвяще­на событиям, которые привели к прише­ствию Мессии. Прежде всего напоминает­ся об избрании Богом Израиля и истребле­нии народов в земле Ханаанской во благо избранного народа (хотя израильтяне не заслужили этого из-за своего поведения, которое Бог просто терпел |*£ вариант NIV|). Во второй части говорится о замене царя Саула царем Давидом, избранником Божьим. Третья тема -- Иоанн Креститель, представленный со ссылкой на Иисуса. Современный читатель может не заметить потрясающей новизны в том, что Иоанн проповедывал крещение покаяния всему на­роду Израильскому. Хорошее дело — покая­ние, однако иудеи, современники Иоанна, рассматривали крещение как одно из средств обращения в иудаизм; из речи же следовало, что сами иудеи также нужда­лись в «обращении». Таким образом, «из­бранному народу» приходилось выбирать: оставаться избранным или быть замещен­ным. Иудеи почитали Иоанна, и его слава распространилась в широких кругах (см.: Лк. 20:5-7, где фарисеи не боялись проти­востоять Иисусу, но ушли от всякого заяв­ления против Иоанна; и Деян. 19:1-7, где Павел случайно встречается с учениками Иоанна в Эфесе, далеко от Палестины). По этой причине заявление Иоанна о том, что его самого «заместит» некто более вели­кий, нежели он сам, имело огромное зна­чение. Весьма вероятно, что слушатели Павла желали знать об Иоанне больше, чем об Иисусе.

26—31 Рассмотрев некоторые истори­ческие вопросы, Павел обращается к ауди­тории: вам послано слово спасения. Види­мое поражение Иисуса в Иерусалиме было исполнением предопределенного от веч­ности Богом, и полная трансформация та­кого положения дел, подчеркнутая в речах Петра (см., напр.: 2:23,24; 3:15; 4:10,11), появляется также и в этой проповеди. Да, утверждает Павел, человеческое суждение об Иисусе — это одно дело, Божье сужде­ние — нечто абсолютно иное: враги Иисуса расправились с Ним, но Бог воскресил Его из мертвых.

32-37 В этом и заключалось благовес-тие, и оно имело прямое отношение к обе-тованиям, данным Давиду. Как и в речи Петра в 2:25—32, аргумент Павла опирается на обетование из Пс. 15:10 о том, что Бог не даст Святому Своему увидеть тление. Давид же «увидел тление», следовательно, в этом псалме говорится о Ком-то еще, Кого смерть поразить не в силах. Хотя Петр использовал тот же аргумент (по всей видимости, широко употреблявшийся ран­ними благовестниками), разница в стиле­вой окраске обоих аргументов поразитель­на. Павел обнаруживает законоучитедь-скую подготовку, используя ряд цитат, а также разнообразя спою речь на всем ее протяжении. И снова тема замещения: обетования Давида не исполнялись до пришествия Иисуса.

38-41 Все это могло быть Благой вес­тью для слушателей (поэтому Павел гово­рит своей аудитории: Итак, да будет извест­но вам, мужи братия, что ради Его возвеща­ется вам прощение грехов), но вместе с тем это было и суровым предупреждением: Бе­регитесь же, чтобы не пришло на вас ска­занное у пророков. Таким образом, темы вы­бора и замещения ведут к очевидному тре­бованию — слушатели должны совершить выбор в отношении Иисуса, чтобы избе­жать замещения своей избранности. Уви­деть в этом Благую весть было легче языч­никам, которые «боялись Бога» и искали пути к Божьим обетованиям и обществу, чем иудеям, ныне оказавшимся под угро­зой лишения того, что ими всегда почита­лось как их дар и право. Слова предупреж­дения взяты из греческого перевода Авв. 1:5, где слово «презрители» заменяет фразу «между народами» из древне-еврейского оригинала. Но какой бы перевод ни был использован, вероятно, не случайно в про­рочестве говорится как об осуждении из­бранного народа Израиля, так и о том, что Бог будет трудиться в среде язычников.

42 Несмотря на резкость речи Павла в конце его выступления, реакция на нее была исключительно благоприятной: языч­ники просили их говорить о том же и многие Иудеи и чтители Бога, обращенные из языч­ников, последовали за Павлом и Варнавою. Апостолы убеждали их пребывать в благо­дати Божией.

Если такой была реакция народа, то ре­акция его руководителей оказалась менее теплой. 45 Как и в Иерусалиме, Иудеи (под которыми Лука, должно быть, подразуме­вал наиболее влиятельных лиц иудейской общины) исполнились зависти, увидев, что внимание народа обращено на Павла и Варнаву.

На их злословие и противление после­довал ответ (46-48) в духе произнесенной Павлом речи; выбор, сделанный этими людьми, вел к замещению их в качестве из­бранного народа Божьего: Но как вы отвер­гаете его [слово Божье] ...мы обращаемся к язычникам, которые рады его получить. Это «обращение» касалось не столько все­го еврейского народа, сколько данной, конкретной обшины. В Иконии (14:1; как потом по обыкновению и в других городах) Павел пришел вначале к иудеям той общи­ны, которая имела синагогу (см.: 9:20-25; 13:5,14; 14:1; 17:1,2,10; 17; 18:4,19; 19:8). Слова Луки (...и уверовали все, которые были предуставлены к вечной жизни) приво­дятся для восстановления равновесия. Ибо людей никогда не спасает их собственный выбор, а всегда - - лишь Божья любовь и благодать. Как и во всех эпизодах, имею­щих отношение к обращению язычников, Лука старается показать, что все произош­ло по инициативе Бога и получило Его одобрение. Обращение язычников к иудей­скому Мессии подчас вызывало недоуме­ние и даже служило поводом для оскорбле­ния ранних христиан. Но это не было нео­жиданностью для Бога; именно такой путь Он всегда и предусматривал, о чем гово­рится в цитате в ст. 47.

49 Как часть миссионерской стратегии Павла следует рассматривать также и то, что слово Господне распространялось по всей стране. По всей видимости, он трудился главным образом в городской черте и ос­тавлял местным жителям доносить посла­ние в окружающие города и селения (час­тично, быть может, по причине располо­жения местных синагог, частично из-за языковых барьеров; см.: 14:11,18). 50 И снова, несмотря на то что многие иудеи последовали за апостолами, противники их названы здесь просто иудеями. Видимо, это были влиятельные люди, которые в оп­ределенном смысле «представляли общи­ну». Они воспользовались своим влияни­ем, чтобы начать гонение на Павла и Варна­ву и в конце концов изгнали их. Примером почетной жен шины была Друзилла, иудей­ская жена римского правителя Феликса (24:24). 51 Отрясти прах от ног своих было своего рода оскорблением. В данном случае подразумевалось, что люди, оставляемые апостолами, были в некотором смысле «ос­квернены», но этот выпад, по всей видимо­сти, был не сильнее современного «что ж, тем лучше!». 52 Изгнание апостолов никак не повредило ни их духу, ни Духу Святому; они по-прежнему исполнялись радости и Духа Святого.

14:1—7 Павел и Варнава в Иконки. Об­разец проповеди, состоявшейся в Писи-лийской Антиохии, повторился в Иконии, и Лука рассказывает о нем лишь конспек­тивно (см. также: 17:1-11; 18:4-17; 19:8-10; 28:17-32). 1 Несмотря на простое тол­кование 13:46, ясно, что Павел и Варнава не отворачивались от всех иудеев, чтобы обратиться прямо к язычникам, но предос­тавляли возможность каждому поместному собранию иудеев принять решение, а уж потом отправлялись к язычникам. Итак, по обыкновению они вошли вместе в Иудейскую синагогу. Павел и Варнава бла-говествовали, и весьма успешно, однако их выступление не зафиксировано. 3 И снова иудеи из неуверовавших оказали сопро­тивление (см.: 13:50). Знамения и чудеса подтверждали апостольское послание на­роду Иконии, однако жители ее раздели­лись в отношении самих апостолов (ст. 4 и ст. 14 — единственные места, где Лука на­зывает «апостолами» Павла и Варнаву) и в конечном итоге вынудили их бежать в Л ис-тру и Дервию.

14:8-20а Эта замечательная история -одна из двух, показывающих, как апостолы обращались с языческой аудиторией идо­лопоклонников (здесь речь идет о простом сельском люде, а в 17:16-34 — об утончен­ных афинянах), и, быть может, знамена­тельно, что в обоих случаях благовестие вначале понималось неверно. Судя по ст. 8—11, начальная проповедь Павла (неза­фиксированная) была произнесена на от­крытом воздухе, вероятно, поблизости от городских ворот (13). Отсюда, а также из того факта, что иудейская оппозиция про­исходила не столько из данного места, сколько из Антиохии и Иконии, можно предположить, что здесь не было синагоги, с которой апостолы могли бы начать свое благовестие.

8-10 В Листре проживал человек, ко­торый был хром от чрева матери своей. В этом эпизоде Лука делает акценты на серь­езности страдания этого человека, а также на том, что апостол взглянул на него и что калека вскочил. Все это, по всей видимос­ти, призвано напомнить читателям случай, когда Петр и Иоанн исцелили хромого в Иерусалиме (3:4—8). В данной истории, однако, отмечено, что апостол, взглянув на калеку, увидел, что он имеет веру для полу­чения исцеления.

11-13 И проповедь, и особенно исце­ление произвели на толпу огромное впе­чатление, но люди, в соответствии со свои­ми ложными верованиями, приняли апос­толов за богов. Существовал древний миф о двух богах, посетивших в человеческом образе некий город в этой области. Их тог­да не узнали и оказали им холодный при­ем. Эти боги, разгневавшись, разрушили город, не проявивший должного гостепри­имства. Если такое народное предание со­хранилось, то понятна и реакция толпы, и то, что жрец привел волов и принес венки, чтобы совершить жертвоприношение Пав­лу и Варнаве после совершенного ими ис­целения. Эта легенда также помогает по­нять, почему люди предположили, что гос­ти были именно Зевсом и Гермесом (Ерми-ем), а не богами-целителями, как можно было бы подумать, судя по последним со­бытиям. Толпа, придя в возбуждение, заго­ворила на родном наречии, по-ликаонски. Языковой барьер так же мог частично ока­заться причиной того, что люди исказили апостольское послание. Во всяком случае, апостолам пришлось постараться, чтобы предотвратить жертвоприношение в свою честь (18).

14 Языковые затруднения могли ока­заться и причиной того, что Варнава и Па­вел не сразу поняли смысл происходящего. Но, осознав в чем дело, апостолы... разо­драли свои одежды, что повсюду в античном мире понималось как выражение глубокой печали или самоуничижения. 15 Они возо­пили: ...и мы — подобные вам человек и (ср.: 3:12). Таким же образом, призывая обра­титься к Богу живому, Который сотворил небо и землю и море и все, что в них, Павел приводил доказательства в пользу Бога и в Афинах (17:16-34), где то обстоятельство, что Бог попустил всем народам ходить свои­ми путями, передается как «времена неве­дения» (17:30).

14:206-28 Павел и Варнава приходят в Дервию и возвращаются в Антиохию. 206— 25 О миссионерской деятельности в Дер-вии сказано еше меньше, чем в отчете об апостольских трудах в Иконии, хотя здесь Павел и Варнава приобрели довольно учени­ков. На обратном пути они снова ненадол­го останавливаются в тех местах, откуда их изгоняли. И это вовсе не является чем-то невероятным, ведь именно о подобном противодействии рассуждали они, когда говорили: Многими скорбями надлежит нам войти в Царствие Божие (о том же предуп­реждает Павел и в своих посланиях; см.: 2 Фес. 1:5). В каждой из церквей, которые Павел и Варнава навещали повторно, они рукополагали... пресвитеров (о качествах, необходимых для епископского служения, см.: 1 Тим. 3:1-13 и Тит. 1:5-9) и, помолив­шись с постом, предавали их Господу на их дело, подобно тому как церковь в Анти­охии, отделив Господу их самих, предала их надело (13:1-3).

26—28 Возвращаясь в Антиохию Си­рийскую, они испытывали настоящее удовлетворение, вспоминая о своем от­правлении оттуда на дело, которое и испол­нили. Прибыв в Антиохию, они собрали церковь и рассказали все, что сотворил Бог с ними, в особенности о том, как Он отверз дверь веры язычникам.

15:1 -- 16:5 Иерусалимский собор и решение вопроса о язычниках

Этот важный эпизод вновь обнаруживает готовность Луки говорить не только об ус­пехах Церкви, но также и о разногласиях, и конфликтах внутри ее. Именно успех мис­сии к язычникам был причиной того кри­зиса, который здесь обсуждается. 1,2 Быть может, здесь говорится о тех же самых людях (некоторые, пришедшие из Иудеи) и тех же разногласиях (немалое состязание), что и в Гал. 2:12 (см.: Примечание ниже).

2—6 Современному читателю трудно осознать, каким неотразимым аргументом представлялись первым христианам из иудеев слова если не обрежетесь по обряду Моисееву, не можете спастись. Многовеко­вое чтение новозаветных авторов притупи­ло остроту этого вопроса для нас. Иудео-христиане верили, что Бог Писаний (тогда, конечно, не было никакого Нового Заве­та) — это Бог, Который послал Иисуса. Иисус был иудейским Мессией, ответом на еврейские вопросы, исполнением иудей­ского закона и пророков, Посланником Того Самого Бога, Который создал эти за­коны и этих пророков. Как может человек заявлять, что принимает Иисуса и Отца, Который послал Его, и в то же время отво­рачиваться от всего остального, что гово­рил и требовал Бог? И даже тем христиа­нам из иудеев, которые готовы были ви­деть, как «и язычники» (10:45; 11:18) при­общаются к избранному народу, наверное, казалось, что «приобщаться» им следует со всей полнотой, т. е. сначала (прежде чем помышлять о превращении в полноправ­ных верующих иудеев) стать просто иудея­ми. Даже Павел некоторое время спустя пишет в Послании к Римлянам о язычни­ках, как о привитых к иудейству (Рим. 11:17—21). Тем не менее времена совер­шенно определенно меняются, поскольку Павел и Варнава, рассказывая по пути в Иерусалим об обращении язычников... про­изводили радость великую во всех братиях, и это кажется более здравым, чем то отноше­ние, с которым столкнулся Петр в 11:1-3.

7 После долгих прений по данному вопросу Петр обратился к Апостолам и пре­свитерам, напомнив им о своем опыте в связи с Корнилием. Наверное, он подчер­кивал, что совершаемое Павлом и Варна­вой по существу не было новым по сравне­нию с тем, что Бог содеял в свое время че­рез Петра: Бог от дней первых избрал из нас меня, чтоб из уст моих язычники услышали слово Евангелия и уверовали. 8,9 Как и в гла­вах 10 и 11, становится ясно, что по­разительное излияние Святого Духа на Корнилия и его дом было необходимо, что­бы и другие верующие не сомневались, что Бог почитает их равными: Бог не положил никакого различия между нами и ими и даро­вал им Духа Святого, как и нам. 10,11 Кроме того, Петр подчеркивает: ...мы веруем, что... спасемся, как и они, т. е. спасемся благодатию, а не игом повиновения закону. Эта часть аргументации Петра столь близ­ка тому, о чем пишет Павел в своих посла­ниях, что есть основание задуматься, не отражаются ли здесь упреки Павла, вос­принятые и признанные Петром (Гал. 2:11-21)?

12 Только после выступления Петра миссионеры из Антиохии рассказали о своих впечатлениях среди язычников. И снова имя Варнавы упоминается первым. Именно он первым представил Павла ве­рующим в Иерусалиме (9:26,27).

13-21 Судя по ответу Иакова, он был облечен властью, хотя никаких подробнос­тей на этот счет Лука не приводит (см.^ом-мент, к 12:17 и 21:18). Интересно, что по делу такой важности Церковь устраивает собор и принимает решение, а не пытается познать волю Божью посредством жребия (как в гл. 1) или прямого обращения к про­рокам, которые, по-видимому, присут­ствовали на соборе и были, несомненно, почитаемы (15:22,32). Слова пророков — это фразы и мысли из Иер. 12:15, Ам. 9:11,12 и Ис. 45:21. Мнение Иакова выражено сле­дующими словами: ...я полагаю не затруд­нять обращающихся к Богу из язычников. Они спасены только благодатью, и ника­ких ограничений на них Бог не возлагал. Тем не менее мудрый Иаков предлагает язычникам ради мира и согласия воздер­живаться от некоторых вещей, противных закону Моисея. Дело в том, что иудейский кодекс поведения был так хорошо извес­тен, что верующие из евреев (по всей види­мости, и язычники, боящиеся Бога) ожи­дали определенных уступок в отношении того, чему Бог (по их представлениям) от­давал предпочтение.

22—29 Письменное сообщение о собор­ном решении было послано прежде всего в Антиохию, поскольку возражения в отно­шении наставлений Павла и Варнавы воз­никли именно там. Это письмо было пере­дано не только через самих миссионеров, но также через Иуду и Силу, последний из которых позднее станет миссионерским спутником Павла (40; см. также: 1 Фес. 1:1; 2 Фес. 1:1). Этих братьев послали с тем, чтобы они изъяснили то же и словесно, по­скольку написанному слову, пусть оно и более «неизменно», все же еще часто пред­почитали «живое слово откровения». Эти свидетели окажутся впоследствии в Анти­охии весьма полезными, если протестую­щие, описанные в 15:1, были теми же, что представлены в Гал. 2, и заявляли о полно­мочиях, полученных ими от Иакова (о соотношениях этого эпизода с содержани­ем Послания к Палатам см.: Примечание ниже). В соборном послании четко указы­валось, что некоторые самозванные про­поведники требовали от уверовавших язычников того, чего мы им не поручали.

Как можно было убедиться из предыду­щих глав Книги Деяний, иудеи, становясь христианами, по-прежнему оставались иудеями и назывались иудео-христианами. Вопрос состоял в следующем: необходимо ли обрезание для язычников, чтобы стать иудео-христианами (15:1)? Собор совер­шенно определенно ответил на этот вопрос отрицательно. Ни в речи Иакова, ни в письменном сообщении о соборном реше­нии нет ни слова о необходимости обреза­ния. Однако этот вопрос тесно увязывался с другим: если служение истинному Богу подразумевало определенный нравствен­ный подтекст (о чем всякий современник должен был знать; 15:21), то могли ли хри­стиане из язычников безопасно пренебре­гать иудейским законом? В ответе собора дается мудрое решение этого вопроса: хри­стианам из язычников не надо становиться иудеями, но и поступать впредь, как по­ступают типичные язычники, также не следует.

Для современного читателя загадка Иаковлева перечня состоит как в том, по­чему сюда включены одни нравственные императивы, так и в том, почему другие важные императивы исключены (посколь­ку искренне уверовавшие язычники не должны были, например, воровать). Дело в том, что «типичное поведение язычника» воспринималось именно так, как было от­ражено в соборном перечне, а верующие должны были поступать, как слуги истин­ного Бога, а не как обыкновенные язычни­ки того времени.

Что касается культурного, специфичес­ки иудейского бремени, то оно не было не­обходимым для спасения язычников, хотя соблюдение иудейского закона могло зна­чительно облегчить для всех верующих об­щение друг с другом, проведение богослу­жений и совместных трапез. Кроме того, это могло свидетельствовать неверующим о том, что данный, конкретный человек пол­ностью переменился и ныне является пос­ледователем живого Бога. Иаков и весь со­бор неоднократно упоминают об этом, как о затруднении, бремени, возлагаемом на уверовавших из язычников (15:19,24,28), однако бремя это легкое. Письмо заканчи­вается словами: Соблюдая cue, хорошо сдела­ете. Павел рассуждает на эту тему в Первом послании к Коринфянам, где его толкова­ние состоит в том, что все «позволительно», но не все «полезно» (1 Кор. 10:23).

31 В Антиохии соборное решение было принято с радостью, так же как и сами Иуда с Силой. 35,36 Проведя некоторое время в Антиохии, Павел и Варнава реши­ли пойти опять, посетить места, в которых они побывали первоначально, чтобы по­смотреть, как там идут дела. 37-41 К сожа­лению, между старыми друзьями, Варна­вой и Павлом, возникало разногласие, из-за которого произошло такое огорчение, что они разлучились друг с другом. Разногласие касалось Иоанна, называемого Марком, ко­торого Павел считал дезертиром (см.: 13:13 и вышекоммент. к 12:5). Лука уклонился от описания данного инцидента и ничего не сказал об отношениях Павла и Марка в дальнейшем; об этом мы узнаем из более поздних посланий Павла: Кол. 4:10; 2 Тим. 4:11; Флм. 24; все три послания также упо­минают о Луке в нескольких стихах! Вмес­те с Павлом в дорогу отправился Сила (16:47; 1 Фес. 1:1; 2 Фес. 1:1), называемый иногда Силуаном.

16:1—5 Другим помощником Павла, который присоединился к нему в миссио­нерском труде, стал Тимофей. Рожденный от смешанного брака, он по каким-то при­чинам не был обрезан в младенчестве. Со­гласно раввинским правилам, иудейство велось по линии матери, а не отца, так что Тимофей считался иудеем и был обрезан Павлом, чтобы его не сочли евреем, отвер­гнувшим Божий завет. Если бы, наоборот, его мать была гречанкой, а отец -- евреем, то Тимофей не считался бы иудеем и этой проблемы могло не быть. Само по себе об­резание для Павла ничего не значило, пока язычникам не начали говорить, что их спа­сение зависит именно от обрезания (см.: Гал. 5:6; 6:15). Соглашение, которого дос­тигли в Иерусалиме, нельзя было назвать легким -- споры возникали снова и снова. Утверждать, что язычникам нет надобнос­ти становиться иудеями — это одно, но если бы Павел учил, что иудею в принципе не надо вести себя так, как подобает иудею, могли возникнуть лишние недора­зумения (см.: коммент. к 21:20-25, откуда становится очевидным, что, несмотря на подобные предосторожности, многие иудеи считали, что Павел выступал против со­блюдения закона даже иудеями). Как ска­зано, церкви утверждались верою и еже­дневно увеличивались числом.

Примечание. Иерусалимский собор и Послание к Галатам. Установить точную хронологию в жизни Павла из его посла­ний и Книги Деяний не так просто, как может показаться на первый взгляд.Такая хронология была составлена учеными XIX-XX вв., которые подвергли сомнению достоверность произведений Луки и в свя­зи с этим пытались установить истину на основании посланий (никогда не предназ­начавшихся, конечно, для этой цели). За­тем сведения из Книги Деяний пытались втиснуть в заранее приготовленные рамки. Вот почему гл. 15 Книги Деяний часто оце­нивалась в качестве вольной переработки Гал. 2:1 — 10, а весьма значительные отли­чия между сообщениями объяснялись от­сутствием у Луки достаточных знаний о действительных событиях и его желанием изобразить единство Церкви в этом воп­росе.

Наиболее удовлетворительным здесь видится решение увязать Гал. 2:1-10 с по­сещением, описанным в Деян. 11:30, а ин­цидент, отмеченный в Гал. 2:11-14, считать одной из причин собора, упомянутого в Деян. 15. Ни этого собора, ни решения Церкви по этому вопросу, конечно, еще не было в то время, когда Павел писал гала-там (и, стало быть, он не мог рассуждать об этой проблеме, ссылаясь на соборное по­слание и решение Церкви). Решение этой дилеммы не лишено трудностей, однако их легче объяснить, не прибегая к обвинени­ям Павла или Луки во лжи. Дополнитель­ный дискуссионный материал см. в кн.: Marshall I. H., The Acts of the Apostles,pp. 244—247 и Нетег С., The Book of Acts in the Setting of Hellenistic History (Mohr, 1989), гл. 6 и 7.

16:6 — 18:22 Второе путешествие становится миссионерским

16:6—10 Под водительством свыше. Где-то на этом пути поход, предпринятый с целью укрепления местных церквей, превратился в смелое миссионерское предприятие, по­началу не совсем удачное. 6 Миссионеры прошли через Фригию и Галатийскую стра­ну или «Фригийскую область провинции Галатия» (см. также: 18:23). Они предпола­гали проповедовать в Асии (ориентировоч­но в границах современной Турции), но были удержаны от этого Духом Святым. 1 И снова, когда они пытались было отпра­виться в Вифинию, Дух не допустил их, так что им пришлось сойти в Троаду. Фраза Дух Христов (NIV), быть может, подразумевает видение Господа. Хотя Павел путешество­вал с Силой, который, как мы знаем, был пророком (15:32), и все повеления свыше могли передаваться через него. 9 В Троаде именно Павел получил более точное указа­ние, когда в видении ему предстал некий муж. Македонянин, прося его о помощи. 10 Заключив, что все это происходило не во сне, миссионеры приготовились к пере­ходу. Вероятно, сам автор присоединился к этой группе в Троаде. На это указывает ме­стоимение мы: впервые в этой книге рас­сказ ведется от первого лица. Так называе­мые «мы-отрывки» составляют тексты 16:10-17;20:5-21:18; 27:1 -28:16.

16:11—40 Павел и Сила в Филиппах. 11,12 Подробное описание путешествий характерно для последней части Книги Де­яний. Город Филиппы, пусть и не столичный для той части Македонии, являлся рим­ской колонией, и его жители пользовались теми же правами, что и граждане самого Рима.

13 Подтекст фразы мы вышли за город... где по обыкновению был молитвенный дом можно было бы принять за указание на си­нагогу, но, во-первых, более точный пере­вод здесь: «...где... совершалась молитва», а, во-вторых, в этой связи часто указывают на то обстоятельство, что без обязательно­го наличия десяти мужчин синагога не уч­реждалась. Тем не менее Павел и бывшие с ним по своему обыкновению разговаривали сначала с собравшимися там для молит­вы живому Богу иудейскими и богобояз­ненными женщинами (см. также: 16:16). 14,15 Одну из этих женщин звали Лидия, происходила она из города Фиатир и торго­вала багряницею. Хотя это имя и говорит, что в прошлом эта женщина была служан­кой или рабыней, тем не менее указание на ее домашних и наличие у нее возможнос­ти пригласить людей войти в ее дом свиде­тельствуют о ней, как о женщине незамуж­ней и не стесненной в средствах. Выраже­ние чтущая Бога, вероятно, означает, что она была прозелиткой, поклонявшейся иудейскому Богу (см.: коммент. 10:2). Во втором путешествии Павла влиятельные богобоязненные женшины встали на его сторону, в отличие от предыдущего путе­шествия (13:50; см. также: 17:4,12,34).

Господь отверз сердце ее внимать тому, что говорил Павел (см. также: Л к. 24:45) — этими словами Лука в полной мере отдает должное вкладу Господа в успех благовест-вования. Назвать Павла «зажигающим аудиторию» оратором можно было не боль­ше, чем Петра - - «духовным целителем». Истинной причиной его успеха был Гос­подь, что не освобождает Павла (и нас тоже) от обязанности говорить, а слушате­лей — от обязанности покаяться и обра­титься к живому Богу. Лука, указав, что сердце Лидии отверзлось, сообщает далее, что крестилась она и домашние ее. Эпизоды с упоминанием «домашних» часто рас­сматриваются в качестве аргумента в пользу крещения детей. Обоснованность крещения детей лучше обсуждать на осно­вании других отрывков Писания (см.: ком-мент, к 16:31—34). Видимо, приглашение Лидии было весьма настойчивым, посколь­ку иудеям строго запрещалось пользовать­ся гостеприимством язычников. К тому же принять ее приглашение -- означало жить в доме незамужней женщины! Лидии уда-лось убедить миссионеров, и это указывает на то, что Павел был готов осуществлять проповедуемое: «Нет уже Иудея, ни языч­ника; нет раба, ни свободного; нет мужес­кого пола, ни женского: ибо все вы одно во Христе Иисусе» (Гал. 3:28). По всей види­мости, община продолжала собираться в доме Лидии (16:40).

16 Даже обосновавшись в доме Лидии, христиане продолжали ходить в молитвенный дом, иными словами, туда, где филип­пинские иудеи собирались для совместной молитвы (16:13). Однажды на пути туда им встретилась служанка, одержимая духом прорицательным. 17 Этот злой дух том но ус­тановил духовные силы, стоявшие позади дела Господня (ср.: Л к. 4:34, 41; 8:28). В древности полагали, что человек способен приобрести власть над кем-то, чье настоя­щее имя ему известно, поэтому часто ут­верждалось, что злые духи стараются полу­чить подобную власть над Иисусом и Его учениками. Однако здесь (как, по-видимо­му, и в других случаях) их возгласы нацели­вались на публику и, следовательно, их следует рассматривать как попытки «уда­лить покров» с тайны дела Божьего, или как почти невольное признание власти Иисуса над собой (поданному вопросу см.: любопытный эпизод в 19:15). Утвержда­лось, что язычники могли толковать ст. 17 неправильно, однако это верно в отноше­нии фактически любой лапидарной фор­мулировки христианской идеи, даже в отношении заявлений и деяний самих миссионеров (14:11; 17:186). 18 Павел по истечении многих дней, наверное, имел возможность убедиться, что за внешним исповеданием веры не последовало под­линных знаков возрождения служанки. Тогда Павел обратился к духу напрямую, повелевая ему именем Иисуса Христа... выйти из нее.

19 Как же, должно быть, недоумевали и сердились тогда господа ее\ В конце кон­цов, ведь они не сделали ничего плохого Павлу и Силе. Да и слова служанки можно было истолковывать, как слова помоши проповедникам. Но господа ее обнаружи­ли другое: надежда дохода шсушла вместе с этих духом! Несколько свободных, важных людей получали доход от эксплуатации прорицательства служанки. Но, по мне­нию Павла, агитация в пользу учения Хри­ста, исходившая из такого источника, не являлась достаточной компенсацией за чье-либо духовное господство, пусть даже и господство такого, столь незначительно­го с точки зрения данного обшества, чело­века, как некая служанка.

20—24 В обращении господ этой слу­жанки к воеводам опущен пункт с указани­ем на их, господ, финансовые беспокой­ства. Зато вместо него главными пунктами обвинения выступают «антиримская дея­тельность» миссионеров (причем подчер­кивается, что они — иудеи) и подстре­кательство к беспорядкам. Когда народ также восстал на них, избежать решения, направленного против чужеземцев, веро­ятно, было невозможно; и, дав им много ударов, проповедников ввергли в темницу, где связали и надежно заперли.

25 Образ Павла и Силы, которые, мо­лясь, воспевали Бога, несмотря на колодки на ногах и сырую, мрачную темницу, запо­минается надолго. И неудивительно, что другие узники слушали их: за кого бы они ни почитали проповедников — то ли за святых мужей, толи просто за безумствующих, все равно никто не смог бы назвать их безра­достными и унылыми! 26 Вряд ли Павел и Сила молились о своем избавлении, по­скольку они не воспользовались им, когда такая возможность им предоставилась (см. ниже: ст. 28 и особенно 37), но другие уз­ники не могли не посчитать великое земле­трясение, которое так потрясло все двери темницы, что они отворились и у всех узы ослабели, за ответ свыше на полуночное бдение. 27 Неудивительно, что темничный страж извлек мен и хотел умертвить себя при мысли о побеге всех его узников (см.: коммент. к 12:18,19; 27:42). 28 Вероятно, Павел сумел повлиять на остальных узни­ков (он также занял ведущее положение, находясь на борту корабля в гл. 27), или они были напуганы и не бежали, видя, что Павел и Сила оставались на месте. Так или иначе, но Павлу удалось предотвратить это самоубийство и объявить, что все узники на месте.

29—34 Рассказ о спасении темничного стража пронизан парадоксами: ему пред­стояло получить избавление из рук своих узников; он должен был, взяв воды, омыть их раны, а они, в свою очередь, — восполь­зоваться водой, чтобы крестить его; образ темничного стража, который затем при­гласил обоих узников в дом свой и предло­жил трапезу, просто изумителен. Следует заметить, что и другим членам его семьи (или его дома) было проповедано Слово Господне, все крестились и он вместе с ними возрадовался, что уверовал в Бога (34; см. также: 11:14; 18:8; 1 Кор. 1:16). По этой причине, а также при отсутствии конкрет­ных упоминаний о крещении младенцев, эти эпизоды не имеют решающего зна­чения в дебатах относительно крещения детей.

35,36 Приказали ли воеводы освобо­дить Павла и Силу потому, что посчитали телесные наказания и ночь, проведенную в темнице, достаточным для них наказани­ем, или потому, что ночное землетрясение произвело на них глубокое впечатление, остается неясным. 37 В любом случае, на удивление всем, Павел, избавленный Бо­гом из темницы посредством землетрясе­ния, остается в ней; и теперь, освобождае­мый осудившими его, снова отказывается ее покинуть! 38,39 Воеводам же сложив­шаяся ситуация не казалась забавной. Вдруг открылось, что Павел и Сила были Римские граждане, и это обстоятельство заставило их испугаться, поскольку они нарушили римские законы, когда велели бить палками и заключили в темницу рим­лян, проведя слишком поверхностное до­знание и не разузнав об их гражданстве. Ирония очевидна: вовсе не Павел и Сила, а сами филиппийцы действовали против римских граждан (см.: коммент. к 16:21). Гражданство Павла вновь станет поворот­ным пунктом изложения в 25:1 -12.40 По­сетив еще раз Лидию и остальных братьев новой обшины в ее доме, Павел и Сила последовали просьбе воевод и отправились из города.

17:1—9 Павел и Сила в Фессалонике. 1 Путешествуя по великой римской доро­ге, пересекающей эту область, -- Егнатско-му пути, -- Павел и Сила прошли через не­сколько важных македонских городов и прибыли в столицу провинции, где, в от­личие от Филипп, была Иудейская синагога. 2,3 По своему обыкновению, Павел пошел прежде всего в синагогу, несмотря на то что ранее в других общинах его из синагог из­гоняли (см., напр.: 13:33-48). Лука утверж­дает, что Павел говорил с ними, а не просто «проповедовал им». Апостол разъяснял и доказывал иудеям, что, во-первых. Мессии (или «Христу» на греч.), согласно Писани­ям, надлежало пострадать и воскреснуть из мертвых, и, во-вторых, что Иисус из Наза­рета и есть Сей Христос. 4 Уверовали неко­торые из иудеев, а также множество бого­боязненных греков (см.: коммент. к 10:2) и немало знатных женщин. 5 Однако самые влиятельные из иудейской общины (неуверовавшие иудеи, в отличие от некоторых Иудеев в предыдущем стихе; см.: 13:43,45) возревновали к успеху миссионеров. Их план состоял в том, чтобы организовать уличные волнения при помощи негодных людей, специально подобранных для этой цели, и на этом основании обвинить хрис­тиан (в том числе Иасона, у которого оста­новились Павел и Сила) в возникновении общественных беспорядков. Такое знание противниками истории, которую они в своем представлении несколько извратили (6,7), по-видимому, объясняется их беседа­ми с Павлом и Силой в синагоге. 9 Реше­ние городских властей было не столь мяг­ким, как это может показаться современ­ному читателю. Получение удостоверения от Иасона и прочих означало, что у мест­ных христиан потребовали поручительства в том, что Павел и Сила покинут город, иначе они понесут строгое наказание. Ве­роятно, именно об этом решении Павел говорит как о препятствии со стороны са­таны в 1 Фес. 2:17,18: «Мы же, братия, быв­ши разлучены с вами... тем с большим же­ланием старались увидеть лице ваше... но воспрепятствовал нам сатана».

17:10-15 Павел и Сила в Верии. Карти­на, описанная в 17:1-7, повторяется в Ве­рии. Правда, здешние были благомысленнее Фессалоникских: не все они были согласны с Павлом и Силой, однако несогласные не возгорались завистью, но ежедневно раз­бирали Писания, точно ли это так сказан­ное Павлом. И посеянное Слово снова принесло много плода. 13 Однако фесса-лоникские противники пришли в Верию и, возбуждая и возмущая народ, вынудили мест­ных христиан отпустить «главного возму­тителя», Павла. Сила и Тимофей остава­лись в Верии еще некоторое время.

17:16—34 Павел в Афинах. На этот эпи­зод, особенно на великую речь на Марсо­вом (Аресовом) холме (или в Ареопаге), часто указывают, как на блестящий при­мер миссионерской стратегии. Павел, столь мастерски применявший тексты Ветхого Завета в речах, обращенных к иудеям (см.: 13:16-41; 17:2), теперь при­бегает к цитированию языческой поэзии, чтобы обосновать некоторые из своих по­ложений (28). Многих пугало, что Павел здесь как будто стремится доказать, что живой Бог идентичен одному из богов, которым поклонялись в Афинах, устанав­ливая в их честь памятники (23). Утверж­дали даже, что Лука намеревался пока­зать, что попытка Павла использовать мирские стратегии и мирскую мудрость была ошибочной, и что Павел иначе по­вел себя в Коринфе, следующем городе, который он посетил. Это придает особое значение дерзости решения, упоминаемо­го в 1 Кор. 2:2: «Ибо я рассудил быть у вас не знающим ничего, кроме Иисуса Хрис­та, и притом распятого».

Однако, далекая от одобрения языче­ства, на самом деле эта речь Павла — очень сильное и весьма «иудейское» обвинение высокомерного самодовольства афинян. Павел использовал знание Афин и гречес­кой культуры не для того, чтобы вступить с ними в компромисс, но чтобы указать на их недостатки со всей очевидностью.

16,17 На сей раз Павел несколько из­менил свой обычный образ действий — на­чинать благовестив с синагоги (9:20—25; 13:5,14,46; 14:1; 17:1,2,10; 18:4,19; 19:8), ибо возмутился духом при виде этого города, полного идолов. Вот почему он действовал параллельно, рассуждая и в синагогах, и на площади (место, где собирались желающие принять участие в обсуждении разных воп­росов, например, философских, или по­слушать дебаты). 18 Случилось, что у Пав­ла возникла полемика с некоторыми из эпи­курейских и стоических философов. Эти фи­лософы имели очень разные воззрения на смысл жизни. Эпикурейцы видели цель жизни в достижении душевного покоя (счастья): к нему следует стремиться, избе­гая всяческого неудовольствия. Место бо­гам отводилось где-то на периферии чело­веческого существования. Стоики полага­ли, что человек достигает счастья, лишь принимая всю полноту жизни в согласии с природным законом, в том числе боль и страдания. Страдания следует переносить терпеливо, почти благодарственно, ибо они — часть природы и подвластны без­личной божественной необходимости, или «року». Эти философские школы не были тесно связаны с многобожием и идолопок­лонством, и монотеизм (пусть и не в такой законченной форме, как иудаизм) не сле­дует рассматривать, как нечто невероятное в теоретических построениях той и другой философии. Эти дебаты на площади больше затем­нили, чем просветили умы афинян. В луч­шем случае, Павла посчитали за суеслова, т. е. за «того, кто подбирает объедки», по­скольку услышали в его верованиях отго­лоски отрывочных сведений из своих фи­лософских систем. В худшем случае, его обвинили в серьезном преступлении: в том, что он проповедует о чужих божествах (однако см.: коммент. кет. 21). Именно в та­ком преступлении был обвинен великий философ Сократ (и также в Афинах) около 450 лет тому назад, причем это обвинение привело к его смерти. Афиняне на площа­ди неверно поняли самое главное в речи Павла: они решили, что «Иисус» и «вос­кресение» - - это имена двух разных богов, истолковывая их, по всей видимости, как «исцеление» и «возрождение». 19,20 Слова взявши его хорошо передают смысл подлин­ника, где присутствует намек на примене­ние силы. Вежливая форма вопроса, кото­рый следует далее, создает неверное пред­ставление о том, как Павел оказался в аре­опаге; по сути дела, его не пригласили, а приказали доставить. Ареопаг — это гречес­кое название «Марсова (Аресова) холма». В первую очередь, это название - - геогра­фическое, но его также использовали для обозначения Совета ареопага, собиравше­гося там. Так, например, мы говорим о ре­акции «Вашингтона» на некий кризис, прибегая к географическому названию для обозначения правовых и политических ин­ститутов, расположенных в нем. Павел, ве­роятно, предстал не перед судом, испол­нявшим надлежаще оформленные и офи­циальные обязанности, поскольку на со­брании присутствовала публика, в том числе и женщины (33,34). 21 Несмотря на серьезность обвинения в «проповедовании о чужих божествах» (18), афиняне были больше заинтересованы в том, чтобы раз­влечься через это экзотическое учение, чем в предотвращении его распростране­ния. Они-то и были теми, кто «подбирает объедки» (ср.: ст. 18).

22,23 Речь Павла следует рассматри­вать как ответ на обвинение в «проповедо­вании о чужих божествах» (18), а не первое представление Благой вести (кстати гово­ря, уже состоявшееся; ст. 17,18). Такая за­щита обычно начиналась с позитивного за­явления, с тем чтобы дружески настроить слушателей (см., напр., вступительную речь профессионального оратора Тертулла, 24:2-4), но Павел употребляет весьма осмотрительные и загадочные фразы, ко­торые при внимательном рассмотрении предстают скрытым обвинением. Замеча­ние вы как-бы особенно набожны само по себе было нейтральным и могло быть по­нято как в позитивном смысле — «религи­озны», так и в негативном — «суеверны».

Жертвенник с надписью неведомому Богу и легенда, связанная с его возведени­ем, послужили предпосылками всей речи. Однажды, согласно легенде, в городе Афи­ны разразилась эпидемия моровой язвы и попытки умиротворить богов и прекратить ее распространение оказались тщетными. Тогда некий мудрец, живший в те времена, привел на вершину холма Ареса стадо овец и распустил их. И там, где остановились животные, повелел строить жертвенник «безымянному богу». Подобные действия оказались, якобы, успешными и город из­бавился от язвы.

Когда Лука пишет, что Павел сказал: Сего-mo, Которого вы, не зная, чтите, я проповедую вам, некоторым читателям ка­жется, что он одобряет язычников • по своему невежеству они всегда поклонялись истинному Богу и не знали о том. Однако подобное восприятие далеко от правиль­ного понимания цели данного высказыва­ния. Здесь следует иметь в виду три обстоя­тельства. Во-первых, это высказывание со­ставляет первый эшелон зашиты Павла от предъявленного ему обвинения, ибо как могли его обвинять в проповеди о чужом божестве, если их религия сама нераздель­но связана с поклонением неведомым бо­жествам? Во-вторых, с толку сбивает пере­вод. В этом высказывании Павел акценти­рует внимание слушателей не на личности <-iicведомого Бога», а на невежестве покло­няющихся Ему. В городе «любящих муд­рость» Павел сосредоточивается на обще­признанном невежестве, проявляемом в отношении личности Бога. В-третьих, хотя первый пункт речи Павла, по-видимому, произвел довольно сильное и положитель­ное впечатление, его следует рассматри­вать в контексте всей остальной речи; Па­вел в действительности говорил: «Да, но...»

24—29 Во второй части этой речи совер­шенно очевидно идет атака на идолослужение, причем используются аргументы, находящие параллели в иудейской мысли и в других произведениях по данной теме. Павел переходит далее от их признанного невежества в отношении личности истин­ного Бога к обоснованию того, что они проявляли такую же невежественность и относительно обиталища Бога (24), и оши­бались по поводу того рода служения, ко­торого хотел от них Бог (25—27), и не зна­ли, какого мнения о Боге им следует при­держиваться и как представлять Его себе (28,29). Короче говоря, при всей своей «набожности» они заблуждались во всем, кроме признания в собственном неве­жестве.

Заявление Павла о том, что Бог желает, чтобы люди искали Его, не ощутят ли Его, и не найдут ли, хотя Он и недалеко от каждо­го из нас, опять может быть воспринято так, будто стоит язычнику только протя­нуть руки, как он коснется Бога. В дей­ствительности, здесь повествование при­обретает трагический характер. Само по­строение фразы говорит о том, что речь идет о желании Божьем, но, увы, не о ре­альном положении дел. Слово, переведен­ное здесь как искать, в оригинале весьма яркое и образное, его часто переводят как «нащупывать», «искать вслепую». Нега­тивный результат со всей очевидностью представлен в заключительном придаточ­ном предложении: «...хотя Он и недалеко» (а не «поскольку Он недалеко»). Здесь ука­зывается не на то, что «Он близко, поэтому люди могут найти Его», а на то, что «люди не могут найти Его, но не потому, что Он да­леко». Более дословный перевод этого от­рывка можно изложить следующим обра­зом: «...им надобно искать Бога так, как если бы они искали Его ощупью, вслепую, чтобы найти Его, даже если Он и не далеко от каждого из нас».

Хотя NIV ставит фразу мы Им живем и движемся и существуем в кавычки, она скорее является поговоркой, чем точной цитатой, поскольку ее находят в творче­стве нескольких античных писателей. Фраза мы Его и род по всей вероятности взята из посвященного Зевсу стихотворе­ния Арата, поэта и астронома, хотя может быть и так, что Павел воспользовался ци­татой из труда неизвестного иудейского апологета. Но тем самым Павел не стремится подчеркнуть знания языческого по­эта, он скорее указывает на непоследова­тельность и противоречивость теории и практики язычества.

30,31 Заключительную часть речи оце­нить правильно можно только в контексте всего диспута. Павел не ставил целью пер­вым делом ответить на трудную богослов­скую проблему людей, никогда не слышав­ших евангельской вести. В этой речи преж­де всего говорится о жертвеннике, установ­ленном «неведомому Богу» (см.: коммент. к ст. 22,23). Этот алтарь использовали в целях «предупредительного» поклонения, покло­нения из предосторожности; этому неведо­мому богу служили, чтобы оградить Афины от бедствий. Встретившись с человеком, ко­торый заявляет, что подобное предупреди­тельное поклонение было заблуждением и, стало быть, тщетным занятием, всякий ува­жающий себя язычник мог спросить: «Если мы так неправы, то почему же нет никаких бедствий, никаких эпидемий?» Именно на этот вопрос и отвечает Павел. Катастроф с городом не случалось не потому, что они действенно поклонялись своим идолам, как им думалось, но единственно благодаря ми­лости Бога, не обращающего внимания на их неведение (заметьте, что Павел возвра­щается к теме неведения). Бог ныне повеле­вает людям всем повсюду покаяться', несчас­тье, гибель, катастрофа будут удержаны от них не всегда, ибо Он назначил день, в кото­рый будет судить. Недостаточно полная ха­рактеристика Иисуса, как предопределенного Им Мужа, объясняется, вероятно, попыт­кой избежать того впечатления, что Иисус был просто еще одним богом (см.: коммент. к ст. 18). И потому же, используя абстракт­ный термин «воскресение», Павел дает чет­кое объяснение своим словам.

32 Стоило афинянам понять, что Па­вел имел в виду, говоря о «воскресении», и оратора прервали выкриками на полусло­ве. Бессмертие божественной души — дело понятное, но вера в телесное воскре­сение должна была показаться большин­ству греков просто наивной и смешной, поэтому одни насмехались, а другие гово­рили: ...об этом послушаем тебя в другое время. Эти слова могли быть искренними или язвительными, но известен другой знаменитый случай, когда ареопаг отло­жил решение по делу о предумышленном убийстве на 100 лет! 34 Однако несколько человек откликнулись на речь Павла, и среди них — Ареопагит Дионисий.

18:1-17 Павел в Коринфе. 1-3 В Ко­ринфе Павел повстречал людей, которые навсегда стали его друзьями, Акилу и При-скиллу (см.: Рим. 16:3 и 2 Тим. 4:19, где, как и ниже в 18:18,19, Прискилла упоми­нается первым [•£ N1V и греч. текст)). У них было много общего с Павлом: они тоже гостили в Коринфе; были иудеями; все трое занимались деланием палаток; и, возможно, эти двое уже были христиана­ми, когда встретились с Павлом. 4—8 Не изменяя своему правилу (см.: коммент. к 13:46), Павел проповедовал прежде всего народу в синагоге, иудеям и богобоязнен­ным грекам. Хотя некоторые из иудеев и покаялись (напр., Крисп, начальник сина­гоги... со всем домом своим), об шина в це­лом отвергла послание Павла, и тогда Па­вел, отрясши одежды свои (подобно тому, как он «отряс прах от ног своих»; см.: ком­мент. к 13:51), оставил их со словами: ...отныне иду к язычникам (однако см.: 18:19). //уст был, наверное, одним из гре­ков, встретившихся с Павлом в синагоге, которые заинтересовались иудейской ре­лигией (см.: коммент. к 10:2).

9—11 Несмотря на то что в этом городе у Павла были друзья, пребыванию в Ко­ринфе суждено было стать для него весьма трудным испытанием, и Господь укреплял его в видении, подавая слова ободрения. 12 Когда же напали на него иудеи, то привели его пред судилище Галлиона. Как и обещал Господь, Павел вышел из этого испытания целым и невредимым. 13—15 Это обвине­ние и связанное с ним решение указывают на шаткое, ненадежное положение, в кото­ром оказывались христиане перед лицом римского закона. Иудаизм относился к числу допускаемых законом религий и, если христианство считалось сектой в рам­ках иудаизма, а именно это, по-видимому, Галлион и имел в виду, тогда оно было не только допустимо, но и находилось под за­щитой римского закона. Если же христи­анство рассматривалось в качестве само­стоятельной религии, то его ожидало более тщательное расследование, а его после­дователи уже не могли бы рассчитывать на веротерпимость Рима. И хотя инцидент, о котором идет речь, не имел никаких последствий, он завершился весьма благо­приятно для Павла и христиан: у них не было оснований опасаться допросов в римских судах. 17 Беспочвенные обвине­ния представляли собой серьезную про­блему в Римской империи той эпохи, од­нако при жизни Павла имперские законы, направленные на пресечение практики необоснованного обвинения врагов с це­лью изолировать их на некоторое время, не исполнялись.

18:18—22 Павел посещает Эфес и воз­вращается в Антиохию. Краткий визит в Эфес, город, которому суждено будет стать важным миссионерским центром во время следующего путешествия Павла (19:1—41), завершает его второе миссио­нерское путешествие. 18 То, что Павел ос­триг голову по обету, имеет отношение, возможно, к установлениям о назорействе (см.: Чис. 6:1—21), поскольку известно, что данный обет практиковался среди ранних христиан (Деян. 21:23-26). Такой обет приносился в благодарность за из­бавление от опасности (9,10) и внешне проявлялся в острижении волос с головы. Так, в рамках соответствующих культур­ных традиций, Павел, по-видимому, вы­разил свою благодарность Богу.

19 Как обычно, по прибытии в Эфес Павел вошел в синагогу и рассуждал с Иудея­ми (несмотря на обещание в 18:6). О мис­сионерской стратегии Павла см.: 13:5 и 46.

20        На сей раз Павел, несмотря на просьбы задержаться, не смог пробыть здесь долго.

21        Его слова (...к вам же возвращусь опять,если будет угодно Богу) исполнились во время третьего путешествия апостола (см.ниже). 22 Таким образом, вернувшись в Антиохию,  Павел завершил свое второе миссионерское путешествие.

18:23 — 20:12 Третье путешествие и решение идти в Иерусалим

18:23—28 Прискилла, Акила и Аполлос. Рас­сказ о третьем путешествии Павла начина­ется с краткого отступления о Прискилле и Акиле, оставшихся в Эфесе после того, как Павел вернулся в Антиохию (19—22). 23 Так же как и второе путешествие, это начина­ется с похода через страну Галатиискую и Фригию (ср.: 16:6). Как и раньше, путеше­ствие предпринималось вначале с пастыр­ской, а не с миссионерской целью: Павел проходил эти страны, утверждая всех уче­ников.

24 Город Александрия в Египте числил­ся среди важнейших городов Римской им­перии. Большая еврейская диаспора Алек­сандрии, которая прославилась своей уче­ностью, породила выдающийся греческий перевод Ветхого Завета, получивший на­звание Септуагинта, и дала великого фи­лософа Филона. Аполлос, муж красноречи­вый и сведущий в Писаниях, воспринимал себя, по всей видимости, в рамках этой традиции. 25 Аполлос, горя духом, говорил и учил о Господе правильно, и хотя он был на­ставлен в начатках пути Господня, но не имел полного представления о нем, зная только крещение Иоанново. Позднее, в Эфесе (19:1-7), Павел столкнется с «уче­никами», тоже знавшими лишь Иоанново крещение. Аполлос, однако, учил об Иису­се правильно, тогда как создается впечат­ление, что ученики, о которых говорится в 19:4,5, никогда не слышали об исполнении Иоаннова упования на Идущего вслед за ним. 26 Подобно Павлу, также и Аполлос посещал первым делом синагоги. То, что Прискилла и Акила, услышав его, точнее объяснили ему путь Господень, указывает, что учение Аполлоса, хотя и правильное (25), основывалось на неполном знании. 27,28 В ту эпоху рекомендательные письма имели широкое хождение (см., напр.: Рим. 16:1,2). Аполлос пользовался популярнос­тью среди коринфских христиан, как из иудеев, так и из язычников (см.: 1 Кор. 1:12;3:4,5,22; 16:12).

19:1-22 Служение Павла в Эфесе. Пер­вым эпизодом долгого (почти трехлетнего) пребывания Павла в Эфесе стала встреча с некоторыми из последователей Иоанна Крестителя. Молва об Иоанне, по всей ви­димости, вышла далеко за пределы Пале­стины (о значении Иоаннова служения см.: 1:21,22; 13:16-25; 18:23-28 и Лк. 20:5—7). Термин некоторые ученики обыч­но употребляется в отношении христиан, но, поскольку эти люди не приняли Свято­го Духа, то, вероятно, их следует рассмат­ривать как учеников Иоанна Крестителя, которые шли по указанному им «пути», хотя и продвинулись не очень далеко. 2 Поскольку Святой Дух занимал в учении самого Иоанна Крестителя важное место, ответ этих людей о том, что они даже и не слыхали, есть ли Дух Святый, скорее ука­зывает на их знакомство с одним из вари­антов Иоаннова учения, чем с самим Иоанном. Слухи, которые доходили до них, сосредоточивались больше на эти­ческой стороне его учения, чем на роли Иоанна как предтечи Господа (о его уче­нии см.: Лк. 3:7—14). 3 Этим людям препо­дали крещение покаяния (которое само по себе было делом добрым), но, в отличие от Аполлоса (18—25), об Иисусе они, по всей видимости, не знали ничего. Не сказано, что Аполлосу следовало принять повтор­ное крещение (Прискилла и Акила опре­деленно могли бы крестить его, если вспомнить, что Анания крестил Павла, Деян. 9:17—19). Возможно, разница состо­яла в том, что Аполлос знал о Мессии, ве­рил в Него (обладая правильными, хотя и недостаточными познаниями о Нем, 18:25,26) и рассматривал свое крещение в связи с этой верой, тогда как для этих уче­ников крещение было просто обещанием доброго поведения. Вот почему им следо­вало креститься во имя Господа Иисуса.

6 Знамением для всех, кто был озабо­чен  своим   принятием,   стало  явленное принятие ими Святого Духа (см.: 8:15-17; 10:44—46), и они стали говорить иными языками и пророчествовать. Не так легко ответить на вопрос: следует ли нам отно­ситься к подобным проявлениям как к ти­пичным или нормальным? Лука не упо­минает о подобных дарах во всех случаях обращений, которые фиксирует, как не говорит и о том, что «такой-то и такой-то не обнаружил какого-либо дара». Вместе с тем, как бы мы ни трактовали «нормаль­ное» обращение, в своих отчетах в первую очередь Лука упоминает о дарах и приня­тии Святого Духа, когда полагает, что Церковь или читателей надо уверить в том, что конкретная трупа новообращен­ных действительно благоугодна Господу — к примеру, группа самарян (гл. 8), язычни­ков (гл. 10) или учеников Иоанна. Как уже говорилось в данном комментарии, мане­ра представления Лукой этих событий свидетельствует о том, что с его точки зре­ния они выступали в качестве знамений для миссионеров не в меньшей степени, чем для самих обращенных.

8-10 В Эфесе Павел следовал своей обычной миссионерской стратегии  (см.:коммент. к 13:46): вначале он отправился в синагогу, затем - • к язычникам. В Эфесе он каждый день проповедовал в училище не­коего Тиранна, хотя через три месяца встреч в синагоге верующие уже должны были найти собственное место для собраний. Од­нако для этого использовали училище, как раньше синагогу -- для благовествования.

11,12 Следующие несколько историй описывают противоборство силы живого Бога с городом, повально увлеченным ма­гией и оккультизмом. Именно в этом кон­тексте Лука фиксирует то, что он называет необыкновенными чудесами (N1V), и можно простить его подразумеваемое сопоставле­ние их с другими чудесами, «обыкновен­ными». Нет ничего удивительного в том, что через Павла Бог исцелял больных, как и в том, что Бог способен исцелять на рас­стоянии; поражает другое: Он использовал такой «реквизит», как платки и опоясания, которых касался Павел. Однако этот рекви­зит применялся, по-видимому, ради народ­ных чаяний, а не в качестве существенной или имеющей силу части исцеления. Иисус тоже допустил некоей женщине исцелить­ся, прикоснувшись к Его одежде (Лк. 8:43-48). Воплощенный Бог должен был ограни­чивать Себя драматическим, почти неле­пым образом, чтобы сообщаться с падшими людьми. О целительном действии тени Пет­ра см.: 5:12—16 и примечание.

13-16 В противоположность предыду­щей истории, которую можно было бы от­нести к разряду «магических», Лука приво­дит рассказ о поползновении некоторых иудеев-нехристиан к использованию Бо­жьей силы (см. также: Л к. 11:19: 24-26) с помощью заклинаний именем Иисуса (см.: Деян. 8:18). Возможно, Скева и происхо­дил из первосвященнического рода, но он мог просто присвоить титул первосвящен­ника в целях саморекламы. Все, что ассо­циировалось с древним «экзотическим» иудейским культом, привлекало многих язычников, о чем свидетельствуют еврей­ские имена и слова, встречающиеся в язы­ческих колдовских писаниях. Формула заклинаем вас Иисусом, Которого Павел проповедует, возможно, была попыткой пояснить злому духу, какой Иисус призы­вается, поскольку это имя было весьма распространенным среди евреев. Но злой дух, о котором идет речь в этой истории, не нуждался в подобных сведениях; он был наслышан об Иисусе и Павле, но ничего не знал о семи сыновьях Скевы! И в доказа­тельство своей непокорности взял над ними такую силу, что они бежшш. Помимо комического подтекста, в этой истории со­держится решительное изложение точки зрения самого Луки, отличной от всеобще­го мнения того времени (которое, быть мо­жет, находит бессознательное отражение даже в христианской фразеологии относи­тельно экзорцизма): не само имя 'Христа действует автоматическим образом на злые силы, имя Его не является неким «клю­чом». Если Божья сила действует через нас, то действует она не потому, что мы знаем Его имя (его знают также злые духи и тре­пещут), но потому, что мы знаем Его и, что важнее, Он знает нас (см. также: примеча­ние к 5:12-16).

17—20 Нет ничего странного в том, что на жителей Эфеса напал страх и величаемо было имя Господа Иисуса, если в городе про­исходили подобные дела. Сборники чаро-действ и заклинаний бросают в костер, а сами заклинатели и маги публично кают­ся — этот эпизод составляет языческую па­раллель эпизоду со «многими священни­ками в Иерусалиме» (6:7). Пятьдесят ты­сяч драхм составляли гигантскую сумму, которая со всей очевидностью указывает на то, как обольщалось население Эфеса колдовством и магией. Драхма - - это се­ребряная монета, эквивалентная средней заработной плате за день, так что эта сумма составляла заработную плату более чем за 135 лет непрестанного труда.

21,22 Успех Церкви и желание Павла сопроводить приношения для иерусалим­ских христиан от основанных им церквей (см.: 24:17; 1 Кор. 16:1-4; 2 Кор. 8, 9) побу­дили его начать приготовления к походу в Иерусалим, который он намеревался за­вершить путешествием в Рим. В греческом тексте ст. 21 содержится слово «дух», одна­ко не совсем ясно, имеется ли в виду дух самого Павла, или Святой Дух. Однако в свете 20:22 похоже, что фразу положил в духе следует понимать как положил в Духе.

19:23—45 Мятеж в Эфесе. Цена со­жженных колдовских книг сама по себе должна была породить кривотолки среди народа. Те, кто зарабатывал себе на жизнь, продавая предметы культа, должно быть, крепко задумались над последствиями ра­стущего влияния христианской Церкви. Если Лука изображает иудейских вождей, ставших врагами христианства из-за таких мелочных причин, как личная зависть, то с такой же недвусмысленностью он живопи­сует в соответствующих красках и язычес­ких противников Церкви. Похожие заку­лисные причины финансового свойства определяли отношение к христианам в 16:19, а также в 24:26, где освобождению Павла воспрепятствовала только взятка.

23—27 Немалый мятеж явился резуль­татом выступления Димитрия. Совершен­но очевидно, им двигали сугубо утилитар­ные, денежные побуждения: от этого ре­месла зависит благосостояние наше. Павел, должно быть, проповедовал в Эфесе про­тив идолопоклонства в соответствии с ли­нией, проводимой им в афинской речи (см.: коммент. к 17:16—35), говоря, что де­лаемые руками человеческими не суть боги (см. также: 1 Кор. 8:4—6). Однако наиболее действенную часть речи Димитрия состав­ляла его прагматическая тактика и транс­формация того, что реально его беспокоило (а именно - - финансовая угроза), в соци­ально «облагороженные» мотивации, типа ущемления цеховой гордости, даже граж­данского достоинства и религиозной вер­ности (что, вероятно, было главным аргу­ментом).

28—34 Реализм Луки-историка в описа­нии этих событий поразителен. Если бы он просто занимался пропагандой христиан­ского вероучения, то никак не упустил бы возможности дать своему герою, Павлу, одержать риторическую победу здесь, как в Афинах. Однако он пишет, что когда были схвачены Гай и Аристарх, Павла просили не показываться на зрелище. Интригуют слова Луки о том, что некоторые из Асий-ских начальников были друзьями его. Исходя из того, как об этом пишет Лука, маловеро­ятно, чтобы они были христианами, скорее всего, интересовались христианством, как Сергий Павел на первых порах (13:6—8). Поведение толпы в ст. 32 описано блиста­тельно. По всей видимости, иудеи вытолк­нули вперед Александра... говорить к народу (33), чтобы дистанцироваться от христиан. Языческая толпа могла бы и не увидеть различия между этими двумя группами «безбожников», как называли иудеев и христиан за то, что они отрицали существо­вание богов.

35-41 Подобно Гамалиилу, городской блюститель порядка не был «на стороне христиан», тем не менее в обоих случаях их внутренняя убежденность подействовала на противников умиротворяющим образом. Оба, Гамалиил и блюститель порядка, по существу говорили о том, что вопрос ре­шится сам собой. Если зачинщик мятежа Димитрий облекал сугубо эгоистические соображения в благородную форму, то го­родской блюститель порядка в своем вы­ступлении разъяснил толпе, что их беспо­лезные действия опрометчивы и опасны. Проявляя благоразумие и взывая к граж­данскому сознанию и религиозной гордос­ти слушателей, он высказал предположе­ние о том, что люди, которые не понимают в отношении Артемиды того, в чем нет спо­ра, скорее всего, просто невежды, и вовсе не опасны, поскольку они ни храма Арте-мидина не обокрали, ни богини вашей не ху­лили. (В Древнем мире храмы иногда воз­водили на образе, упавшем с неба [NIV), иначе говоря, на том, что мы сегодня на­звали бы просто метеоритом. •£ В русской синодальной Библии в ст. 35 — «...Диопе-та», т. е. «упавшего от Зевса». Статуя Арте­миды в Эфесском храме, по народной ле­генде, упала с неба.) После этого блюсти­тель порядка, не принимая в расчет повода к мятежу (чувств ущемленной граждан­ской и религиозной гордости), обращается непосредственно к его причине, к тому, что на самом деле беспокоит Димитрия к финансовой жалобе. Он не отрицает, что такого рода беспокойство вполне законно, но указывает, что есть судебные собрания, и если Димитрий или кто-либо другой за­хотят, то пусть жалуются. Осветив все коллизии, блюститель порядка обращает внимание толпы на то, что их собрание, которое не может принести никакой пользы, ставит их (в том числе и самого блюстителя порядка; здесь он уравнивает себя с ними) в опасное положение — быть обвиненными в возмущении. Его речь оказа­лась успешной, равно и блестящей, он смог покончить с этим инцидентом и рас­пустить собрание.

20:1—6 Путь Павла через Македонию и Грецию. Только по прекращении этого мя­тежа Павел отправляется в Македонию и Грецию. Его переходы отмечены препо-данием обильных наставлений верующим и противодействием врагов. Сам рассказ­чик, по всей видимости, присоединился к участникам миссии в Филиппах, на что указывает местоимение нас в ст. 5 и мы в ст.6(см.: 16:10-17; 20:5-21:18; 27:1 -28:16). Многие имена спутников Павла можно найти в «приветствиях» из посланий самого Павла (см., напр.: Рим. 16:21—23).

20:7—12 Павел и случай с Евтихом в Тро-аде. Это одна из редких живых сценок из жизни ранней Церкви, оставленных для нас Лукой. 7 Здесь мы впервые слышим о том, что христиане собирались вместе в первый... день недели для преломления хле­ба (см.: 2:42). Так как Павел намеревался на следующий день отправиться дальше, он говорил с ними до полуночи. 8,9 Слова о том, что в горнице было довольно светильни­ков, наводят на мысль, что дым от них мог содействовать сонливости Евтиха. Несом­ненно, однако, основная причина того, что Евтих клевал носом, — продолжительная беседа Павла. В результате Евтих упал с большой высоты и был поднят мертвым. Данные слова не оставляют места разно­чтению (как в 14:19,20, где люди приняли Павла за умершего), и маловероятно, что Лука имеет в виду нечто иное, а не факт чудесного воскрешения (в духе 9:36-43). 10 Реанимация приобретает довольно драма­тическую форму, в соответствии с чудеса­ми Илии и Елисея (3 Цар. 17:21; 4 Цар. 4:32,33), и по завершении исцеления Павел радостно объявляет: ...душа его в нем. 11 За­тем они далее преломляют хлеб, т. е. вкуша­ют, и Павел продолжает с того места, где был прерван, беседуя довольно, даже до рас­света. Подумать только! После случивше­гося бодрствовали все!

20:13—38 Прощание с Павлом в Мылите: завершение фазы

Здесь представлена единственная в Книге Деяний речь Павла, с которой он обратил­ся к людям, уже следующим за Христом. Эта речь необычна, ибо является «про­щальным словом», довольно стереотип­ным по форме, где много общепринятых, но излишних заявлений самозащиты, ко­торой от него, по-видимому, ждали. (Для сравнения см.: 1 Цар. 12:2-5; маловероят­но, чтобы Самуила когда-либо могли обвинить в краже осла!) О речах вообще см.: коммент. ко 2:14.

13-17 Этапы пути из Троады в Милиту очерчены в «мы-отрывке» (см.: Введение и коммент. к 16:10), содержащем, как обыч­но, подробные сведения о маршрутах и ос­тановках. Прослеживается явное противо­речие между решением Павла миновать Ефес, потому что он поспешал, и тем, что он потом нашел время и, послав в Ефес, ...при­звал пресвитеров церкви. Это объясняется, быть может, намеченным отплытием или желанием избежать возможных неприят­ностей в Эфесе или Асии, которые могли воспрепятствовать его дальнейшему дви­жению.

18-21 Эта речь подводит итоги почти трехлетних трудов Павла в Эфесе. Он не пропустил ничего полезного, о чем... не про­поведовал бы, он делал это всенародно и по домам, возвещая Иудеям и Еллинам.

22—27 То ли решение Павла идти в Иерусалим (19:21) было продиктовано не только его желанием, то ли Святой Дух подтвердил правильность этого решения, но в разговоре с пресвитерами апостол вы­ражается сильным языком: ...ныне я по вле­чению Духа иду в Иерусалим, хотя Святой Дух предупредил его об узах и скорбях, воз­можно, через пророков по всем городам (см.: 21:4,11). Этот подраздел речи завер­шается также словами самозащиты, харак­терными для прощальной речи: ...чист я от крови всех.

28-31 От рассказа о своем прошлом и будущем Павел переходит к разговору о роли церковных руководителей, хотя и приводит в качестве примера свое поведе­ние. Прежде всего, он предупреждает их о лжеучениях. Если Церковь — стадо Божье, а ее руководители — блюстители, это стадо призванные пасти, то лжеучители — лю­тые волки. Павел утверждает, что эти лже­учители войдут в церковь, более того — даже восстанут из вас самих. Хотя Павел и говорит, что это произойдет после того, как он оставит их, это случилось еще при его жизни и даже, быть может, во время его пребывания в Эфесе. Итак, в течение трех лет (в общей сложности, более двух лет) он со слезами предупреждал их.

Слово «блюстители» (его иногда пере­водят как «епископы»), должно быть, еще не использовалось как специальный термин, поскольку везде эти люди названы «пресвитерами». Речь произносилась в то время, когда терминология была, по-види­мому, взаимозаменяемой.

32—35 Господь разъяснил, что Его сви­детелям разрешается принимать награду за свои труды (Лк. 10:7; см. также: 1 Кор. 9:4-14). Тем не менее Павел обычно этим «правом» не пользовался, не желая стано­виться обузой для обшин. Заявления о не­виновности (ни серебра, ни золота, ни одежды я ни от кого не пожелал) на фоне обычной прощальной речи ясно указыва­ют на то, что он хотел бы, чтобы и эфес-ские пресвитеры придерживались того же принципа в отношении денежного доволь­ствия, быть может потому, что другие чле­ны церкви не были хорошо обеспеченны­ми людьми: ...так трудясь, надобно под­держивать слабых.

Эти конкретные слова Господа Иисуса не записаны ни водном из Евангелий, но, как указывал один из евангелистов, если напи­сать о том подробно, то и самому миру не вместить бы написанных книг обо всем, что говорил и делал Иисус (Ин. 21:25). Ко­нечно, это не означает, что нельзя прини­мать дары или даже милостыню (дары мо­гут быть благословением), но давать — зна­чит самому получать благословение.

36—38 Рассказ о посещении пресвите­ров завершается трогательной сценой — после совместной молитвы все плакали, обнимали и целовали Павла. Даже с упова­нием на грядущее, где все мы встретимся, земные расставания, несомненно, — дело тяжелое.

21:1 - - 28:31 Иерусалим и Рим: Павел на суде

21:1 — 23:11 Перед иудеями: Иерусалим

21:1—16 Предостережения на пути в Иеру­салим. Эти последние недели путешествия в Иудею изобилуют встречами со старыми и новыми друзьями, однако много здесь было и предупреждений, убеждавших Пав­ла не идти в Иерусалим. Весь этот подраз­дел излагается от первого лица множе­ственного числа, что указывает на присут­ствие Луки среди спутников Павла. 4 Уче­ники, встретившие миссионеров в Тире, общались, быть может, с теми из верующих, которые рассеялись по Финикии пос­ле инцидента со Стефаном (11:19). Инте­ресно, что здесь, как позже в Кесарии (10— 12), верующие получили через Святого Духа определенные сведения о том, что произойдет с Павлом далее. Однако в обо­их случаях человеческое толкование этого откровения свыше было ошибочным, хотя и простительным: они... говорили Павлу, чтобы он не ходил в Иерусалим. Павел пра­вильно полагался на откровение, данное ему, и другим верующим надлежало иначе истолковать собственные пророчества, чтобы они соответствовали тому, что знал о себе Павел. Когда Святой Дух предупреж­дает, что задуманное нами не получится, это не значит непременно, что нам не сле­дует и пытаться действовать в этом направ­лении. 5,6 Как и ранее в Милите, провожая их, христиане, преклонивши колена, помоли­лись вместе.

8,9 Филипп — личность, знакомая нам из глав 6 и 8. После эпизода с эфиопским евнухом он предпринял путешествие в Ке­сарию (8:40), но остается неизвестным, на­ходился ли он в этом городе, когда Петр со­вершал свой исторический визит в дом Корнилия (10:24-48). Так как Лука заявляет (посредством местоимения мы) о том, что он был среди тех, кто остался в доме Фи­липпа, то, вероятно, именно во время этого посещения Филипп и передал ему сведе­ния, послужившие основой для написания гл. 8 Книги Деяний. Если заметить, что с тех пор прошло около двадцати лет, то нас не должно ошеломить, что у Филиппа уже имеется целое семейство со взрослыми детьми, достигшими брачного возраста! За­мечание о том, что у него были четыре дочери девицы, пророчествующие, включено Лукой в это повествование прежде всего с тем, чтобы указать, как много времени прошло с тех давних дней рассеяния (8:1). Кроме того, Лука говорит здесь, что даже лица «низкого общественного положения» (не просто женщины, а девицы!) занимали в Церкви видное место.

10,11 Пророк Агав, о котором мы уже чи­тали в этой книге (11:27,28), вновь, и довольно неожиданно, дает о себе знать. По­добно многим пророчествам некоторых вет­хозаветных пророков, его послание было ин­сценированным и показывало, как иеру­салимские иудеи свяжут Павла. Фраза и предадут в руки язычников перекликается с предсказанием Иисуса о Своей судьбе (Лк. 18:32). 12 Данное откровение пророка выли­лось в предсказание, но все люди поняли (и поняли неверно; см.: ст. 4) предостережение Духа о предстоящем Павлу так, словно ему не следовало идти в Иерусалим, и они про­сили, чтобы он не ходил. Мы же должны сде­лать правильный вывод из этого рассказа: даже если нам будет явлено, что «двери зак­роются», мы не должны понимать это непре­менно так, что нам не следует и пытаться пройти через них. 13,14 Кто-то, наверное, подумал, что Павел не подчинился прямому водительству Духа, но апостол проявил дос­таточную твердость, так что не могли угово­рить его. Тогда все, сойдясь на словах да бу­дет воля Господня, расстались.

15,16 Из данного текста непонятно мес­тонахождение дома Мнасона: то ли он на­ходился в самом Иерусалиме, то ли где-то на пути между Кесарией и Иерусали­мом. Подобно Мнасону, некоторые уче­ники, похоже, пришли с Кипра, и среди них - Варнава, а также, возможно, его племянник Иоанн Марк. Павел был там в начале своего первого миссионерского пу­тешествия (4:36,37; 11:19-21; 13:4-13).

21:17-26 Прибытие Павла в Иеруса­лим. Хотя позднее Павла арестовали из-за беспорядков, вспыхнувших в Храме, он не остановился ни перед чем, только бы не огорчить иудеев или верующих иудеев. 17,18 После неформальной встречи с бра­тьями, Павел со своими спутниками по­сетил руководителей Церкви, главой ко­торых был Иаков (см.: коммент. к 12:12—17 и 15:13—21). 19,20 Отчет Павла о труде у язычников пресвитеры приветствовали и за это прославили Бога, однако они про­зревали некоторые затруднения у многих тысяч уверовавших иудеев, которые все еще оставались ревнителями закона. С учетом численности населения Иерусали­ма, многие из этих тысяч, по всей видимо­сти, подобно многим из тех, которые обратились вдень Пятидесятницы (гл. 2), не проживали в Иерусалиме постоянно. 21 Каким-то образом до некоторых иудеев (и даже верующих из их числа) дошли превратные слухи о проповеди Павла; и они поверили, в частности, тому, что он учит всех Иудеев отступлению от Моисея. Дело, конечно, обстояло иначе. Павел учил язычников, что им не надо стано­виться иудеями, а это весьма отличается от призыва к иудеям перестать быть иуде­ями (см.: 21:28,29 и коммент. к 16:1-5).

22—24 Иаков советует Павлу открыто поддержать иудейско-назорейский обет нескольких человек и даже принять в нем участие. Павел и сам ранее давал подоб­ный обет (см.: коммент. к 18:18 и Чис. 6:1-21), так что он согласился не только из чис­то политических соображений. Иаков на­деялся, что, наблюдая такое участие, уз­нают все, что слышанное ими о тебе несправедливо. 25 Вместе с тем Иаков по-прежнему держится соглашения (о приня­тии его говорится в гл. 15), ограничиваю­щего «бремя», которое пытались возло­жить на язычников в отношении опреде­ленного поведения, считавшегося иудеями «типично языческим» и оскорбительным. 26 Павел принимает совет Иакова. То, что Святой Дух предупреждал его о противо­борстве и даже узах в Иерусалиме (см.: 20:22,23; 21:11,12), не удерживает апостола от подобного рода действий. Принимая обеты, Павел понимал их суть и действовал целенаправленно, хотя ему не было ясно, во что выльется его участие в них.

21:27—36 Павел схвачен иудеями в Хра­ме. Обернулось так, что исполнить этот план до конца Павлу не удалось. 27 Непри­ятности последовали не со стороны хрис­тиан из иудеев, а от неверующих Асийских Иудеев, по всей видимости, паломников. По пути в Иерусалим Павел сознательно избегал посещения Асии, потому что ожи­дал подобных осложнений со стороны местных иудеев (см.: коммент. к 29:16,17). 28,29 Сбылись опасения Иакова и руко­водства Церкви. Эти иудеи стали распрост­ранять в Храме ложные сведения о том, что Павел всех повсюду учит против народа и закона и места сего. Для подтверждения последнего заявления они выдвинули про­тив Павла обвинение в том, будто он ввел Трофима Ефесянина во внутренний двор Храма, запретный для язычников, совер­шив крайне серьезное преступление про­тив закона. 30 Эти обвинения спровоциро­вали возмущение жителей города, в кото­ром христианство пользовалось дурной ре­путацией после инцидента со Стефаном (8:1). Упоминание о том, что заперты были двери, указывает на желание служителей Храма предотвратить осквернение внут­ренних дворов Храма насилием, поскольку в толпе хотели убить Павла. Возникший шум и беспорядки привлекли внимание римских властей, проявлявших бдитель­ность в отношении иудеев (в особенности по праздничным дням). Правление Фе­ликса, прокуратора Иудеи (23:24,26), изве­стно жестоким подавлением повстанцев (см.: ст. 37,38). 33 Хотя тысяченачальник пытался опознать личность Павла, он даже не допросил апостола или не расслышал его ответов, поскольку вскоре (см.: ст. 37) испытал недоумение по поводу того, что Павел говорит по-гречески. 34 Бессмыс­ленные крики иудейской толпы напоми­нают похожее поведение толпы языческой в Эфесе, когда вот так же ...одни кричали одно, а другие другое (см.: 19:32). Но если причиной насилия, совершаемого толпой язычников, была жадность, то в данном случае произвол толпы был следствием ее неподдельной (если не ловко направляе­мой) приверженности иудейской вере.

21:37 — 22:22 Павел перед толпой. Эта речь - - первая из тех, которые иногда на­зывают «защитными». Павел оправдывает свои действия просто: имея видения и сло­ва от Господа, он, как правоверный иудей, не мог поступить иначе, как только поко­риться им.

37,38 Тысяченачальник удивился, ус­лыхав, что Павел говорит по-гречески, ибо счел его главарем мятежа. Египтянином, выступление которого было остановлено прокуратором Феликсом и о котором нам известно также от иудейского историка Флавия. В те времена недостатка в иудей­ских потенциальных повстанцах не было (ср., напр., с двумя мятежниками, упомя­нутыми Гамалиилом в 5:36,37). 39 Однако Павел поправляет его, называя себя уро­женцем Тарса, гражданином небезъизвест-ного Киликийского города. Это отличалось от заявления о римском гражданстве, ко­торое вскоре последует (22:25).

40 Тот факт, что разъяренная толпа присмирела от одного только жеста Павла, представляется маловероятным, а заодно подвергается сомнению историческая дос­товерность выступления Павла, ибо чело­век, только что избавленный от рук крово­жадной толпы, вряд ли мог находиться в должном состоянии, чтобы произнести речь. Однако вполне возможно, что люди надеялись теперь услышать от этого изби­того еретика (поскольку таким они его счи­тали) слова отречения.

22:2 Когда же Павел заговорил с ними по-арамейски, толпа притихла еще боль­ше. К этому времени иудеи диаспоры в массе своей не знали еврейского и арамей­ского языков, и, когда асийские возму­тители порядка (21:27), говоря по-гречес­ки, обвиняли Павла в антииудейских дей­ствиях, апостол отвечал им на арамейском (или еврейском) языке, что само по себе было началом опровержения их клеветы. 3,4 Далее последовало торжественное заяв­ление Павла, показывающее его иудей­ство большим и его связь с Иерусалимом более тесной, чем у паломников асийских. Характер аргументации Павла, конечно, живо напоминает нам доводы, которые апостол приводит в своих посланиях (см., особенно: Флп. 3:4—6). Заявление Павла, что он человек воспитанный в сем городе, указывает на то, что он пришел в Иеруса­лим из Тарса уже в раннем возрасте (для объективной реконструкции ранних лет жизни Павла см.: Martin Hengel, The Pre-Christian Paul ISCM, 1991 ]). Гамалиил — зна­менитейший иудейский раввин своего вре­мени, последователь школы «Гиллеля», т. е. учения фарисеев либерального направле­ния (см.: коммент. к 5:34). 5 Неистовость Павла, проявленная им когда-то во время гонений на последователей Христа, была причиной некоторых трудностей в его отно­шениях с ними (см.: коммент. к 9:26) и даже определенного смущения, о котором он го­ворит в своих посланиях (1 Кор. 15:9). Здесь же указание на нее обеспечивало крепкий тыл для его защиты. Апостол поясняет, что обратился к Христу помимо своей воли, и доказывает, что любой иудей, призванный Богом, не преминул бы поступить подоб­ным образом.

6—13 Рассказ о происшествии на Да­масской дороге лишь незначительно отли­чается от описания в 9:1—31. 14—16 Здесь более полно показана роль Анании в этой истории (ср.: 9:17).

17—21 Эта часть речи Павла известна только в данной версии. Павла удивляет за­явление Господа (в видении) о том, что иудеи в Иерусалиме не примут его свиде­тельства о Нем; ему кажется, что, поскольку иудеи наслышаны о ревности, проявленной им прежде в преследовании христиан, то ныне, когда он сам стал христианином, его свидетельство покажется им убедительным. Однако Господь ответил: Иди; Я пошлю тебя далеко к язычникам. 22 Этого иудеи выдер­жать уже не могли и с гневом прервали Пав­ла, прежде чем он смог опровергнуть конк­ретные обвинения, касающиеся Трофима и Храма.

22:23-29 Павел, римский гражданин. 23Тысяченачальник вряд ли был доволен тем, что позволил Павлу говорить, по­скольку толпа вновь пришла в неистов­ство, люди кричали, метали одежды и бро­сали пыль на воздух. 24—26 Павлу грозил допрос с бичеванием, но такого рода пытка была бы проявлением беззакония по отно­шению к римскому гражданину. Когда же Павел указал на данное обстоятельство своим палачам, их ответ был весьма удов­летворительным, и тысяченачальника вы­звали снова. 27—29 Последовавший разго­вор между тысяченачальником и апосто­лом произвел на первого большее впечат­ление, чем раньше. В эпоху, когда римское гражданство было унижено до того, что его можно было приобрести за деньги, Павел оказался римским гражданином по рожде­нию (в отличие от самого тысяченачальни­ка). 29 Как и в предыдущем случае, когда Павел тоже упомянул о своем римском гражданстве, власть имущие встревожи­лись (ср.: 16:37-40).

22:30 — 23:11 Павел перед синедрионом. 30 Но один лишь факт, что Павел являлся римским гражданином, не был достаточ­ным основанием для его освобождения; тысяченачальнику все еше надлежало до­знаться, в чем состояло существо обвине­ния. Поэтому был созван синедрион в пол­ном составе и Павел должен был ответить на его вопросы. Мы не знаем, имел ли римский тысяченачальник законное право собирать синедрион, но в данном случае он действовал в интересах иудеев, по­скольку им хотелось приговорить Павла, а для этого они нуждались в одобрении рим­ских властей.

23:1,2 Странно, что Павел доказывает свою невиновность еще до предъявления ему каких-либо обвинений. Лука, по всей видимости, просто опустил эти обвинения, если они повторяли те, что представлены в

21:28 (см. также: 24:5,6). Когда Павел зая­вил о своей невиновности, его ударили по лицу, быть может потому, что он при этом сослался на Бога. 3 Реакция Павла была мгновенной и гневной. Слова стена подбе­ленная напоминают осуждение лицемерия Иисусом в Мф. 23:27, а также образ из Иез. 13:10-15. Резкость Павла со всей очевид­ностью идет вразрез с заповедью «кто уда­рит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую» (Мф. 5:39) и описанием апостолом собственного поведения перед лицом гонений в 1 Кор. 4:12. 4,5 Последо­вавший далее обмен репликами можно считать оправданием или, по крайней мере, извинением со стороны Павла. Дей­ствительно ли Павел не знал, что Анания был первосвященником? Вполне возмож­но, первосвященник не был облачен в до­рогие одежды, однако почтительное отно­шение, выказываемое к его сану, было бы достаточным основанием для опознания его даже в неофициальной обстановке. Вместе с тем предположение о том, что слова Павла следует понимать в ироничес­ком смысле («Мне и в голову не могло прийти, что некто, действующий подоб­ным образом, может оказаться первосвя­щенником»), не имеет достаточной тексту­альной базы и не слишком согласуется с цитатой из Исх. 22:28. Вероятно, лучше всего принять этот текст как таковой вмес­те с необъяснимо загадочным и явным не­вежеством Павла.

6-8 Последовавший далее удивитель­ный поворот событий может быть непра­вильно понят. Павел, узнав, что тут одна часть саддукеев, а другая фарисеев (и хоро­шо зная о непримиримых противоречиях между ними), воспользовался этим обсто­ятельством с удивительной мудростью и находчивостью, упомянув в присутствии всех о воскресении мертвых, — учении, ко­торое, как ему было известно, яростно от­рицали саддукеи, фарисеи же признавали. Павел был много благоразумнее и честнее, чем его иногда почитают. «Благоразум­ным» он был потому, что за его словами стояло больше, чем тактика проволочек с целью отвлечь внимание и незаметно ус­кользнуть за дверь. Он дискредитировал'их обвинения перед тысяченачальником. Ни один римлянин не мог от чистого сердца поддержать решений такого органа, как синедрион, которые к тому же вытекали не из фактов, а из прений сторон. И «чест­ным» он был потому, что поднимать вопрос христианского учения о воскресении на данном этапе было более чем обоснованно (см.: 4:1,2, где священники и начальники при Храме возражали более всего именно поданному вопросу). Явление воскресше­го Иисуса Павлу на Дамасской дороге ста­ло главной опорой в самозащите апостола: только Божественное оправдание воскрес­шего Иисуса могло обратить Павла от его прежнего рвения. Если Бог воскресил Иисуса, значит Павлу должно делать то, что он делал. Если Бог не воскресил Иису­са, значит Павел заблуждался. Это было так просто (см.: 1 Кор. 15:12-15).

9 Поднялся большой крик и по крайней мере некоторые из фарисеев допустили, что случившееся с Павлом по дороге в Дамаск могло произойти на самом деле.

10 Римскому тысяченачальнику снова при­шлось избавлять Павла из жестокой рас­правы. Должно быть, теперь он утвердился в двух вещах: во-первых, иудеи не способ­ны прийти к разумному решению по дан­ному делу; во-вторых, распря носила в сво­ей основе религиозный характер. Однако того, кто стал причиной столь многих вол­нений,  нельзя было просто освободить.

11 В следующую ночь Павлу явился Господь (Он делал это и прежде, см.: 18:9,10), чтобы ободрить его и укрепить в его наме­рениях. Даже в этих казалось бы бесплод­ных столкновениях Павел должен был сви­детельствовать о Господе.

23:12 — 26:32 Перед римлянами: Кесария

23:12-35 Перевод вследствие заговора. В послании Святого Духа, переданном че­рез Агава (21:10,11), «мужа, чей этот пояс, так свяжут в Иерусалиме Иудеи и преда­дут в руки язычников», просматривается ирония. На самом деле язычники, выру­чив Павла из двух инцидентов, чреватых насилием над ним, опять воспрепятство­вали тем иудеям, которые желали убить его. 12-14 Было более сорока злоумыш­ленников, сделавших такое заклятие; и то, что они пошли на такую клятву, демонст­рирует их полную решимость довести свое дело до конца. 15 Некоторые, хотя и не все, члены синедриона также участвовали в заговоре. Остальные же должны были ввести в заблуждение римского тысяче-начальника, как будто они хотят точнее рассмотреть дело о нем. Приговор надле­жало привести в исполнение прежде, чем Павел приблизится к месту повторного слушания.

16—22 Удивительно, что Лука столь скупо сообщает нам информацию о Павле; мы даже не знаем его полного римского имени! Только из этого фрагмента мы узнаем, что у него, оказывается, в Иеруса­лиме были родственники. Умозрительные рассуждения по поводу того, как племян­ник Павла мог разузнать о готовящемся за­говоре, мало плодотворны.

23,24 Эскорт Павла, составлявший по некоторым подсчетам чуть ли не половину иерусалимского гарнизона, мягко говоря, был излишним. Численность военизиро­ванной охраны определялась, по всей ви­димости, степенью реальной опасности от­крытого народного восстания, о чем влас­ти помнили всегда (см.: коммент. к 21:30— 32,37,38). Тысяченачальник прежде всего отвечал за сохранение порядка в Иеруса­лиме, поэтому большая часть отряда без промедлений вернулась обратно (31,32).

25-30 Ни Лука, ни Павел не могли иметь доступа к почте правителя, поэтому вступление (написал и письмо следующего содержания), скорее всего, означает, что Лука передает нам по существу то, что по его предположениям могло быть изложено в этом письме. Однако нельзя исключать и того, что данное письмо вошло в оператив­ную документацию, подготовленную для судебного процесса над Павлом и, возмож­но, даже было прочитано на суде. Это письмо (в той форме, в какой оно дошло до нас), составленное в тональности, вполне предсказуемой в данной ситуации, испол­нено тонкого политического подтекста, подчеркивающего собственную инициати­ву тысяченачальника и ответственность за свои действия, а также излагающего исти­ну в «обтекаемой» форме: ...я, пришед с вои­нами, отнял его, узнав, что он Римский гражданин (ср.: 21:33; 22:29).

31-35 Подробность в отношении про­исхождения Павла из Киликии Феликсу была нужна, чтобы решить, под чью юрис­дикцию подпадало его дело. В результате Феликс согласился взять ответственность на себя.

было первое из трех слушаний перед важ­ными официальными лицами, и, хотя все они были недостаточными для вынесения вердикта, у читателя не остается никаких сомнений, что лишь необъективность следствия и судебные формальности удер­живали Павла в узах. 1-9 Данный суд вы­деляется из всех остальных тем, что это — единственный судебный процесс в Книге Деяний, на котором обвинители прибегли к помощи ритора. (*£ Ритор говорил речи на судебных заседаниях в пользу своих до­верителей.) Тертулла часто винили (видя в нем всего лишь «второстепенного» орато­ра) в льстивости, которую он явил в бес-помошной по содержанию речи. Однако предварительные заявления было приня­то начинать с изъявлений благодарности судебной власти, дабы снискать ее благо­расположение по разбираемому делу, и в кратком изложении Лукой этой речи со­держится несколько таких ловких при­емов. Когда, например, Тертулл заявляет: ...тебе, достопочтенный Феликс, обязаны мы многим миром (3), это можно посчитать за нонсенс, так как в то время случалось много беспорядков и переворотов, с кото­рыми прокуратор жестоко расправлялся (см.: 21:31,37,38; 23:23,24). Но на самом-то деле этими словами Тертулл напоминал Феликсу, что общественное спокойствие достигалось его, Феликса, жесткостью в отношении подстрекателей к мятежу, од­ним из которых, продолжал Тертулл, был этот Павел, возбудитель мятежа между Иудеями, живущими по вселенной (5). Это очень ловкий ход, с его помощью Тертулл вплетает в обвинение сведения, которыми его, возможно, снабдили асийские иудеи (21:27,28), рассказывая о мятеже в Эфесе (19:23-41), так что обвинение в этой части Павел мог только ослабить, но не отрицать.

10 После нескольких явно вступитель­ных замечаний, которые были минималь­но необходимой формулой этикета, Павел весьма убедительно опроверг обвинения, сделанные Тертуллом. Конечно, Лука за­писывал из речей только главное (см.: ком-мент, к 2:14) и, по всей видимости, доволь­но свободно редактировал последние две речи, чтобы выделить в выступлении рито­ра правильную, и, быть может, даже достойную подражания форму и бедное содер­жание, тогда как правда была на стороне апостола, хотя он и не мог состязаться с Тертуллом в красноречии (см.: более приемлемое предварительное заявление в речи Павла перед Агриппой в 26:2,3). 11— 13 Павел благоразумно начинает самоза­щиту с опровержения обвинения в том, что он по злому умыслу старался вызвать в Иерусалиме общественные беспорядки. Обвинения в наличии подобного злого умысла подтвердить свидетельскими пока­заниями было невозможно. 14-16 Он при­знает, что действительно является после­дователем учения, которое они называют ересью (см.: ст. 5). Это место, быть может, надлежало бы перевести «которое они принимают как ересь», поскольку то же са­мое слово в оригинале использовано в кон­струкциях типа «фарисейская ересь». Суть данного замечания состояла в том, что ве­рования христианской группы иудеев были не менее иудейскими, чем у групп фарисеев и саддукеев: ...имея надежду на Бога, что будет воскресение мертвых... чего и сами они ожидают. 17,18 Заявив, что он не начинал никакого возмущения по злому умыслу, Павел затем вносит ясность и в вопрос об осквернении Храма: он также не делал этого; более того, он пришел, чтобы доставить милостыню и приношения, а в Храме его нашли очистившимся.

19 В заключительной части речи апос­тол меняет тактику. Павел замечает, что об­винять его следовало бы Ас и иск им Иудеям. Такой аргумент прозвучал как гром среди ясного неба, поскольку отсюда вытекало два прямых вывода. Во-первых, возмуще­ние в связи с практикой обвинений, возла­гаемых на кого-либо без преследования в судебном порядке (см.: коммент. к 17:17). Во-вторых, любые нарушения законности или обвинения, которые касались провин­ции Асии (а, как теперь выясняется, то, что Тертулл в ст. 5 называл мятежом между иудеями, живущими «по всей вселенной», касалось именно Асии), выводили дело из-под юрисдикции Феликса. 20 А сии самые присутствующие могли говорить лишь о событиях в Иерусалиме, указывая суду на распрю в собрании, устроенном синедрио­ном (22:30 - 23:10), на котором открылось, что там никаких обвинений не делалось и что, по сути, речь шла о различиях в верованиях сект, а не о личном поведении Пав­ла (ср.: 14—16).

22—25 Феликс, быть может, был знаком с Путем (•£ В русской синодальной Библии в ст. 22 после имени «Феликс» пропущены слова «точнее узнав о пути» [т. е. об учении христиан].) через свою жену Друзиллу, ко­торая находилась при нем, когда Павел го­ворил о вере во Христа Иисуса. Контраст между практическим смыслом и крайней надобностью учения, которое преподавал Павел, говоря о правде, о воздержании и о будущем суде, с одной стороны, и прохлад­ным отношением, с которым оно принима­лось, с другой, всего рельефнее проявляет­ся в словах Феликса: Теперь пойди, а когда найду время, позову тебя.

Феликс отложил судебную процедуру якобы до тех пор, пока для дачи свидетель­ских показаний не явится римский тыся-ченачальник Лисий, но на самом деле он надеялся, что Павел (или его друзья) даст ему денег. То, что в действительности Фе­ликс не был заинтересован ни в Павле, ни в его деле, подтвердилось, когда его сме­нил на посту Порций Фест, после чего он оставил Павла в узах просто, чтобы доста­вить удовольствие Иудеям. Кесарийские иудеи ненавидели Феликса с такой силой, что послали в Рим делегацию с жалобой на его «злодеяния».

25:1—12 Павел на суде Феста. Во втором из трех слушаний перед официальными властями в Кесарии, представленном в еще более лапидарной форме, внимание сосредоточивается только на желании иудеев доставить Павла в Иерусалим и на апелляционной жалобе Павла в Рим. Этот акт и определил последние события, опи­санные в Книге Деяний.

1—5 В Иерусалиме обиды иудейского руководства (готовившего нападение на Павла в случае, если того отправят в Иерусалим) сочли недостаточным осно­ванием для перевода апостола. Послав в Рим делегацию с жалобой на Феликса, иудеи продемонстрировали силу и надея­лись, что Фест окажет им милость и про­явит к ним благосклонность. Фест согла­сился (9) возобновить дело, но на своих, а не на иудейских условиях (см.: его отчет по делу в 25:15-17).

6-8 Лука сообщает, что иудеям не уда­лось доказать обоснованность обвинений, выдвинутых против Павла, и что совесть апостола была чиста (тем не менее, см.: 25:17-19). 9 Фест, все еще желая угодить иудеям, не был расположен принимать ре­шения по делу, которое имело отношение к их религиозным верованиям (см.: 25:20). Он также, возможно, не был склонен объя­вить Павла невиновным изданной, неста­бильной стадии собственной политичес­кой карьеры. 10,11 Однако его предложе­ния о встречном требовании суда в Иеру­салиме Павел принять не мог и твердо заявил о том, что никто не может выдать его иудеям. (Римское гражданство Павла фигурировало также в инцидентах, опи­санных в 16:37-39 и 22:25-29.) Это звучит парадоксально в свете пророчества Агава о том, что иудеи предадут Павла в руки языч­ников (21:11), поскольку именно иудеи раз за разом пытались вырвать Павла из этих рук! 12 При внушающих сомнения обстоя­тельствах всякий римский гражданин, оче­видно, обладал правом апелляции к импе­ратору, однако детали этих юридических норм I в. н. э. являются дискуссионными. Уйдя от окончательной ответственности по делу Павла, Фест испытал, по всей види­мости, большое удовлетворение.

25:13— 26:32 Павел перед Фестом и Аг-риппой. Последнее разбирательство в Ке­сарии было не более чем прихотью со сто­роны Ирода Агриппы. Оно проходило в от­сутствие обвинителей и без определенной политической воли, хотя не без некоторых церемоний. 13 Царь и его сестра Вереника нанесли официальный визит вновь назна­ченному Фесту. 14—22 Вполне естествен­но, что это дело, казавшееся важным в све­те взаимоотношений Феста с иудеями, было упомянуто в беседе с царем Агрип-пой, который хорошо знал иудаизм и, бла­годаря своей должности, имел право на­значать иудейского первосвященника (см. ниже: 26:3). Фесту было важно узнать мне­ние Агриппы по этому делу, поскольку ему нужно было писать доклад о деле узника, но он, по его собственному признанию, затруднялся в решении этого вопроса (20). Поддавшись влиянию той ненависти, ко­торую питали иудеи к Павлу, Фест полагал, что тот совершил нечто ужасное. Его опи­сание предмета спора носит почти что юмористический характер в силу его заме­шательства: [довод был) о каком-то Иисусе умершем, о Котором Павел утверждал, что Он жив.

23 Церемонию устроили довольно пышную. Это блестящее собрание с тыся-ченачальниками и знатнейшими граждана­ми, с царем и его сестрой предоставило новому правителю возможность, которую в наши дни можно было бы посчитать «возможностью попасть в фоторепортаж». 24-27 Вступительная речь Феста мало что добавляет к отчету из предыдущей главы, но определенно подтверждает эмоцио­нальную природу обиды иудейских руко­водителей на Павла (кричали, что ему не должно более жить) и собственное впечат­ление Феста о невиновности апостола. Однако он должен был писать доклад по делу Павла в Рим (подобный тому, кото­рый написал Лисий Феликсу, предше­ственнику Феста; 23:26—30) и надеялся, что знания и опыт Агриппы в этой сфере помогут ему хотя бы в главном -- постичь это дело.

26:1—3 Как речи обеих сторон перед су­дом Феликса ранее (24:2—4,10), так и это выступление началось со вступительного заявления с выражением признательности судьям (и их восхвалением).

4—8 Далее речь продолжилась в направ­лении защиты, начатой в гл. 22. Как и в за­щитной речи перед синедрионом, Павел утверждает: ...и ныне я стою пред судом за надежду на обетование, данное от Бога на­шим отцам, а именно — за надежду и веру в то, что Бог воскрешает мертвых. («£ А так­же апостол имеет в виду обетование о при­шествии Мессии.)

9—14 Первая часть рассказа о событии на Дамасской дороге соответствует дру­гим в гл. 9 и 22 (см., особенно: коммент. к 9:1—9), кроме того, здесь подчеркнуто, что Господь обращался к Павлу: Трудно тебе идти против рожна. Возникает образ вола или быка, противящихся рожну, шесту с острым железным наконечником, с помо­щью которого их водили; эта пословица была широко распространена в языческом мире, ее применяли даже иудейские пи­сатели. Она точно описывает пере­живание Павла: его деятельность перед встречей на Дамасской дороге демонстри­ровала, что он и в самом деле всегда ощу­щал раздражение по отношению к Иисусу, и тогда Бог показал ему, раздражением какого рода это являлось. 15-18 Последняя часть этого рассказа сокращена (то ли Лукой, то ли самим Павлом). В этом вари­анте особое ударение сделано на Господ­нем слове и желании Павла повиноваться. 19-21 Именно за повиновение представ­шему в видении Иисусу, Которого Бог воскресил из мертвых, и схватили меня Иудеи в храме и покушались растерзать, говорит Павел. 22,23 Разъяснение апосто­лом связей, которые существуют между Евангелием, с одной стороны, и пророка­ми и Моисеем, с другой, также могло быть сильно сокращено (см.: коммент. к 2:14). Если предположить, что подлинная речь Павла включала выдержки из Писаний (см., напр.: речь в 13:16—41, особенно ст. 33— 41; 17:3) и в ней были использованы неко­торые приемы раввинистического толко­вания, которыми, как нам известно, Па­вел владел (см., напр.: Гал. 4:21-31), тогда восклицание Феста (большая ученость до­водит тебя до сумасшествия [24]) стано­вится понятным, как и реплика Павла: ...знает об этом царь, и его риторический вопрос, обращенный к Агриппе: Веришь ли... пророкам?знаю, что веришь (25—27).

28,29 Двусмысленные слова Агриппы были попыткой уйти от ответа на вопрос Павла. Царь искусно уклонился от ответа: он не стал отрицать ни своей веры в про­роков, ни Павлова толкования их писа­ний. На это Павел ответил, что больше всего он хотел бы, мало ли, много ли потре­буется для этого времени, чтобы все сде­лались такими, как он, кроме этих уз. И в мыслях не держа, чтобы молить о свободе, какой пользовались окружающие, Павел молил Бога, чтобы все могли сделаться та­кими, как он! На присутствующих не мог­ли не оказать воздействия мужество и ум. проявленные Павлом в столь эффектной беседе с царем! 30—32 И в самом деле, после такого обмена мнениями ответ­ственным лицам стало ясно, что Павел ни в чем не повинен. Парадоксально, но только апелляция Павла к императору удерживала его в узах, поскольку освобо­дить его теперь означало бы узурпировать право императора судить его дело. В лю­бом случае, Павел хотел идти в Рим, а Фест был рад избавиться от ответственно­сти перед иудейским руководством за его освобождение.

27:1—12 Павел отправляется в Рим. О мор­ских сообщениях в античном мире и, в час­тности, о соответствующей терминологии и топонимике, встречающейся в этой главе, см.: Hemer С., The Book of Acts in the Setting of Hellenistic History (Mohr, 1989), pp. 132-152. 1,2 Рассказчик снова прибегает к мес­тоимению мы (см.: коммент. к 16:10; 21:8), чтобы указать на собственное участие в этом предприятии. Среди других персона­жей этой истории упоминаются сотник, именем Юлий, некоторые узники, также находящееся под его ответственностью, и христианин Аристарх. О последнем, одна­ко, в Книге Деяний не говорится больше ничего (•£ О нем упоминается в 19:29 и в 20:4.) (однако см.: Кол. 4:10 и Флм. 24, по­слания, написанные, возможно, во время римского заключения).

3—8 С самого начала морской части пу­тешествия им препятствовали противные ветры, поэтому, медленно плавая, они проби­рались с трудом вдоль берега. Это путеше­ствие морем началось в конце лета (пост, о котором здесь говорится, относился к Дню очищения, который отмечался в конце сен­тября — начале октября). Именно к этому времени все плавания прекращались до наступления весны и корабли уходили на «зимовку» в те или иные тихие гавани. 10— 12 Из посланий Павла мы знаем, что у него был определенный опыт морских путеше­ствий и даже кораблекрушений (см.: 2 Кор. 11:25). Тем не менее нет ничего удивитель­ного (хотя, по всей видимости, Луку это все-таки удивляет) в том, что сотник более доверял кормчему и начальнику корабля, чем одному из своих узников. Таким образом, было решено отправиться и пройти еще приблизительно 40 миль до порта, располо­женного в бухте, способной защитить их от зимних ветров.

27:13—44 Шторм и кораблекрушение. События этого заключительного путеше­ствия в Рим можно считать испытанием, по существу судом. В античные времена существовало множество мифов о людях, которые, совершив преступления, избега­ют преследования со стороны обвините­лей, однако боги (в особенности Посей­дон, морской бог) находят и наказывают их. Конечно, с точки зрения Луки и христиан, о действии подобного фактора в том, что море «щадило» Павла во время кораб­лекрушения, не могло быть и речи, однако такое спасение могло быть по-своему ис­толковано большинством язычников, со­временников Луки (см.: 28:4 и ниже).

Лука ведет рассказ на основе личных впечатлений; язык писателя свидетель­ствует о нем, как о человеке, не имеющем специальных мореходных познаний, но точно передающем все действия моряков в чрезвычайной ситуации.

13—20 Спокойный южный ветер (13) вскоре сменился бурным, называемым эв-роклидон (сильный норд-ост; 14), когда ко­рабль уже был в пути. Это привело к тому, что команда утратила возможность управ­лять кораблем. Все принятые меры (обвя­зали корпус корабля канатами, спустили парус, выбросили груз, а позднее даже вещи) были правильными и предпринима­лись с некоторым опережением по мере развития событий до тех пор, пока, нако­нец, как пишет Лука, не исчезла всякая на­дежда к нашему спасению (20).

21-26 На первый взгляд, в речи Павла можно услышать упрек: «А не говорил ли я вам?», хотя в действительности он ссыла­ется на свой прежний совет только с тем, чтобы корабельщики с большим основа­нием могли поверить его последнему «про­гнозу», который Бог передал ему через ан­гела. Не то чтобы в итоге все будет пре­красно и они выйдут из опасной ситуации без потерь, нет, но выживут все. Главное в обращении Павла - это дважды прозву­чавший на протяжении пяти стихов при­зыв: Посему ободритесь, мужи.

Из этой речи мы узнаем кое-что о при­роде несчастных случаев и трагедий. По­нятно, что бурю и крушение корабля Павел понимал не как судилище над своими ох­ранниками, а как следствие обстоятельств. Дело не в том, что Бог преследовал их и они не смогли укрыться от Него. Если бы они по-иному относились к христианам, то при всех прочих равных условиях им также вряд ли удалось бы избежать бури. Самым вер­ным способом не подвергаться опасности было не принимать безумного решения идти до Финика. Критики, утверждающие, что Лука сочинил весь этот эпизод, чтобы «взвинтить» повествование и оттенить кон­троль Павла над ситуацией, сами «терпят крушение», потому что не замечают полного отсутствия в его речи каких бы то ни было суеверий. Несомненно, какой-нибудь по­клонник Павла не посмел бы прервать этот рассказ столь внезапно, как Лука, и вос­пользовался бы возможностью изобразить своего героя способным при случае исце­лять, как исцелял его Учитель, и к тому же усмирять бурю так же, как усмирял ее Он (Лк. 8:22-25).

27—29 Через две недели после выхода в плавание (как казалось тогда, одноднев­ное) корабельщики стали догадываться, что приближаются к какой-нибудь земле (27), о том же свидетельствовали и замеры глубины. Больше не опасаясь сесть на мель, они бросили якоря и ожидали дня (29), чтобы при дневном свете провести судно к берегу. 30-32 Если бы был день и если бы корабль находился в достаточно сносном состоянии, то, несомненно, было бы разумнее оставаться на борту и не пред­принимать весьма рискованной попытки спастись на шлюпке. Стремление некото­рых корабельщиков бежать на лодке сви­детельствует об отчаянии, которое охвати­ло их, или же о том, что буря к этому мо­менту успела сокрушить корабль. Очевидно, что без корабельщиков привести ко­рабль к берегу и спасти людей было невоз­можно, вот почему римские воины решили обеспечить содействие команде, избавив­шись от лодки.

33—38 Совет Павла принять пищу по­нятен в свете тяжелых и суровых испыта­ний, которые предстояли им на рассвете. Хотя лексика, использованная для описа­ния действий Павла в этой сцене, и напо­минает изображение действий Христа на Последней вечере (взяв... благодарив... пре­ломил... подал\ см.: Л к. 22:19; ср.: Лк. 9:16; 24:30), однако других указаний на то, что совершалось «причащение», нет, и сме­шанный состав участников из христиан и нехристиан также говорит против этого.

Хотя частично груз уже был выброшен (18), груз зерна, по-видимому, еще оста­вался в качестве балласта. Теперь, когда стояла цель вытащить судно на берег, изба­виться от последних остатков груза означа­ло поднять ватерлинию, и чем выше, тем лучше. Понимая, что людям предстоит приложить немалые усилия для своего спа­сения, в частности, по избавлению от тя­желого груза, Павел и предложил своим спутникам прежде принять пищу.

42 Намерение воинов (лучше убить уз­ников, чем пойти на риск в связи с их по­бегом) отражает то же отношение, что было показано в 12:18,19 и 16:27, посколь­ку охрана в случае побега узников должна была нести то же самое наказание, какое было установлено беглецам. 43 Сотник воспрепятствовал этому плану. За время путешествия он проникся к Павлу симпа­тией и некоторым почтением. Как и было сказано накануне Павлу, все спаслись на землю.

28:1-10 Павел на Мальте. 1,2 Только оказавшись на берегу, спутники Павла уз­нали, где они оказались (см.: 27:39,40). Иноплеменники — у Луки буквально «варва­ры» (так называли все народы, не говорив­шие по-гречески, без намека на уровень их цивилизованности). 3-6 Случай со змеей, быть может, следует рассматривать прежде всего не как рассказ о невосприимчивости Павла к змеиному яду, а как еше один при­мер (ср.: 14:8-13) того, как суеверные язычники ошибочно принимали христиан за богов. До сих пор на Мальте находят змей, которых в античные времена могли относить к семейству гадюк (3) (•£ В рус­ской синодальной Библии — «ехидна».) по их точно соответствующему внешнему сходству. Гадюка бросается на свою жертву совершенно так же, как змея, прицепив­шаяся к Павлу. Лука изображает Павла, стряхивающим эту змею в огонь (5), но это вовсе не символ сверхъестественной влас­ти над опасным существом. Прошло до­вольно времени, пока стало ясно, что Па­вел вне опасности, и только тогда туземцы перестали считать его убийцей, которого не­отступно преследует некий мстительный бог справедливости, но зато начали почи­тать его самого за бога.

7—10 Со временем Павла со спутника­ми принял римский правитель острова, Публий. Полагают, что болезнь, которой страдал отец правителя и которую исцелил Павел, была эндемической инфекций в ре­зультате заражения через козье молоко (широко известной под названием «мальтийская лихорадка»). Исцеление пришло посредством молитвы и возложения рук, и известие о том, что так исцелилась извест­ная на острове личность, широко распрос­транилось. Можно предположить, что Па­вел и другие христиане, бывшие с ним, благовествовали и имели некоторый успех, хотя автор хранит об этом странное молча­ние, говоря только, что туземцы оказывали нам много почести. Островитяне сослужи­ли всем мореплавателям хорошую службу, когда при отъезде снабдили их нужным (10).

28:11-31 Павел в Риме. В противопо­ложность предыдущим этапам путеше­ствия, последний проходил гладко и без всяких инцидентов, если не считать волну­ющего приветствия братии (15) из Рима, проделавших свыше 30 миль, чтобы встре­тить Павла и его спутников. 16 По прибы­тии в Рим, Павел пользовался относитель­ной свободой. Лука обращает наше внима­ние на то, что формально Павел не был по­мещен в тюрьму (см. также: 28:30,31). Однако он был прикован наручниками к воину, приставленному к нему (•£ Правая рука такого узника была скована цепью с левой рукой стерегущего его солдата.) (см.: ст. 20 {...обложен я этими узами]).

17-20 Другое ограничение свободы Павла, возможно, состояло в том, что иудейские руководители приходили к нему, а он не мог посещать синагогу. Заяв­ление Павла о том, что римляне хотели ос­вободить его (18), было некоторым упро­щением дела, хотя и в самом деле, кроме надежды на получение взятки (24:25) и же­лания угодить иудейской руководящей верхушке в Иерусалиме (24:26), ничто не мешало им освободить Павла. Агриппа также полагал, что Павла можно бы и от­пустить, если бы он не апеллировал к кеса­рю (см.: 26:32). Желание Павла говорить иудеям в Риме имеет отношение к его убежденности в том, что Иисус был надеж­дой Израилевой. Несмотря на тот факт, что во всех городах проповедь иудейским об­щинам оборачивалась не только обраще­нием некоторых из народа, но также и большим противоборством, Павел созна­вал, что прежде всего его послание должно быть адресовано иудеям.

21 Удивительно, что римские иудеи не получили из Иерусалима никаких сведе­ний о таком возмутителе спокойствия, как Павел. Но, может быть, иерусалимские иудеи и не хотели оглашать это дело в Риме. Дело против Павла могло быть выигрыш­ным в Палестине перед судом официаль­ных представителей Рима, понимавших, что им надлежит умиротворять иудеев. Но в Риме дело на основании религиозных обви­нений каких-то провинциалов против рим­ского гражданина было почти несомненно проигрышным. 22 Еще менее понятным остается заявление римских иудеев об их неведении в отношении взглядов самого Павла. Отсюда следует, что, несмотря на существование в Риме христианской об-шины (как свидетельствуют послания Павла и текст 28:14,15), сведения о новом учении до этих иудейских руководителей доходили только в форме слухов. Но иудей­ская обшина была временно изгнана из Рима императором Клавдием (см.: 18:2). За это время местная церковь могла превра­титься по своему составу в преимуще­ственно языческую, и недавно вернувшая­ся иудейская обшина могла не иметь с хри­стианами никаких связей в столь огромном городе.